13. Нужно ли объяснять, что когда вождь решил эту самую «чистку», а лучше сказать «Большой террор», завершить, то первым, кто ему помог в ниспровержении Ежова, был тот же Маленков. Да, а МВТУ он так и не закончил, уйдя с 4-го курса. Ну и что? Когда в 1949 году учредили для выпускников училища специальный именной значок, то экземпляр вместе С удостоверением номер один почтительно послали… вот-вот, конечно, Георгию Максимилиановичу.
Важным качеством недоучившегося, зато удачливого питомца МВТУ, во многом предопределившим благоволение Сталина, была его, Маленкова, компетентность в кадровой политике. Он мог проницательно распознать в кандидате на выдвижение такие черты, как склонность к независимости суждений или вероятное неприятие интриганских и деспотических методов вождя, то есть уловить дефицит совершенной покорности — необходимого условия войти в когорту «учеников и соратников».
Вместе с тем Маленков осуществлял и более стереотипный подход, хорошо известный каждому советскому человеку, когда личные достоинства работника отступают перед его «анкетными данными». Чему примером служит эпизод карьеры уже упоминавшегося младшего брата отца. В 1946 году он исполнял обязанности начальника главка в наркомате угольной промышленности. Надо было окончательно утвердить его в этой должности, что является прерогативой ЦК. