Я должен был сообщать также данные о том, в каком именно месте на аэродроме расположены те или иные советские самолеты, количество ангаров и другие сведения, которые, по моему мнению, могли бы заинтересовать американскую разведку.
Вопрос: Известно, что американскую разведку интересуют данные не только о советской авиации, но и другие сведения военного характера.
Ответ: Да. Американец капитан ХАЛДЭЙ и начальник разведывательной школы ПОЗДЕЕВ, инструктируя о проведении шпионской работы в Советском Союзе, указывали, что сейчас американская разведка проявляет особый интерес и уделяет большое внимание также вопросу разрешения в СССР проблемы атомной энергии.
В этой связи по заданию американцев я должен был собирать сведения о заводах, вырабатывающих в СССР атомную энергию, складах атомных бомб, их испытании или данные о наличии атомной бомбы на каком-нибудь аэродроме.
При этом американцы указывали, что сведения относительно разработки в Советском Союзе атомной энергии или наличия в том или ином месте атомных бомб могут быть ценны даже и в том случае, если ничего этого я сам не видел, а пользовался исключительно слухами.
Вопрос: Такие слухи вы, вероятно, должны были сначала проверить, прежде чем сообщать о них американской разведке?
Ответ: Да, все слухи о наличии в Советском Союзе атомной бомбы или завода, вырабатывающего атомную энергию, я по возможности должен проверить. Но независимо от этого я обязан передать в американскую разведку, что в таком-то городе, указать его название, распространяется тот или иной слух, касающийся объектов атомной промышленности, причем в радиограммах я должен указывать источник распространения этого слуха и сообщать, насколько этот источник авторитетен.
Вопрос: Как вы должны были осуществлять проверку слухов?
Ответ: В этом случае я должен был проявлять личную инициативу, но действовать так, чтобы ни в коем случае не навлечь на себя подозрение, и только в том случае, если мне точно станет известно о местонахождении аэродрома или завода, постараться завести знакомство с рабочими этого завода или при удобном случае проникнуть туда лично.
Вопрос: Каким образом вы должны были проникнуть на интересующий вас завод или аэродром?
Ответ: Определенных указаний на этот счет не было. В каждом отдельном случае я должен был исходить из конкретной обстановки и решать на месте, как лучше и удобнее проникнуть на тот или иной объект.
Вопрос: Вы явно недоговариваете. Общеизвестно, что производство энергии в каждой стране сугубо засекречено, поэтому маловероятно, чтобы американцы не дали вам конкретных указаний, как попытаться заполучить данные о производстве атомной энергии в СССР.
Ответ: Я показываю правду. Никаких других указаний я не получал от американцев.
Вопрос: Американцы говорили вам, в каких районах Советского Союза вы должны были собирать сведения об атомной энергии?
Ответ: Нет. Американцы в этом вопросе меня не ориентировали.
Допрос окончен в 19 час. 05 мин.
Протокол мною лично прочитан. Ответы на вопросы с моих слов записаны правильно.
ПИЩИКОВ
ДОПРОСИЛИ:
Зам. нач. отд. следотдела 2 Глав. УПР МГБ СССР
подполковник МЕЛЬНИКОВ
АП РФ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 263. Л. 114–140. Подлинник. Машинопись.
№ 219.СПЕЦСООБЩЕНИЕ С.Д. ИГНАТЬЕВА И.В. СТАЛИНУ С ПРИЛОЖЕНИЕМ ПРОТОКОЛОВ ДОПРОСА И.А. ФИЛИСТОВИЧА
1 октября 1952 г.
№ 6485/и Сов. секретно
Товарищу СТАЛИНУ
Представляю Вам копии протоколов допроса арестованного шпиона американской разведки ФИЛИСТОВИЧА И.А., о задержании которого сообщалось Вам № 6099/И от 11 сентября 1952 года.
С. ИГНАТЬЕВ
задержанного ФИЛИСТОВИЧА Ивана Андреевича от 10 сентября 1952 года
г. Минск
ФИЛИСТОВИЧ И.А., 1926 года рождения, уроженец деревни Понятичи, Ильянского района, Молодечненской области, белорус, из зажиточных крестьян, грамотный, к моменту задержания находился на нелегальном положении.
Допрос начат: 21 час. 30 мин.
Вопрос: Какими языками владеете и на каком языке желаете давать показания?
Ответ: Владею хорошо белорусским, русским, польским и французским языками. Владею также, но хуже, чем перечисленными, чешским и украинским языками. Показания могу давать на любом из трех языков: белорусском, русском или польском.
Вопрос: Не возражаете давать показания на русском языке?
Ответ: Согласен давать показания на русском языке.
Вопрос: Выше вы назвали свою фамилию правильно?
Ответ: Да, правильно. Моя настоящая фамилия ФИЛИСТОВИЧ, выше о себе я дал сведения правильные.
Вопрос: Почему вы сделали оговорку «настоящая», у вас есть и другая. фамилия?
Ответ: Да, есть у меня и другая фамилия — СТАХЕВИЧ. Под этой фамилией я был заброшен на территорию Советского Союза иностранной разведкой. В документах, выданных мне иностранной разведкой, я значился СТАХЕВИЧЕМ, по имени Иван, а по отчеству Данилович. Остальные данные, в частности год и место рождения, в сфабрикованных документах занесены были в соответствии с действительностью.
Вопрос: Когда и какой разведкой вы были заброшены в СССР?
Ответ: На территорию Советского Союза я заброшен американской разведкой в сентябре 1951 года.
Вопрос: Каким способом, где и при каких обстоятельствах вы были переброшены в СССР?
