ШИБАНОВ был не только в курсе моей вредительской работы, но и санкционировал осуществлявшиеся мною мероприятия по задержке нового строительства и срыву выполнения программы снаряжательными и капсюльными заводами.
Вот все, что я имею показать о проведенной мною и моими сообщниками вредительской работе по Наркомату Боеприпасов СССР.
Вопрос: Вы далеко не все показали о проведенной вами работе в Наркомате Боеприпасов.
Ответ: Я показал все основное, постараюсь восстановить в памяти все детали моей вражеской работы и дать о них дополнительные показания.
Записано с моих слов правильно и мною прочитано.
ЕФРЕМОВ
ДОПРОСИЛИ:
пом. нач. следчасти ГЭУ НКВД СССР
ст. лейтенант госбезопасности КЛОЧКО,
следователь следчасти ГЭУ НКВД СССР
лейтенант госбезопасности КОНОНЕНКО
АП РФ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 343. Л. 155—196. Подлинник. Машинопись.
В тексте имеются рукописные пометы Сталина:
* фамилия обведена в кружок.
** фамилия обведена в кружок, на полях помета: «Снят?»
*** фамилии обведены в кружок и пронумерованы от «I» до «IV».
*—* фамилии подчеркнуты, и на полях помета: «Где они?»
**—** фамилии подчеркнуты, и на полях помета: «Где он?»
***—*** фамилия подчеркнута, и на полях помета: «Где Купер?»
****—**** фамилия подчеркнута, и на полях помета: «Где Хренков?»
*****—***** фамилия подчеркнута, и на полях помета: «Где Савин?»
№ 143Постановление политбюро ЦК ВКП(б) о беженцах из Литвы
12.12.1940
Строго секретно
195 — Вопрос НКВД
Утвердить следующие предложения НКВД:
1. Признать нежелательным дальнейшее существование в Литве частного комитета беженцев, а также представительства общества «Джойнт» и «Комитета им. Гувера».
2. Разрешить выезд за границу беженцам (1991 человек), имеющим въездные визы от соответствующих государств, учитывая, что большинство этого контингента является нетрудовым элементом.
Разрешить также выезд за границу тем из беженцев, которые возбудили ходатайство о выезде из СССР и имеют согласие иностранных посольств в Москве на выдачу им въездных виз.
3. Беженцев из числа трудовой интеллигенции, подавших заявления о выдаче советских паспортов, принять в советское гражданство и использовать на работе по специальности.
4. Изъять из среды беженцев помещиков, фабрикантов, офицеров и полицейских и через Особое Совещание при НКВД СССР направить в ссылку в Казахстан и область Коми сроком на 3—5 лет.
5. Всем остальным беженцам предложить принять советское гражданство, выдав им до проведения паспортизации временные удостоверения милиции на право жительства в Литве, за исключением пограничных районов.
Лиц, отказавшихся принять советское гражданство, изъять и через Особое Совещание выслать в Казахстан на 5 лет.
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 30. Л. 119. Подлинник. Машинопись.
Протокол № 23.
В тексте имеется машинописная помета о рассылке: «Выписки посланы: т.т. Берия, Молотову».
№ 144Спецсообщение Л.П. Берии и В.Н. Меркулова И.В. Сталину о письме М.А. Шолохова[36]
20.12.1940
№ 5562/б
Копия
Сов. секретно
ЦК ВКП(б) — товарищу СТАЛИНУ
По существу письма тов. ШОЛОХОВА на Ваше имя докладываем:
1. В своем письме тов. ШОЛОХОВ пишет:
«БЕЛОКОНЕВ рассказал мне следующее: в прошлом году, находясь в заключении в Ухтпечорском лагере, он неоднократно видел СЛАБЧЕНКО, так как он работал вместе с ним в одном пункте; со слов СЛАБЧЕНКО БЕЛОКОНЕВ узнал, что СЛАБЧЕНКО был осужден к расстрелу, но потом расстрел ему заменили 20-ю годами заключения с последующим поражением в правах на 5 лет. Последний раз БЕЛОКОНЕВ видел СЛАБЧЕНКО в июне месяце 1939 года, после чего СЛАБЧЕНКО с партией заключенных был направлен на Север в Турткуль….
