Не бездействовала и советская разведка. Она не только навела американских коллег на след группы Мищуги, но и продолжала осуществлять активную агентурную работу среди оуновцев в США и Канаде в целях выявления возможной резервной группы террористов или фанатика‑одиночки. Во многом благодаря слаженной работе советских и американских спецслужб миссия Литвинова завершилась успешно. 18 ноября 1933 года между США и СССР были установлены дипломатические отношения.
В совместной работе спецслужб двух стран был и еще один, не афишировавшийся итог. В том далеком от нас 1933 году они впервые продемонстрировали, что могут решать самые ответственные задачи, если на то есть политическая воля руководителей стран.
После провала акции по устранению Литвинова вполне можно было ожидать, что озлобленный Коновалец и его единомышленники могут пойти на осуществление еще более дерзких акций. Чтобы упредить их, политическое руководство СССР приняло радикальное решение — обезглавить ОУН.
П. Судоплатов в своей книге[30] так вспоминал об этом:
«В ноябре 1937 года, после празднования двадцатилетия Октябрьской революции, я был вызван вместе со Слуцким (руководитель ИНО. — Прим. авт.) к Ежову, тогдашнему наркому внутренних дел. Выслушав мое сообщение относительно предстоящих встреч с украинскими националистами, Ежов внезапно предложил, чтобы я сопровождал его в ЦК. Я был просто поражен, когда наша машина въехала в Кремль, допуск в который имел весьма ограниченный круг лиц. Мое удивление еще больше возросло после того, как Ежов объявил, что нас примет лично товарищ Сталин…»
Это была первая встреча Павла Анатольевича с вождем, которая, естественно, произвела на него глубокое впечатление. В ходе нее тот подробно расспрашивал о положении в украинском эмигрантском движении, интересовался его оценками лидеров и существующими между ними противоречиями. Судоплатов, уже в течение почти двух лет выполнявший разведывательные задания в отношении ОУН и лично хорошо знавший Коновальца, четко доложил и в заключение сделал вывод, что главную угрозу, по его мнению, представляет Коновалец, поскольку он активно готовился к участию в войне против нас вместе с немцами.
«— Ваши предложения? — Короткий вопрос Сталина как бы повис в воздухе.
Ежов хранил молчание. Я тоже. Потом, собравшись с духом, я сказал, что сейчас не готов ответить.
— Тогда через неделю представьте свои предложения, — заметил Сталин…»
Неделя прошла. За это время П. Судоплатов успел съездить в Киев и там встретиться с председателем ВУЦИК Г. Петровским и руководством наркомата НКВД, чтобы выслушать их мнения и предложения по нейтрализации подрывной деятельности ОУН и ее главаря Коновальца. В архивах и новых оперативных разработках, которые велись контрразведчиками Украины на нелегальные «боёвки» оуновцев, имелось предостаточно материалов о шпионской, диверсионной и террористической деятельности националистов. Страницы дел буквально сочились кровью тысяч убитых ими сотрудников НКВД, партийных работников и простых граждан, не желавших делить себя по национальному признаку. Самого Коновальца на Украине ждал смертный приговор, вынесенный ему заочно Верховным судом республики еще в 1921 году.
Из воспоминаний Павла Анатольевича:
«Ежов в одиннадцать часов вечера вновь привел меня в кабинет к Сталину. На этот раз там находился Петровский, что меня не удивило. Всего за пять минут я изложил план оперативных мероприятий против ОУН, подчеркнув, что главная цель — проникновение в абвер (гитлеровская военная разведка и контрразведка) через украинские каналы, поскольку абвер является нашим главным противником в предстоящей войне. Сталин попросил Петровского высказаться. Тот торжественно объявил, что на Украине Коновалец заочно приговорен к смертной казни за тягчайшие преступления против украинского пролетариата: он отдал приказ и лично руководил казнью революционных рабочих киевского «Арсенала» в январе 1918 года.
Сталин, перебив его, сказал:
— Это не акт мести, хотя Коновалец и является агентом германского фашизма. Наша цель — обезглавить движение украинского фашизма и заставить этих бандитов уничтожить друг друга в борьбе за власть.
Тут же он обратился ко мне с вопросом:
— А какие вкусы, слабости и привязанности у Коновальца? Постарайтесь их использовать.
— Коновалец очень любит шоколадные конфеты, — ответил я и добавил, что, куда бы мы с ним ни ездили, он везде первым делом покупал шикарную коробку конфет.
— Обдумайте это, — предложил Сталин.
За все время беседы Ежов не проронил ни слова. Прощаясь, Сталин спросил меня, правильно ли я понимаю политическое значение поручаемого мне боевого задания.
— Да, — ответил я и заверил его, что отдам жизнь, если потребуется, для выполнения задания партии. — Желаю успеха, — сказал Сталин, пожимая мне руку».