Ответ: 24 или 25 сентября, точно не помню, 1951 года я был сброшен на парашюте с иностранного самолета на территории Ильянского района, Молодечненской области, Белорусской ССР. Приземлился я в районе деревни Кутляны, Ильянского района.
Вопрос: Кто еще вместе с вами был переброшен на территорию СССР?
Ответ: С самолета я был выброшен один.
Вопрос: Говорите правду?
Ответ: Я понимаю, что это кажется маловероятным, но повторяю, что выброшен был я в указанном выше районе один.
Вопрос: С каким заданием направила вас американская разведка в СССР?
Ответ: На территорию Советского Союза я направлен американской разведкой с разведывательными заданиями.
Вопрос: Чем вы снабжены и как экипированы?
Ответ: Я был снабжен американской разведкой фиктивными документами на имя СТАХЕВИЧ — русским паспортом, военным билетом и справкой о месте работы, т. е. о том, будто я работаю на Челябинском тракторном заводе электриком. На мою настоящую фамилию ФИЛИСТОВИЧ мне были изготовлены и выданы документы — паспорт и военный билет польские. На фамилию ФЛИГЕР мне был выдан немецкий паспорт. Кроме того, я был снабжен немецким автоматом с шестью дисками к нему. Бельгийским четырнадцатизарядным пистолетом калибра 6,35 мм. Американцы мне выдали денег в сумме сорока тысяч советскими знаками, десяти тысяч польских злотых, более одной тысячи немецких марок советской зоны оккупации Германии и тысячу американских долларов. Из ценностей имел четверо ручных часов и небольшой величины будильник. Снабжен был я большим количеством топографических карт западных районов Белоруссии, портативным фотоаппаратом фирмы «Бецлер», биноклем, компасом и карманным фонарем. Все остальное, чем я был снабжен, относится к вещам домашнего обихода, одежда, обувь и т. д.
Вопрос: Рацию вы имели?
Ответ: Радиопередатчиком — рацией я не снабжался, более того, я не обучался радиоделу.
Вопрос: Кем и при каких обстоятельствах вы были завербованы на службу иностранной разведки?
Ответ: Прежде чем ответить на поставленный мне вопрос, я должен объяснить, когда и при каких обстоятельствах я оказался на территории иностранного государства, где и был завербован американской разведкой. В 1943 году, проживая на оккупированной немцами территории Западной Белоруссии, я был мобилизован на службу в немецкое воинское формирование, в так называемый тринадцатый батальон, в котором и прослужил до отступления немцев, т. е. до июля 1944 года, в качестве рядового солдата. Вместе с батальоном я отступил на территорию Польши, а затем вскоре был переброшен в Италию, где в составе батальона принимал участие в боях против англоамериканских войск в районе Форли. Из Италии, в составе одной роты упомянутого батальона, 6–7 января 1945 года прибыл в Чехословакию, где в боевых действиях участия не принимал. Вскоре я в числе трех сослуживцев был арестован немцами и посажен в тюрьму в г. Пардубице — Чехословакия. Из тюрьмы был освобожден 8 мая 1945 года советскими войсками. Вскоре я перебрался на территорию Польши и устроился там на работу секретарем гмины в г. Старая Каменица. К сентябрю 1945 года я вернулся в Чехословакию и вскоре, примерно в октябре месяце того же года, перебрался в американскую зону оккупации Германии.
Вопрос: С какой целью?
Ответ: Говоря прямо, для авантюр, на которые наталкивала меня молодость. Я хотел постранствовать, посмотреть, как живут люди.
Вопрос: Чем вы занялись на новом месте?
Ответ: На новом месте я сначала попал в лагерь польских беженцев, что близ города Нюрнберга. Здесь мне удалось поступить в школу, дававшую мне возможность получить аттестат зрелости, но вскоре мне не повезло. Лагерь стали расформировывать, поляков стали притеснять, и я вынужден был вскоре уехать в Париж. В Париже я поступил в польскую духовную семинарию, которую вскоре пришлось покинуть из-за различия вероисповедания и национального происхождения. Продолжая оставаться в Париже, к 1947 году я окончил шестимесячные курсы электромонтеров и курсы слесарей-инструментальщиков того же срока.
В 1947 году мне удалось поступить в университет Сорбонна на исторический факультет, одновременно работал в библиотеке, зарабатывал на пропитание. В 1948 году, по инициативе нескольких студентов из числа белорусов, в том числе моей, в Париже была создана белорусская молодежная националистическая организация под названием «Белорусская незалежная организация молодежи» («БНАМ»), председателем которой был избран я. Одновременно я был назначен редактором журнала «Молодежь», являвшегося органом вышеуказанной организации. Проживая с 1945 года в Париже, я имел возможность встречаться с видными белорусскими националистами, как, например: АБРАМЧИКОМ Николаем, РАДЛЕВСКИМ Леоном, ГОРОШКО Леоном и другими, которые оказали значительное влияние на формирование моих националистических взглядов. В 1951 году, в связи с некоторым ухудшением моего материального положения, я выехал в Бельгию для продолжения учебы. В марте 1951 года однажды я был вызван на квартиру президента «БНР» АБРАМЧИКА, который вручил мне удостоверение члена рады «БНР». Как выяснилось, кандидатура моя в члены рады была выставлена АБРАМЧИКОМ и утверждена на съезде членов рады, происходившем в Лондоне. Таким образом, к моменту моего приезда в Бельгию, в город Лювень, я уже был видным белорусским националистом — председателем студенческого союза белорусов в Европе РАГУЛЯ Борисом, который однажды спросил меня, имею ли я желание попасть на «батьковщину», т. е. в Белоруссию. Получив утвердительный ответ, РАГУЛЯ через некоторое время предста