Обвиняемый СЛУЦКИЙ, ухватившись за эту мысль ГУРЕВИЧА, высказал один из возможных вариантов покушения на жизнь руководителей партии и правительства во время прохождения демонстрантов по Красной площади.
Подтверждая этот факт, СЛУЦКИЙ на допросе 17 июля 1951 года показал:
«…Я говорил, что совершить покушение на кого-либо из руководителей ВКП(б) и Советского правительства возможно хотя бы во время демонстрации на Красной площади. Для этого, — разъяснял я ГУРЕВИЧУ, — необхо-дамо организовать группу террористов, один из которых, проходя мимо Мавзолея, будет стрелять по руководителям партии и правительства, а остальные должны создать ему благоприятную обстановку и задержать на время тех, кто попытается помешать этому покушению…» (том 2, л.д. 286).
Как установлено, наибольшую активность в постановке вопроса о практической подготовке террористических актов против руководителей партии и советского государства проявлял обвиняемый ГУРЕВИЧ, предложивший на одном из вражеских сборищ, происходивших в октябре 1950 года на квартире у СЛУЦКОГО, создать из числа участников «СДР» специальную, глубоко законспирированную группу террористов, руководство которой ГУРЕВИЧ брал на себя.
(том 12, л.д. 119–135, 164–165, 28–29).
В дальнейшем ГУРЕВИЧ установил дом, в котором проживает один из руководителей ВКП(Б) и Советского правительства, и предложил своим сообщникам СЛУЦКОМУ, ФУРМАНУ, МЕЛЬНИКОВУ и ПЕЧУРО разработанный им же конкретный план покушения на этого руководителя.
На допросе 30 июля 1951 года ГУРЕВИЧ об этом показал:
«…На сборищах «организационного комитета» «СДР», проходивших на квартире СЛУЦКОГО в августе, сентябре, октябре, ноябре 1950 года, я настаивал на создании обособленной террористической группы для совершения покушений на руководителей ВКП(б) и Советского правительства. Руководство террористической группой я брал на себя.
На одном из таких сборищ в октябре 1950 года я изложил конкретный план покушения на…»
(том 12, л.д. 164).
ГУРЕВИЧ далее признал на следствии, что, излагая свой злодейский план, он поставил СЛУЦКОГО, ФУРМАНА и ПЕЧУРО в известность о том, что в его распоряжении имеется револьвер, полученный им от обвиняемого МЕЛЬНИКОВА.
Допрошенный по этому поводу ГУРЕВИЧ показал:
«…На антисоветском сборище 26 ноября 1950 года я снова заявил, что мною разработан план покушения… и что у меня имеется револьвер».
(том 12, л.д. 29–30, 164; том 31, л.д. 121–135).
Изъятый у обвиняемого ГУРЕВИЧА револьвер в процессе следствия был подвергнут технической экспертизе, которая дала заключение о том, что «стрельба из указанного револьвера по наиболее уязвимым местам живой цели вполне может нанести смертельный удар…» (том 34, л.д. 127).
На сборище руководящих участников «СДР» 26 ноября 1950 года ГУРЕВИЧ в присутствии СЛУЦКОГО, ФУРМАНА, МЕЛЬНИКОВА и ПЕЧУРО предложил приурочить ко дню осуществления замышляемого ими злодеяния массовый выпуск антисоветских листовок с «разъяснением» причин, в силу которых было проведено покушение. Это предложение нашло полное одобрение у присутствовавшего на этом сборище обвиняемого МЕЛЬНИКОВА (том 12, л.д. 41–42, 119–135).
Показания ГУРЕВИЧА в отношении подготовки террористического акта против руководителей ВКП(б) и Советского правительства полностью подтвердили на следствии обвиняемые по настоящему делу СЛУЦКИЙ, ФУРМАН, МЕЛЬНИКОВ, ПЕЧУРО, АРГИНСКАЯ и УФЛЯНД (том 3, л.д. 20,21, 209, 213, 288–331, 386–389; том 4, л.д. 329–339; том 5, л.д. 75–81; том 7, л.д. 85—100; том 15, л.д. 152–164; том 20, л.д. 86, 97—105, 343–366).
