Вопрос: Вы разве курите?
Ответ: Нет. Я отказался взять папиросу и заявил ему, что не курю. Однако незнакомец очень настаивал на этом, и, как я затем убедился, не случайно.
Вопрос: Что это значит?
Ответ: Он открыл портсигар не столько для того, чтобы угостить меня папиросой, сколько с той целью, чтобы я увидел находившуюся в нем мою фотокарточку и полностью убедился, что этот человек является представителем ШПАЛЬКЕ.
Вопрос: Когда произошла эта ваша встреча со связником германской разведки?
Ответ: Я уже говорил — это было часов в 7 вечера в конце декабря 1931 года.
Вопрос: Известно, что в это время бывает совершенно темно. Непонятно, как вы могли заметить, что в портсигаре была ваша фотокарточка?
Ответ: Мы проходили по набережной, которая освещается электрическими фонарями. Незнакомец открыл и поднес мне портсигар в непосредственной близости к фонарю, так, чтобы было видно его содержимое. Я отчетливо разглядел свою фотокарточку в портсигаре.
Затем связник заявил, что мне поручается подготовить для передачи ШПАЛЬКЕ сведения о вводимых на вооружение Красной Армии новых типах орудий. При этом он заметил, что в мундштуке папиросы заложена бумажка с указанием, в каком порядке следует излагать цифровые сведения (калибр, вес орудия, система, начальная скорость, скорострельность, вес снаряда, вес разрывного заряда, вес всего патрона, дальность действительного огня и предельная дальность стрельбы). Он предложил не бросать мундштук, воспользоваться указаниями в заметке, точнее говоря, хорошо запомнить порядок изложения цифр по интересующим германскую разведку сведениям, а затем уже уничтожить заметку.
Связник предупредил, что если возникнет необходимость комментировать цифры словами, то почерк нужно обязательно изменить и писать печатными буквами. Наряду с этим он заметил: «Не вздумайте сообщать нам не соответствующие действительности сведения, так как мы все проверяем и это обнаружим. В таком случае — пеняйте на себя. Вы, очевидно, хорошо понимаете и то, что никому не следует рассказывать как о самом факте нашей встречи, так и о содержании происходившего между нами разговора. Вы целиком находитесь в наших руках, и малейший опрометчивый шаг может привести вас к неприятным последствиям».
Вопрос: От вас требовали сведения только по артиллерии?
Ответ: Нет, мне предлагали добывать и другие шпионские сведения.
Связник заявил, что на меня возлагается обязанность присматриваться к происходящим в Красной Армии изменениям и по другим родам войск и об этом также сообщать. Он при этом заметил: «Вы работаете в академии, где бывают материалы по опытным объектам, обращайте и на это внимание и будете нас информировать».
«В целях соблюдения конспирации, — заявил связник, — пароль для связи будет не всегда один, а при каждой встрече изменяться». Для очередной встречи он установил пароль: «Привет Вам от Василия».
Связник сказал, что торопить с выполнением задания он не будет, и очередную встречу назначил на март месяц (число точно не помню) в 12 часов дня в здании городской станции у большой карты железных дорог.
После этого мы разошлись. Я пошел по направлению к дому, а он в противоположную сторону.
Вопрос: Каким образом этот связник нашел вас?
Ответ: Очевидно, по квартирному адресу, который я сообщил ШПАЛЬКЕ еще в Берлине, и по имевшейся у него моей фотокарточке. Должен заметить, что указанный связник приходил и на квартиру ко мне.
Вопрос: Когда?
Ответ: В тот же день незадолго до моей встречи с ним на набережной Жореса.
Вопрос: Разве вы в это время были дома?
Ответ: Нет, я был на службе.
Вопрос: Откуда же вы знаете, что он приходил к вам на квартиру?
Ответ: Встречей связника германской разведки со мной я был очень встревожен и не сразу направился на квартиру, а примерно в течение двух часов бродил по улицам города. Когда я вернулся домой, то мать жены сказала, что сегодня приходил какой-то мужчина и спрашивал, когда я бываю дома. Я поинтересовался приметами приходившего человека, и оказалось, что это был именно он — связник германской разведки.
Вопрос: Где в данное время находится мать вашей жены?
Ответ: Она умерла в 1938 году.
Вопрос: А ваша жена видела этого человека?
Ответ: Нет, так как она в то время находилась у своей приятельницы.
Вопрос: Выполнили ли вы полученное через связника задание германской разведки?
Ответ: Да, выполнил. В условленное время, т.е. в марте 1932 года, я явился на городскую станцию, где вскоре ко мне подошел тот же связник. Он незаметно поздоровался, вышел в коридор, а за ним я.
Улучив момент, когда в коридоре никого не было, я передал ему свернутые в трубочку подготовленные секретные сведения по материальной части артиллерии, которые он тут же вложил в портсигар.
