— Хорошо, завтра. Ты хоть похож на фотографию?
— Увидишь.
— Что значит увидишь? Похож?
— Я плохо получаюсь на фотографиях.
— Не увиливай.
— А я не увиливаю.
— Как я тебя узнаю?
— Узнаешь.
— Узнаю?
— Говорю же, узнаешь. Всегда узнавала и сейчас узнаешь.
— Тебя ни с кем не перепутаешь.
— Это точно.
— Ладно, я спать пошел. Уже пятый час. Жду.
— Я тоже жду.
Рыжая ведьма:
Хорошо же твой герой умеет уламывать женщин.
Южный ветер:
Ему было у кого поучиться.
Рыжая ведьма:
Да уж. Близок финал…
Южный ветер:
Они долго смотрели друг на друга, прежде чем подойти. Серо-зеленые глаза рыцаря и зелено-карие глаза ведьмы. Рев проносящихся поездов казался им шумом поднявшегося из недр Великого моря Левиафана. А проходящие мимо них люди казались тенями Аида.
Шаг. Еще шаг. Еще полшага. Еще треть шага. Четверть шага. Можно дотронуться рукой. Можно обнять. Можно прижать к себе, но нет сил. Все замерло, все смешалось. Небо поменялось местами с землей. И отчетливо запахло мандрагорой.
— Холод-то какой! А ты без шапки. Уши замерзнут.
— Думаешь, это именно то, что я хотела от тебя в первую очередь услышать?
— Но ведь правда замерзнут!
— Я хотела, чтобы ты увидел мои волосы.
— Ну и что? Я бы их увидел дома. А так ты заболеешь. И завалишь сессию.
— Ладно тебе ворчать.
— Я о тебе забочусь.
— Нашелся заботливый! Где ж ты раньше был? Когда мне ночами выть хотелось. Выть, как голодной волчице.
— Выть как весенней волчице.
— Я тебя укушу.
— Потом, тут люди.
— Испугался?
— Нет, ну что ты!
— Испугался!
— Да нет!
— Ребята, не ссорьтесь!
Оба, не сговариваясь, обернулись. Около запорошенного снегом столика стоял пожилой человек в длинном зеленом пальто и с всклокоченной седой бородой, в которой застряли крошки от недавно съеденного чебурека. Даже при тусклом освящении фонарей было видно, что правого глаза у него нет.
Они шли. Шли вдоль серых подъездов, освященных фонарями. Электрический свет переливался в снежных кристалликах, словно это был не снег, а стеклянная пыль. Стоит вдохнуть и тут же заколет в груди. Как от морозного воздуха, как от близости недостижимого. Как от зимы, как от черного неба Москвы, где почти никогда не видно звезд, но всегда виден желтый зрачок огромной кошки. Они шли через школьный двор, где на недавно выпавшем снеге отчетливо виднелись отпечатки копыт и волчьи следы.
— Это собачьи и лошадиные? У вас тут Царицынский парк недалеко. Там есть конная база.
— Здесь прошел единорог, а за ним волчья стая.
— Ты сам придумал?
Тишину нарушил оглушительный вой.
— Это собака?!
— Ты спрашиваешь или утверждаешь?
Ведьма обиженно отвернулась.
На ступеньках городской больницы сидела внушительных размеров кошка с головой пятилетнего ребенка. Существо грациозно потянулось, поточило когти о каменные ступеньки и расправило крылья.
— Сфинкс. Маленький еще. Лет двести, не больше.
— У меня сейчас крыша поедет. И меня заберут в Кащенко.
— Лучше в Ганушкина.
— Почему?
— Там кормят лучше.
— Откуда ты знаешь?
— Пойдем, молодые сфинксы никогда не улетают далеко от матери. Хочешь встретиться с мамашей? Я лично нет.
Рыжая ведьма:
А ты откуда знаешь, в какой дурке лучше кормят?!
Южный ветер:
Дай закончить!!! Ты двое суток отсыпалась перед работой, а я вообще уже неделю не сплю!!!
Рыжая ведьма
И сказать нельзя!
Южный ветер:
Здание «Сбербанка». Узкий проход между детским садом и двенадцатиэтажным домом.
— Не удивлюсь, если увижу за поворотом желтое здание с зарешеченными окнами.
— Нет, там всего лишь мой дом. Пойдем.
— Я боюсь, я боюсь проснуться.
— А ты не спишь.
— Ты уверен?
— Хочешь, я тебя ущипну.
— Я ничего не почувствую — у меня кожа задубела от мороза.
— Сейчас согреешься.
— Хотелось бы…
Над их головами стремительно пронеслась огромная крылатая тень.
— Я же говорил, они далеко от матери не улетают. Здесь еще василисков много, а они молодыми сфинксами питаются.
— Все! Я сошла с ума!
— Но это случилось не сейчас, а гораздо раньше.
— Когда?
— Я думаю, веков десять назад.
— Я хоть сошла, а ты спятившим был всегда. По тебе видно.
— Ну спасибо.
Они зашли в подъезд.
— Запах какой-то странный.
— Алхимик на третьем этаже живет. Опять философский камень ищет.
— Давно?
— Как из запоя очередного выйдет, так все ищет.
— Есть хоть какие-то успехи?
— Пока получаются только серебряные монеты, николаевские.
— Что он с ними делает?