Следствием далее установлено, что руководящие участники «СДР» замышляли осуществить террористический акт против главы Советского правительства.
Так, в августе 1950 года обвиняемые СЛУЦКИЙ и ФУРМАН, обсуждая между собой вопрос о применении индивидуального террора, пришли к обо-годному выводу, что физическое уничтожение главы Советского правительства нанесло бы огромный удар Советскому государству и облегчило бы им проведение преступной работы (том 4, л.д. 267, 277–288, 372–374; том 8, л.д. 171–175, 183–189).
Не прекращая помышлять о совершении злодейских актов в отношении руководителей ВКП(б) и Советского правительства, ФУРМАН при встречах со СЛУЦКИМ и ГУРЕВИЧЕМ в октябре — ноябре 1950 года неоднократно ставил на их обсуждение этот вопрос и всякий раз находил у них полную поддержку. В частности, на одном из сборищ, состоявшихся в указанный выше период, ФУРМАН сообщил СЛУЦКОМУ и ГУРЕВИЧУ, что летом 1949 года он, находясь в гостях у обвиняемой по настоящему делу ЭЛЬГИССЕР, проживавшей неподалеку от дачи одного из членов Политбюро ЦК ВКП(б), видел, как он совершал прогулку на коне. ГУРЕВИЧ, выслушав сообщение ФУРМАНА, заявил, что этот момент можно использовать для осуществления их террористических замыслов (том 4, л.д. 205–219, 246–265; том 8, л.д. 171–175; том 18, л.д. 4—17).
Обуреваемые ненавистью к советской власти, обвиняемые ФУРМАН и СЛУЦКИЙ в декабре 1950 года опять возвратились к обсуждению планов, касающихся организации террористических актов против руководителей ВКП(б) и Советского правительства. На этот раз ФУРМАН высказал мысль о покушении на жизнь главы Советского правительства, заявив при этом, что совершить это гнусное злодеяние «удобнее всего» во время его поездки по железной дороге путем организации крушения правительственного поезда (том 4, л.д. 418–432; том 8, л.д. 237–256).
Материалами следствия доказано, что обвиняемые МЕЛЬНИКОВ и ПЕЧУРО, являвшиеся участниками так называемого «организационного комитета», были подробно осведомлены о террористических замыслах СЛУЦКОГО, ФУРМАНА и ГУРЕВИЧА и неоднократно, принимая участие в обсуждении этих злодейских планов, выражали свое полное согласие с предложениями, которые вносились ГУРЕВИЧЕМ, ФУРМАНОМ и СЛУЦКИМ в отношении осуществления их вражеских намерений.
Так, обвиняемая ПЕЧУРО по этому вопросу на следствии показала: «…На наших вражеских сборищах, именовавшихся заседаниями «организационного комитета», неоднократно обсуждался вопрос о совершении террористического акта…» И, показывая далее, ПЕЧУРО заявила: «…Должна признать…
что я не являлась противницей такого метода, как индивидуальный террор против руководителей Советского государства…» (том 10, л.д. 256, 283).
Что касается обвиняемого МЕЛЬНИКОВА, то он не только полностью соглашался с террористическими замыслами остальных участников «организационного комитета», но и предлагал использовать для этой цели имевшийся у него револьвер.
Это обстоятельство подтверждается как показаниями самого МЕЛЬНИКОВА, так и показаниями обвиняемого ГУРЕВИЧА, который на одном из допросов заявил: «…СЛУЦКИЙ… сказал, что один из участников организации «СДР» предлагает перейти к террористическим методам борьбы с советской властью. Выслушав СЛУЦКОГО, МЕЛЬНИКОВ заявил, что у него имеется револьвер, который можно использовать для этой цели…» (том 31, л.д. 101–120).