В августе с заключенным ЛАГУТИНЫМ, вернувшимся из Турткуля в Ухтпечорский лагерь, СЛАБЧЕНКО прислал БЕЛОКОНЕВУ привет…».
На соответствующий вопрос тов. ШОЛОХОВА … «БЕЛОКОНЕВ, улыбаясь, ответил, что обознаться он никак не мог, так как он и СЛАБЧЕНКО — уроженцы одной волости, знает он, БЕЛОКОНЕВ, СЛАБЧЕНКО с детских лет, с 1920 г. они работали вместе, а в 1923 г. БЕЛОКОНЕВ, будучи секретарем партячейки, принимал СЛАБЧЕНКО в партию».
2. Сообщение тов. ШОЛОХОВА было тщательно расследовано.
По нашему предложению начальник УНКВД Ростовской области тов. АБАКУМОВ лично посетил в селе Ольховый Рог тов. БЕЛОКОНЕВА и опросил его об обстоятельствах встречи со СЛАБЧЕНКО.
Затем БЕЛОКОНЕВ был доставлен в Москву и несколько раз подробно допрашивался в НКВД СССР тов. МЕРКУЛОВЫМ и другими работниками.
БЕЛОКОНЕВ показал:
«Из Котласа я был направлен на работу на строительство железной дороги, находящейся на территории Ухтпечорских лагерей.
Примерно 13 июня 1939 года, работая около железнодорожного моста, я на другой стороне моста, приблизительно на расстоянии 50—60 метров, увидел, как мне показалось, знакомого человека, который был похож на СЛАБЧЕНКО. Я крикнул: «Иван Михайлович, здорово». Оттуда ответили: «Здорово». Я еще раз крикнул: «Сколько тебе дали?» И услышал ответ: «20 лет». На этом наши окрики были прерваны охраной».
«Как тогда, так и сейчас я не могу утверждать, что это был СЛАБЧЕНКО, так как человек, который по фигуре мне показался похожим на СЛАБЧЕНКО, находился на большом расстоянии, к тому же погода была пасмурная и моросил дождик.
По голосу я также не мог определить, был ли это СЛАБЧЕНКО, так как много лет с ним не разговаривал».
«Как в разговоре с тов. ШОЛОХОВЫМ, так и в разговоре с женой СЛАБЧЕНКО я не утверждал, что видел именно СЛАБЧЕНКО Ивана Михайловича, а наоборот, рассказывая об этом случае, я оговорился, что, возможно, я ошибся, так как я мог принять за СЛАБЧЕНКО другого заключенного, имевшего некоторое сходство с ним по фигуре». (Из протокола допроса БЕЛОКОНЕВА от 20 ноября 1940 года.)
Что касается того, что СЛАБЧЕНКО (как пишет в своем письме тов. ШОЛОХОВ) через заключенного ЛАГУТИНА в бытность его в Ухтпечорском лагере в 1939 г. прислал БЕЛОКОНЕВУ привет, то опрошенный БЕЛОКОНЕВ показал, что передача привета от СЛАБЧЕНКО имела место не в 1939 году, а в ноябре месяце 1937 года, когда он случайно оказался в одной камере с упомянутым ЛАГУТИНЫМ.
ЛАГУТИН был нами установлен в Сороклаге НКВД и, опрошенный, показал, что с БЕЛОКОНЕВЫМ он действительно сидел в одной камере в 1937 г., но что СЛАБЧЕНКО ему неизвестен и никакого привета от СЛАБЧЕНКО БЕЛОКОНЕВУ он не передавал.
