№ 7420/г
Совершенно секретно
Товарищу СТАЛИНУ
Представляю Вам протоколы допроса арестованного БРОВЕРМАНА Я.М. — бывшего заместителя начальника секретариата МГБ СССР.
БРОВЕРМАН показал, что он в течение нескольких лет состоял во вражеской связи с бывшими ответственными работниками МГБ — РАЙХМАНОМ, ШВАРЦМАНОМ, БЕЛКИНЫМ, ЛОРКИШЕМ и ПАЛКИНЫМ. Все эти лица, являясь еврейскими националистами, клеветали на национальную политику партии, лживо обвиняя ЦК КПСС в том, что он не противодействует дискриминации, которая якобы проводится в нашей стране по отношению к еврейскому населению.
БРОВЕРМАН признал, что он умышленно смазывал показания арестованных еврейских националистов, протоколы допроса которых ему приходилось корректировать, а также по указанию АБАКУМОВА фабриковал ложные информации о работе МГБ СССР, направлявшиеся в ЦК КПСС.
По показаниям БРОВЕРМАНА, АБАКУМОВ, обманывая ЦК партии и совершая другие тяжкие преступления, опирался в своей вражеской деятельности на группу еврейских националистов, расставленных им на руководящие должности в МГБ СССР.
Вместе с этим БРОВЕРМАН утверждает, что он лично преступной связи с иностранными разведками не поддерживал и что вражеских связей за пределами МГБ не имел.
Допросы БРОВЕРМАНА продолжаем.
Заместитель министра государственной безопасности
Союза ССР С. ГОГЛИДЗЕ
6 декабря 1952 года
Стенограмма
арестованного БРОВЕРМАНА Якова Михайловича от 27 ноября 1952 года
БРОВЕРМАН Я.М., 1908 года рождения, уроженец Житомирской области, еврей, гражданин СССР, член КПСС, бывший зам. начальника секретариата МГБ СССР. В 1951 году из органов МГБ уволен.
Допрос начат в 23 часа 15 мин.
Вопрос: До сих пор вы не дали исчерпывающих показаний о совершенных преступлениях и ваших вражеских связях.
Предлагаем показывать правду до· конца.
Ответ: Мной уже говорилось, что я на протяжении ряда лет занимал должность заместителя начальника секретариата Главного управления «Смерш», а затем МГБ СССР и ведал информацией, направлявшейся в ЦК КПСС.
На предыдущих допросах я также не скрывал своей вины в том, что выполнял вражеские указания АБАКУМОВА по обману ЦК КПСС и правительства и неоднократно по его заданию фабриковал ложные информации, направлявшиеся в директивные органы.
Так, в 1945 году я с бывшим нач. отдела «Д» МГБ СССР ПАЛКИНЫМ, а также бывшими начальником 1-го Управления УТЕХИНЫМ и начальником Следственной части по особо важным делам ЛЕОНОВЫМ по указанию АБАКУМОВА сфабриковал направленный в ЦК партии фотоальбом о подрывной работе белоэмигрантских организаций, орудовавших в Маньчжурии.
Надо сказать, что большинство документов, фотокопии которых были по. мещены в альбом, относилось к 30-м годам и никакого интереса к 1945 году не представляло. Однако АБАКУМОВ, желая создать впечатление, что органам контрразведки «Смерш» удалось якобы полностью разгромить белоэмигрантские организации и захватить документы о их деятельности в период Второй мировой войны, приказал нам заклеить даты на документах, находящихся в альбоме.
Подготавливая для посылки в ЦК итоговые информации о работе органов МГБ по розыску и аресту агентов иностранных разведок, а также авторов и распространителей антисоветских листовок и анонимных писем, я по распоряжению АБАКУМОВА указывал в них лишь количество разысканных шпионов и авторов анонимных документов и скрывал, что органами МГБ продолжительное время не было установлено и поймано несколько десятков тысяч преступников указанной выше категории. Это давало возможность АБАКУМОВУ утаивать от ЦК КПСС неблагополучное положение с розыском шпионов и авторов анонимных вражеских документов.
Имея материалы о случаях измены Родине со стороны советских граждан и военнослужащих, находившихся на территории Германии и Австрии, АБАКУМОВ, однако, об этих вражеских проявлениях в ЦК КПСС не сообщал, а в тех случаях, когда он был вынужден информировать ЦК КПСС об этих фактах, АБАКУМОВ с моей помощью старался представить дело так, что органы МГБ оставались в стороне, а вся вина перекладывалась на другие ведомства. Обманывая партию и правительство, АБАКУМОВ и мы, его сообщники, скрывали от ЦК неблагополучное положение в МГБ СССР и преступные провалы в работе чекистских органов.
Вопрос: Признавая вину в совершенных преступлениях, вы, однако, пытаетесь скрыть корни вашей вражеской деятельности.
Говорите, кто направлял вашу подрывную работу?
Ответ: По чьему заданию действовал АБАКУМОВ, мне неизвестно. Я лично встал на путь борьбы против партии и Советского государства в силу своих националистических взглядов, которые зародились у меня в 1937 году, когда я только еще начал свою службу в органах государственной безопасности.
В 1937 году был арестован, а затем осужден к расстрелу брат моей матери — троцкист СЛАВНЫЙ, работавший в Киеве в «Партиздате» ЦК компартии Украины.
Арест СЛАВНОГО и других троцкистов, евреев по национальности, я рассматривал с националистических позиций, считая эти аресты проявлением антисемитизма и дискриминации по отношению к еврейскому населению Советского Союза. Впоследствии мои националистические настроения усилились и в конце концов привели меня к тому, что я вместе с АБАКУМОВЫМ обманывал ЦК и Советское правительство.
Вопрос: Дело не только в националистических настроениях, а в ваших вражеских связях, по указке которых вы обманывали партию и совершали другие тяжкие преступления.
Показывайте, чьи задания вы выполняли?
Ответ: Я выполнял преступные распоряжения АБАКУМОВА, других хозяев у меня не было. Вместе с этим я не отрицаю того факта, что я делился своими вражескими националистическими настроениями с некоторыми близкими мне людьми.
Вопрос: С кем именно?
Ответ: С бывшим начальником отдела «Д» МГБ СССР ПАНКИНЫМ Ароном Моисеевичем, бывшим заместителем начальника 1-го Управления МГБ СССР БЕЛКИНБІМ и бывшим зам. нач. Управления контрразведки МГБ Ленинградского военного округа ЛОРКИШЕМ. В беседах с этими лицами я неоднократно высказывал недовольство политикой партии.
Я и ПАНКИН, БЕЛКИН и ЛОРКИШ обвиняли ЦК КПСС в том, что он не противодействует дискриминации, которой якобы подвергается, по нашему мнению, еврейское население СССР, и в связи с этим возводили вражескую клевету на национальную политику партии и Советского правительства.
Вопрос: Когда вы установили связь с ПАНКИНЫМ и другими названными вами лицами?
Ответ: С ПАНКИНЫМ я сблизился, а затем и установил связь вражеского характера в конце Отечественной войны. Примерно с этого же времени я стал делиться своими националистическими взглядами с БЕЛКИНЫМ и ЛОРКИШЕМ.
Вопрос: Покажите подробно о преступной работе, которую вы вели со своими единомышленниками.
Ответ: Я уже сказал, что мы клеветали на национальную политику партии и правительства, лживо утверждая, что якобы в СССР процветает антисемитизм, а ЦК партии этому не противодействует.
Помню, что в 1946 году ПАЛКИН, возвратившись из Польши, где он находился в служебной командировке, зашел ко мне в кабинет, и мы с ним разговорились, что называется по душам. Касаясь положения еврейского населения в Польше, ПАЛКИН заявил, что первое время после освобождения Польши от гитлеровской оккупации евреи чувствовали себя там, по его выражению, великолепно: имели полную возможность торговать и занимать важные посты в государственном и партийном аппарате. Теперь же, — заметил ПАЛКИН, — в Польше, как и в Советском Союзе, начинает проявляться антисемитизм и евреи ограничиваются в своих правах. При этом ПАЛКИН лживо утверждал, что на отношение к евреям в Польше якобы сказывается отрицательное влияние со стороны руководителей Советского правительства. Я соглашался с этими клеветническими измышлениями ПАЛ КИНА.
Должен признать, что это не единственный случай, когда мы с ПАЛКИНЫМ клеветали на советскую действительность. Особенно злобствовали мы, когда узнавали об аресте еврейских националистов.
Так, в начале 1949 года, вскоре после того, как были арестованы главари Еврейского антифашистского комитета, ПАЛКИН, узнав об этом, прибежал ко мне в кабинет и, будучи заметно расстроенным, спросил: «Правда ли, что арестовывают комитетчиков?» Я ответил ПАЛКИНУ утвердительно, высказав при этом мнение, что арест руководителей Еврейского антифашистского комитета якобы вызовет в стране новую волну антисемитизма и что-де евреям придется теперь еще туже. ПАНКИН полностью разделял мое мнение на этот счет.
В заключение беседы мы коснулись националистических проявлений со стороны некоторой части евреев, имевших место во время посещения посланником государства Израиль Голдой МЕИРСОН еврейской синагоги в Москве.
В связи с этим я и особенно экспансивный ПАНКИН с негодованием спрашивали — почему евреям запрещают выражать свои чувства симпатии к представителю еврейского государства, о создании которого они мечтали веками, и в то же время русским не возбраняется оказывать почести патриарху Алексию в Елоховском соборе?
Расставаясь с ПАНКИНЫМ, я порекомендовал ему быть более осторожным и уметь сдерживать свои чувства. ПАНКИН на это заметил, что мое предупреждение излишне, так как он знает, с кем и что говорить.
Аналогичные беседы националистического содержания я неоднократно вел с БЕЛКИНЫМ Моисеем Эльевичем, которого я близко знал продолжительное время по работе в органах военной контрразведки.
Приведу один из сохранившихся у меня в памяти фактов.
В 1948 году БЕЛКИН был вызван из Австрии в ЦК КПСС в связи с поступившими материалами о допущенных им злоупотреблениях и, находясь в Москве, зашел ко мне в кабинет. В разговоре со мной он утверждал, что будто бы никаких злоупотреблений за ним нет, но от него, как от еврея по национальности, хотят во что бы то ни стало избавиться. Здесь же БЕЛКИН стал возводить обычную для еврейских националистов клевету на национальную политику ЦК партии и Советского правительства, начав распространяться о так называемом «гонении» на евреев.