— К «Нумизмату» относит. А что с ними еще делать?
Они вошли в квартиру.
— Извини, не очень убрано.
— Это ты называешь «не очень»?
— Ну, бывает и хуже.
— Куда уж хуже!
— Есть хочешь?
— Хочу!
— Тогда пошли на кухню.
Молодой человек роется в холодильнике, находит пачку пельменей, включает плиту.
— Зачем тебе столько книг?
— Глупый вопрос. Чтобы читать.
— Зачем тебе читать, ты и так умный.
— Я хочу быть еще умнее.
— Говоришь, в Ганушкина лучше кормят. Ну-ну! Слушай, а вообще у тебя мило.
— Спасибо.
— А зовут-то тебя как сейчас?
— А как хочешь, так и зови.
— Но у тебя же есть какое-то имя, там, по паспорту.
— Есть.
— Какое?
— Тебе так важно?
— Да.
— Андрей.
— Меня Катей зовут.
— Вот и познакомились.
Рыжая ведьма:
Вообще-то меня зовут Аней!!!!!!!
Южный ветер:
Но это сказка.
Рыжая ведьма:
Да, но главного героя зовут Андрей, а героиню Катей.
Южный ветер:
Мне просто нравится это имя. Считай это авторским произволом.
Рыжая ведьма:
Вот так, да?!! Ладно, горе-писака, продолжай уж…
Южный ветер:
— Сколько дисков!
— Полторы тысячи альбомов. Дисков меньше. MP3.
— Зачем?
— Я не могу без музыки. Совсем.
— Поставь что-нибудь.
— Что?
— На твой вкус.
— Давай позже. СТОП!
— Что?
— Не смотри в это зеркало.
— Почему?
— Потому что это не зеркало.
— А что?
— Это окно, в другие миры. Ты в Ганушкина хочешь?
— А там правда хорошо кормят?
— Издеваешься?
Ведьма рассматривает картину на стене.
— Нет, не хочу. Что это за город?
— Флоренция.
— Это в Италии?
— Да. Оттуда и привез.
— Красиво.
— Не спорю.
— Поставь музыку!
— Сейчас.
Погас свет. Резко оборвался гул компьютерного вентилятора.
— У тебя свечка есть?
— Не знаю. А зачем нам свечка?
— Ну, чтобы был свет.
— Во мне есть свет. Разве этого мало?
— Не знаю. Ты где?
— Я здесь, не бойся.
— А я и не боюсь. Ведь это сон. Я могу проснуться, завтра у меня экзамен. Будильник должен зазвонить. И я проснусь.
— Ты уверена, что это сон?
— Теперь абсолютно. Если это не сон, то что же это?
— Хочешь, я тебя ущипну, и ты проснешься?
— Ты действительно хочешь, чтобы я проснулась? Ты уверен в этом?
— Сон всегда хуже яви.
— Чем?
— Просто тем, что он сон. Иди ко мне.
— Часы тикают. Слышишь?
— Слышу. Это наш единственный враг.
— Я знаю.
— Тогда давай не будем…
— Только я хотела спросить…
— Да.
— Насчет зеркала.
— А что зеркало?
— Ты говорил, что это окно в иные миры.
— Да? А что?
— Как это что! Нас же могут увидеть.
— Нас всегда кто-то может увидеть. Тебе есть что скрывать? Творец все всегда видит, ну, боги еще иногда.
— Нет, но…
— Расслабься, я пошутил. Это всего лишь зеркало. Большое зеркало в шкафу-купе.
— Точно?
— Точно!
— Ты уверен?
— Уверен!
— А вдруг….
— Вы заканчивайте препираться и займитесь делом! — раздалась сварливый женский голос со стороны того самого «нормального» зеркала.
— Ты соврал!
— Я не знал!
— Нет, ты знал!
— Не знал, говорю тебе!
— Может, хватит! Скоро ночь кончится, а вы спорите, — продолжал ворчать тот же голос.
— Это само зеркало. Не обращай внимания.
— Черта с два ты угадал, рыцарь!
— Они все равно ничего не увидят. Темно же в комнате. Я же говорил, что свечка не нужна.
— Значит, ты знал!
— Я не знал. Честно.
— Твою честность я видела много раз.
— Может, и вправду хватит? — в сварливом голосе появилась нотка грусти.
— Они все равно не увидят.
— Ты живешь как на проходном дворе.
— На Перекрестке.
— Какая разница?
— Большая.
— Ну, мы ждем!!! — раздалось сразу несколько нетерпеливых голосов.
— Шли бы отсюда! А то я ворота на Терру закрою. Насовсем.
— Пугаешь, рыцарь.
— Нет! Теперь вы мне не нужны!
— Почему? Куда ты без нас? Что ты будешь без нас делать?
— А мне теперь никто не нужен, только она. Больше никто. Мне терять нечего.
— Ладно, ладно. Мы уйдем, — раздалось несколько обиженных голосов.
Рыжая ведьма:
Обещай, обещай мне ответить сразу, не думая.
Южный ветер:
Смотря, что за вопрос.
Рыжая ведьма:
Обещай!
Южный ветер:
Ладно!
Рыжая ведьма:
Ты правда веришь, что она снова найдет тебя?
Южный ветер:
Да. Я не понимаю смысла вопроса, но мой ответ: «ДА!»