Протокол № 66.
№ 76. ЗАПИСКА М.Ф. ШКИРЯТОВА И В.С. АБАКУМОВА И.В. СТАЛИНУ О П.С. ЖЕМЧУЖИНОЙ [21]
27 декабря 1948 г.
Товарищу СТАЛИНУ И.В.
По Вашему поручению мы проверили имеющиеся материалы о т. ЖЕМЧУЖИНОЙ П.С. В результате опроса ряда вызванных лиц, а также объяснений ЖЕМЧУЖИНОЙ установлены следующие факты политически недостойного ее поведения.
После постановлений Политбюро ЦК ВКП(б) от 10 августа и 24 октября 1939 года, которыми она была наказана и предупреждена за проявленную неосмотрительность и неразборчивость в отношении своих связей с лицами, не внушающими политического доверия, ЖЕМЧУЖИНА не выполнила этого постановления и в дальнейшем продолжала вести знакомство с лицами, не заслуживающими политического доверия.
В течение продолжительного времени вокруг нее группировались еврейские националисты и она, пользуясь своим положением, покровительственно относилась к ним, являлась, по их заявлениям, советником и заступником их. Часть этих лиц, оказавшихся врагами народа, на очной ставке с ЖЕМЧУЖИНОЙ и в отдельных показаниях сообщили о близких взаимоотношениях ее с националистом МИХОЭЛСОМ, который враждебно относился к советской власти.
На очной ставке с ЖЕМЧУЖИНОЙ 26 декабря с.г. бывший ответственный секретарь Еврейского антифашистского комитета ФЕФЕР И.С. заявил: «ЖЕМЧУЖИНА интересовалась работой Еврейского антифашистского комитета и еврейского театра <…> МИХОЭЛС говорил мне, что «у нас есть большой друг» и называл имя ЖЕМЧУЖИНОЙ <…> ЖЕМЧУЖИНА вообще очень интересуется нашими делами: о жизни евреев в Советском Союзе и о делах Еврейского антифашистского комитета, спрашивала, не обижают ли нас. Характеризуя отношения ЖЕМЧУЖИНОЙ к евреям, а также свое мнение о ней, МИХОЭЛС сказал: «Она хорошая еврейская дочь» <…> О ЖЕМЧУЖИНОЙ МИХОЭЛС отзывался восторженно, заявляя, что она обаятельный человек, помогает, и с ней можно посоветоваться по комитету и по театру».
Такое же заявление сделал на очной ставке с ЖЕМЧУЖИНОЙ бывший художественный руководитель Московского еврейского театра ЗУСКИН В.Л.: «МИХОЭЛС говорил, что у Полины Семеновны с ним большие дружественные отношения. Мне известно, что когда у МИХОЭЛСА возникали трудное-ти, то он обращался за помощью к ЖЕМЧУЖИНОЙ… МИХОЭЛС часто встречался с ЖЕМЧУЖИНОЙ, звонил ей по телефону, встречался на приемах».
Такие же показания дал арестованный МГБ СССР ГРИНБЕРГ З.Г., бывший член Еврейского антифашистского комитета: «Обращаясь в Правительство с разного рода вопросами, МИХОЭЛС, как он сам говорил среди близкого своего окружения, предварительно обсуждал эти вопросы с ЖЕМЧУЖИНОЙ и получал от нее необходимые советы и наставления… В результате всего этого связь МИХОЭЛСА с ЖЕМЧУЖИНОЙ для нас, окружающих МИХОЭЛСА, имела важное значение, так как мы видели в ЖЕМЧУЖИНОЙ нашего заступника и покровителя».
Что действительно это так, подтверждается следующими фактами.
Первый факт. На основании опроса ФЕФЕРА на очной ставке с ЖЕМЧУЖИНОЙ установлено, что через нее было передано подписанное МИХОЭЛСОМ на имя товарища МОЛОТОВА письмо о якобы допускаемых местными советскими органами, в особенности Украины, притеснения евреев. В этом письме, как заявил ФЕФЕР, излагался также протест против распределения среди трудящихся других национальностей подарков, присылаемых в СССР еврейскими организациями Америки. За этим письмом ЖЕМЧУЖИНА посылала свою автомашину с нарочным на квартиру МИХОЭЛСА, это письмо было от него получено и доставлено ей, а затем ЖЕМЧУЖИНА передала его по назначению.