Вопрос: Какие именно сведения вы ему передали?
Ответ: Насколько помню, это были секретные данные о модернизированной полевой пушке и модернизированной зенитной пушке. Одновременно мною были переданы связнику сведения о разрабатывавшейся в академии дивизионной пушке*.
Связник предложил к очередной встрече, которая была назначена на конец мая или начало июня 1932 года, подготовить сведения о численности, состоянии и вооружении расквартированных в Ленинграде частей Красной Армии. Он заявил, что на эту встречу со мной может явиться другой человек, но это не должно меня смущать, так как он назовет пароль и покажет в портсигаре мою фотокарточку.
Какой именно был очередной пароль, я не помню, но мы условились встретиться на мосту перед парком культуры и отдыха на островах.
Действительно, на следующую встречу явился уже другой человек: лет 25-ти, несколько сутуловатый, с испорченными зубами. После того как он назвал мне пароль, я передал ему подготовленные согласно заданию собранные секретные сведения, в частности о разрабатывавшихся в академии и известных мне в разработке по линии Артиллерийского Управления приборах управления артиллерийским огнем.
Вопрос: Кто был этот второй связник?
Ответ: Я его не знаю, как не знал первого и двух последующих связников, получивших от меня шпионские сведения для германской разведки в период 1932—1934 гг., т.е. до момента отъезда из Ленинграда на работу в Москву.
Помню лишь, что в каждом отдельном случае встреча со связником происходила по заранее обусловленному паролю. Встречался я с ним на набережной реки Невы у Зимнего дворца, на углу Лиговки и Невского проспекта и на поперечной Невскому проспекту улице (наименование ее не помню) вблизи магазина Елисеева.
Вопрос: Это формальный ответ. Вы не могли не знать лиц, с которыми были связаны по шпионской работе. Назовите фамилии связников германской разведки, с которыми встречались в Ленинграде.
Ответ: Я признался в том, что был шпионом, не скрываю и своей практической работы в качестве агента германской разведки, и теперь совершенно не заинтересован в том, чтобы кого-нибудь скрывать. Искренне заявляю, что фамилий связников германской разведки, которым я передавал шпионские сведения, не знаю. Помню такой случай: при встрече с одним из связников я спросил его назвать свое имя, на что он мне ответил: «Это не в моих и не в ваших интересах». С тех пор я не обращался к связникам с такими вопросами, а сами они никогда себя не называли.
Вопрос: Верно ли это?
Ответ: Да, это совершенно верно. Лиц, которые являлись ко мне от имени германской разведки, я не знал. За время работы в Ленинграде я передал через связников следующие шпионские материалы: о работе по опытным образцам пушек, опытным приборам стрельбы зенитной и морской артиллерии, причем по морской артиллерии я сообщал те сведения, которые мне были непосредственно известны с завода № 213, разрабатывавшего эти приборы.
Вопрос: Какое отношение вы имели к заводу № 213? У вас были там связи по шпионской работе?
Ответ: Нет. Я бывал на заводе № 213 как консультант по оптическим приборам. Известные мне секретные сведения по этому заводу я передавал немцам.
Кроме того, мною передавались германской разведке характерные данные из секретных признаков о состоянии дисциплины и боевой подготовки в армии.
Вопрос: Вы указали, что в 1934 году переехали на работу в Москву. Какое назначение вы получили?
Ответ: В марте 1934 года я был назначен начальником Управления военных приборов Главного Артиллерийского Управления.
Вопрос: Известно ли было германской разведке об этом?
Ответ: Нет. В Ленинграде последняя моя встреча со связником германской разведки была назначена на первые числа мая месяца 1934 года, но она не состоялась, так как в марте я уже выехал в Москву по месту новой работы и поэтому не мог своевременно сообщить о новом назначении. Впоследствии, уже в Москве, когда со мной снова связались от имени германской разведки, я сообщил точное место своей новой работы, что их вполне удовлетворяло.
Вопрос: Как же так получается, в одном случае вы говорите, что не предупреждали связиста о переходе на новую работу, а между тем в Москве снова связались с германской разведкой. Выходит, что вы сами стремились к восстановлению связи с немцами.
Ответ: Нет, меня нашли. Связники по Ленинграду знали номер телефона моей квартиры и, очевидно, звонили домой. Члены семьи, ничего не подозревая, сообщили, наверное, о том, что я переехал на работу в Москву.
В сентябре 1934 года, когда мне уже была предоставлена квартира в доме № 12 по Большому Овчинниковскому переулку, связники, нужно полагать, нашли меня по адресному бюро.
В сентябре же со мной встретился представитель немецкой разведки недалеко от моего дома и по последнему паролю, к несостоявшейся встрече в Ленинграде, установил со мной связь.