Следствием далее установлено, что участники «СДР» ЭЛЬГИССЕР, МАЗУР, УФЛЯНД, ВОИН, УЛАНОВСКАЯ, АРГИНСКАЯ, ПАНФИЛОВА были также посвящены в террористические планы ГУРЕВИЧА, СЛУЦКОГО, ФУРМАНА и других членов так называемого «организационного комитета», а обвиняемые ЭЛЬГИССЕР и ВОИН сами высказывали террористические настроения. Обвиняемая РАБИНОВИЧ, поддерживавшая преступную связь с руководящим участником «СДР» ГУРЕВИЧЕМ, была проинформирована последним, что он намерен перейти к террористическим методам борьбы против советской власти (том 8, л.д. 209–219, 218–230; том 21, л.д. 180–194; том 24, л.д. 119–129; том 26, л.д. 253–255; том 27, л.д. 244–251, 253–262; том 30, л.д. 170–171; том 31, л.д. 255–263).
Характеризуя свои террористические настроения, обвиняемый ВОИН на допросе от 19 июля 1951 года показал: «…Как человек, враждебно настроенный к существующему в СССР строю, я бы не отказался от совершения террористического акта над членами Советского правительства, если бы нашей организацией мне было дано такое задание» (том 22, л.д. 274–282).
Говоря о положительном отношении обвиняемой ЭЛЬГИССЕР к тактике индивидуального террора, ФУРМАН на очной ставке с ней 4 декабря 1951 года показал:
«…ЭЛЬГИССЕР, вторя моим клеветническим измышлениям, заявила: «Да, так долго продолжаться не может, руководители партии и Советского правительства… должны быть уничтожены» (том 31, л.д. 219–224).
Личными признаниями обвиняемых СЛУЦКОГО и ФУРМАНА установлено, что, продолжая обсуждение террористических замыслов, они намечали привлечь в свою организацию военнослужащих Советской Армии, через которых затем предполагали получить оружие, необходимое для совершения террористических актов против руководителей ВКП(б) и Советского правительства (том 8, л.д. 176–182).
Обвиняемые СЛУЦКИЙ, ФУРМАН и ГУРЕВИЧ, как установлено в ходе · следствия, наряду с террористическими методами обсуждали и другие формы борьбы против советской власти.
В частности, в августе 1950 года ГУРЕВИЧ в беседе со СЛУЦКИМ и ФУРМАНОМ, происходившей на квартире СЛУЦКОГО, предложил им «в целях достижения наибольшего эффекта» организовать взрыв депо Московского метрополитена.
«…ГУРЕВИЧ заявил, — наибольший эффект на население могла бы произвести диверсия в депо Московского метрополитена…»
(Из протокола допроса ФУРМАНА от 3-го августа 1951 года).(том 12, л.д. 173).
Следствием также установлено, что обвиняемые, привлеченные по настоящему делу, помимо активной вербовки новых участников, подготовки террористических актов против руководителей ВКП(б) и Советского правительства, вели активную антисоветскую агитацию и готовились к открытым вражеским вылазкам против Советского правительства.
Как установлено вещественными доказательствами, заключением экспертов и другими материалами дела, участники «СДР» СЛУЦКИЙ, МЕЛЬНИКОВ, МАЗУР и ПЕЧУРО изготовили специальный гектограф, на котором отпечатали с целью распространения среди лиц, намечавшихся к вербовке в «СДР», несколько экземпляров «программы» «СДР», антисоветских пасквилей, озаглавленных «Письмо к Обуховой» и «Тезисы», автором которых является обвиняемый СЛУЦКИЙ. Кроме того, обвиняемым ФУРМАНОМ были написаны для распространения среди участников «СДР» антисоветские документы, носившие название «Тезисы о войне в Корее» и «Пуританский фашизм», а обвиняемым ГУРЕВИЧЕМ — «Тезисы о тактике «СДР» и ряд другие вражеских документов.