Второй факт. В 1947 году, когда в партийных, в советских органах имелись данные о политически вредной линии в работе Еврейского антифашистского комитета, МИХОЭЛС и ФЕФЕР решили путем обращения в правительственные органы поставить вопрос об укреплении комитета. И на этот раз они прибегли к помощи ЖЕМЧУЖИНОЙ: МИХОЭЛС связался по телефону с ней, и она послала своего брата к ФЕФЕРУ в Еврейский антифашистский комитет, и письмо было передано ею в правительственные органы.
Третий факт. В 1944 году, после возвращения МИХОЭЛСА и ФЕФЕРА из командировки в Америку, они занялись составлением письма в Правительство, в котором выдвигали проект создания на территории Крыма Еврейской республики. Эту свою националистическую затею, возникшую под влиянием еврейских реакционеров США, МИХОЭЛС и ФЕФЕР решили продвинуть каким-либо путем через ЖЕМЧУЖИНУ.
ФЕФЕР по этому поводу на очной ставке с ней заявил: «МИХОЭЛС говорил мне, что у нас есть большой друг, и называл имя ЖЕМЧУЖИНОЙ: «Я все-таки об этом посоветуюсь с ней, стоит ли лезть с таким вопросом сейчас или временно отложить». Спустя два дня МИХОЭЛС мне позвонил и сказал, что он должен меня видеть. Я поехал к нему в театр, и он сказал, что советовался с ЖЕМЧУЖИНОЙ и она положительно относится к этому проекту, считает реальным и советует взяться за этот вопрос».
Четвертый факт. При очной ставке ФЕФЕРА и ЗУСКИНА с ЖЕМЧУЖИНОЙ, а также показаниями ГРИНБЕРГА установлено, что ЖЕМЧУЖИНА в 1939 году приняла непосредственное участие в ускорении разрешения вопроса о награждении артистов Еврейского театра и переводе его в театр союзного значения.
Вот что заявил ФЕФЕР:
«В 1939 году, когда театр праздновал двадцатилетие и Комитет по делам искусств подал ходатайство в Правительство о награждении работников театра, то получилась заминка. Тогда МИХОЭЛС поехал к ЖЕМЧУЖИНОЙ просить ее содействия, и она обещала оказать поддержку. В дальнейшем награды были получены. В этом помогла ЖЕМЧУЖИНА».
ЗУСКИН сообщил следующее: «Переводу театра в категорию союзного значения помогла Полина Семеновна… ЖЕМЧУЖИНА бывала в театре и знала его нужды».
В дополнение к приведенным фактам о близкой связи ЖЕМЧУЖИНОЙ с МИХОЭЛСОМ следует отметить, что она вообще старалась всячески популяризировать его лично, а также путем докладов МИХОЭЛСА популяризировать круги американских евреев.
Стремясь показать свою поддержку МИХОЭЛСУ, ЖЕМЧУЖИНА после возвращения его из Америки предоставила ему возможность выступить в клубе по месту ее работы с докладом об Америке. После смерти МИХОЭЛСА, — чем можно объяснить, как не особой ее близостью к МИХОЭЛСУ, — ЖЕМЧУЖИНА посетила театр, где был установлен его гроб. Ее посещение стало достоянием еврейских кругов, и по этому поводу говорили, что ЖЕМЧУЖИНА сожалеет о большой утрате. В этих кругах было широко известно, что она интересуется судьбой семьи МИХОЭЛСА, проявляет особую заботу, чтобы жена и дети не были покинуты.
При очных ставках с ЖЕМЧУЖИНОЙ также установлено, что, находясь у гроба МИХОЭЛСА в еврейском театре, в беседе с ЗУСКИНЫМ она говорила, что МИХОЭЛС убит. ЗУСКИН на очной ставке о своем разговоре с ЖЕМЧУЖИНОЙ заявил следующее: «Вечером 13 января 1948 года я стоял у гроба и принимал венки от всех организаций и в это время увидел Полину Семеновну, поздоровался с ней и выразил ей печаль по поводу смерти МИХОЭЛСА. Во время беседы Полина Семеновна спрашивает: «Как вы думаете, что здесь было — несчастный случай или убийство?» Я говорил: «На основании того, что мы получили сообщение от т. ИОВЧУКА, МИХОЭЛС погиб в результате автомобильной катастрофы, его нашли в 7 часов утра на улице, невдалеке от гостиницы». А Полина Семеновна возразила мне и сказала: «Дело обстоит не так гладко, как это пытаются представить. Это убийство»… Из разговора с ЖЕМЧУЖИНОЙ, и, в частности, ее заявления о том, что МИХОЭЛС убит, я сделал вывод, что смерть МИХОЭЛСА является результатом преднамеренного убийства».
Что действительно такой разговор с ЖЕМЧУЖИНОЙ имел место, подтверждается и заявлением на очной ставке ФЕФЕРА, которому ЗУСКИН в этот же день сообщил о своем разговоре с ЖЕМЧУЖИНОЙ:
«Первое, что она мне сказала, — сообщил ЗУСКИН, — «какой же этот мерзавец ХРАПЧЕНКО, не мог послать другого человека в Минск вместо МИХОЭЛСА». Потом, после паузы, ЖЕМЧУЖИНА покачала головой и говорит: «Это не случайная смерть, это не случайность. Его убили». Я спросил у ЗУСКИНА: «Кто убил?» «Она не говорила кто», — ответил ЗУСКИН. Ну, видимо, убили его специально. При этом он сказал такую фразу: «Не то обезглавили, не то голову сняли». Такого же мнения и ЖЕМЧУЖИНА, — заключил ЗУСКИН. Я вновь спросил, кто же обвиняется в этом деле. ЗУСКИН ответил, что из разговора с ЖЕМЧУЖИНОЙ у него сложилось мнение, что речь шла о советских органах».
Подобное поведение ЖЕМЧУЖИНОЙ дало повод враждебным людям подтверждать распространяемые ими провокационные слухи о том, что МИХОЭЛС был преднамеренно убит.
На очной ставке ФЕФЕР заявил также, что ЖЕМЧУЖИНА обещала оказать всяческую помощь в увековечении памяти МИХОЭЛСА:
«Зная, что МИХОЭЛС поддерживал все время связь с ЖЕМЧУЖИНОЙ, советовался и что она доброжелательно к нему относилась, я решил позвонить ЖЕМЧУЖИНОЙ и просить ее помощи в продвижении вопроса об увековечении памяти МИХОЭЛСА. Дело в том, что среди артистов театра шли разговоры, почему до сих пор нет правительственного сообщения о смерти МИХОЭЛСА и увековечении его памяти, и это расценивалось как определенная линия в национальной политике к евреям <…> ЖЕМЧУЖИНА мне сказала: «Да, я вас помню». Затем она сообщила: «Я только что из театра, только успела раздеться, я простояла в глубокой печали у стены в течение 40 минут, меня просили представители театра пойти в почетный караул, но я была так разбита и просто не могла идти. Такой замечательный, такой крупный человек, великий артист, друг». Я извинился за беспокойство и попросил помощи в увековечении памяти МИХОЭЛСА. Она мне ответила: «Я все сделаю, все, что в моих силах».
Недостойное поведение ЖЕМЧУЖИНОЙ, как члена партии, зашло настолько далеко, что она не только участвовала в похоронах МИХОЭЛСА, афишируя перед еврейскими кругами свое соболезнование этому человеку, политически враждебное лицо которого теперь достаточно изобличено, но и присутствовала на траурном богослужении в синагоге 14 марта 1945 года. Этот факт установлен заявлениями на очной ставке с ЖЕМЧУЖИНОЙ ФЕФЕРА, ЗУСКИНА и СЛУЦКОГО, которые ее лично видели в синагоге.