Сразу же после встречи руководители Павла Анатольевича — Слуцкий и его заместитель Шпигельглаз приступили к разработке операции. Исходя из того положения, которое Судоплатов к тому времени занимал в иерархии ОУН, и его близости к Коновальцу, выполнение задания Сталина представлялось вполне реальным. Два года назад внедренный в ОУН, Павел Анатольевич со временем сумел стать доверенным лицом Коновальца на Украине и контролировал ряд ее нелегальных сетей. Его внедрению к украинским националистам предшествовала рискованная многоходовая оперативная комбинация контрразведчиков.
В 1920 году правая рука Коновальца Лебедь, с которым он сошелся еще в 1915 году в лагере для военнопленных австро‑венгерской армии под Царицыном, после очередного рейда банды националистов на Украину был захвачен чекистами. Поставленный перед выбором — жизнь или смерть, Лебедь пошел на сотрудничество. Со временем он стал ценнейшим советским агентом в ОУН, а Коновалец до самой своей смерти доверял ему и держал в качестве главного проводника нелегальной сети на Украине. С учетом этих их отношений руководители ИНО и построили свою оперативную комбинацию. Внедрение П. Судоплатова в ближайшее окружение Коновальца было осуществлено через Лебедя. Главарь ОУН без тени сомнения принял «племянника» своего «старого друга» и вскоре проникся к нему еще большим доверием, когда тот на его стороне принял активное участие в борьбе с поднимавшими голову молодыми и резвыми бандеровцами.
Благодаря работе Лебедя, Судоплатова и Каминского, руководство ИНО было в курсе многих планов ОУН. Кроме того, Лебедю и Судоплатову удалось на время сдержать террористическую активность ОУН, убедив Коновальца в несвоевременности повстанческой деятельности на Украине. Но приближающаяся в Европе большая война подогревала воинственные настроения оуновцев, и они жаждали крови. Поэтому успешное выполнение задания Судоплатовым — ликвидация Коновальца, как полагали в руководстве наркомата, должно было сбить их активность.
При разработке замысла операции Слуцкий, Шпигельглаз и Судоплатов склонялись к двум вариантам. В первом, при благоприятно складывающейся обстановке, Павел Анатольевич должен был застрелить Коновальца из пистолета. Во втором — ликвидировать с помощью взрывного устройства, вмонтированного в «ценный подарок». Взвесив все «за» и «против», они остановились на втором варианте. Он позволял существенно снизить риск захвата Судоплатова охраной Коновальца. Кроме того, взрыв уничтожал все следы и бросал тень на любую из конкурирующих за власть в ОУН группировок.
После одобрения плана у руководства наркомата операция перешла в практическую стадию. И здесь возникли вопросы чисто технического характера. Если «ценный подарок» Коновальцу не вызывал споров — здесь учитывалась его «шоколадная» страсть, то изготовление начинки потребовало от специалистов отдела оперативно‑технических средств недюжинной смекалки. Во‑первых, «подарок» предстояло незаметно провезти через границу и не попасться на таможне, а во‑вторых, требовалось, чтобы взрывное устройство сработало в точно установленное время и не превратило самого П. Судоплатова в жертву. Решение в техническом плане было найдено незамысловатое, но с точки зрения исполнителя весьма рискованное: «шоколадная» начинка должна была сработать через полчаса после изменения положения коробки из вертикального на горизонтальное. В связи с этим руководство наркомата приняло решение: вместе с П. Судоплатовым командировать и самого спеца‑изготовителя — сотрудника отдела оперативно‑технических средств А. Тимашкова.
Перед отправкой на операцию Павла Анатольевича снова наставлял сам Ежов, а затем несколько часов инструктировал Шпигельглаз. Наконец, когда все приготовления остались позади и взрывное устройство было готово, в феврале 1938 года он и Тимашков отправились в Мурманск. Там под парами стоял грузовой корабль «Шилка». В составе его команды в должности радиста П. Судоплатову предстояло отправиться в свое, возможно, последнее плавание. В случае неудачи с покушением на Коновальца и возникновения угрозы захвата у него был один приказ — застрелиться.
Хмурым зимним утром «Шилка» покинула мурманский порт и взяла курс на Норвегию. Теперь Павлу Анатольевичу оставалось надеяться на самого себя, профессиональное мастерство Тимашкова и удачу. Первым норвежским портом, куда зашло судно, оказался Берген. Оттуда он связался по телефону с Коновальцем и после нескольких минут напряженного разговора сумел убедить в нецелесообразности выхода на контакт в Киле (Германия) или Италии, где тот мог оказаться под надежной «крышей» германской разведки, и склонил к встрече в порту Роттердама. К тому времени фашисты еще не чувствовали себя в Голландии как у себя дома.
Потянулись дни томительного ожидания. «Шилка» неспешно утюжила носом свинцовую северную волну и держала курс на Голландию. Наступило 23 мая 1938 года, и на горизонте в утренней дымке лесом портовых кранов возник Роттердам. Экипаж высыпал на палубу и стал готовиться к швартовке. Прошло еще несколько минут, гребные винты вспенили воду за кормой, в воздух взлетели швартовые, и судно, ответив мелкой дрожью на работу двигателя, замерло у причала. На борт поднялись представители портовых служб. После окончания проверки и беседы у помполита счастливчики из состава команды сошли на берег и отправились в увольнение. Среди них оказался и судовой радист.