Далее, БЕЛОКОНЕВ на допросах показал, что он и СЛАБЧЕНКО не являются уроженцами одной волости, что впервые он со СЛАБЧЕНКО познакомился в 1923 году, изредка с ним встречался, в партию его не принимал и секретарем партячейки никогда не был.
По анкетным данным СЛАБЧЕНКО уроженец города Тбилиси, а БЕЛОКОНЕВ уроженец Слободы Ольховый Рог Ростовской области.
3. Факт расстрела СЛАБЧЕНКО в августе 1937 года был нами проверен по подлинным документам, находящимся в следственном деле СЛАБЧЕНКО, и в архивах НКВД СССР и УНКВД Ростовской области.
Установлено, что СЛАБЧЕНКО был арестован 9 марта 1937 года, содержался в тюрьме гор. Миллерово, в лагеря не вывозился и 16 августа решением тройки УНКВД по Азово-Черноморскому краю был приговорен к расстрелу. Приговор, согласно акта, составленного комендантом УНКВД Азово-Черноморского края, был приведен в исполнение 21 августа 1937 года.
По наведенным справкам СЛАБЧЕНКО Иван Михайлович в лагерях не значился и не значится.
Факт его расстрела надо считать установленным.
Тов. Шолохов был приглашен в НКВД СССР, ознакомлен со всеми материалами проведенного нами расследования и убедился в том, что БЕЛОКОНЕВ ввел его в заблуждение.
4. Из просмотра следственного дела на СЛАБЧЕНКО Ивана Михайловича видно, что во вражеской работе он уличался показаниями быв. директора Грачевской МТС КОРЕНЕВА-КОРЖИКОВА И.Г., быв. председателя Рабочкома Зерносовхоза «Красная Заря» МЕРКУЛОВА П.Д., быв. зам. председателя колхоза ДЕМИНА И.Т. и показаниями свидетелей кузнеца свиносовхоза «Красный колос» КОЛУБЕЛОВА В.Т., ПРИТУГИНОЙ П.А., комбайнера свиносовхоза «Красный колос» КУЗЬМИНА В.И., очными ставками с ШЕВЧЕНКО И.Г. и МЕРКУЛОВЫМ П.Д. Кроме того, ряд компрометирующих СЛАБЧЕНКО материалов имеется в деле уполномоченного КПК при ЦК ВКП(б) по Азово-Черноморскому краю, на основании которых он был исключен из партии 17 мая 1936 года.
5. В своем письме тов. ШОЛОХОВ просил разыскать также арестованных КАПЛЕЕВА и ШЕВЧЕНКО, так как по имеющимся у него сведениям «расстреляны они в августе месяце 1937 г., а БЕЛОКОНЕВ утверждает, что КАПЛЕЕВА он видел в Миллеровской тюрьме поздней осенью 1937 года, а с ШЕВЧЕНКО сидел в одной камере той же Миллеровской тюрьмы до февраля 1937 года».
Опрошенный по этому вопросу БЕЛОКОНЕВ показал, что с КАПЛЕЕВЫМ он никогда ни в тюрьме, ни в лагерях не встречался, а с ШЕВЧЕНКО сидел менее суток в Каменской тюрьме, причем о нем, кроме фамилии, ничего не знает и до встречи в Каменской тюрьме он не был ему известен.
Произведенной нами проверкой установлено, что ШЕВЧЕНКО и КАПЛЕЕВ расстреляны 31 декабря 1937 года.
6. В связи с расследованием сообщения тов. ШОЛОХОВА нами в ряде органов НКВД специально выделенными бригадами была проведена проверка постановки учета арестованных, осужденных, расстрелянных, проходящих по показаниям и т.д.
По материалам обследования нами приняты меры к устранению выявленных недочетов и налаживанию учетно-статистической работы во всех Управлениях, отделах и органах НКВД.
Народный комиссар внутренних дел Союза ССР Л. БЕРИЯ
Начальник ГУГБ НКВД СССР В. МЕРКУЛОВ
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 827. Л. 97—102. Подлинник. Машинопись.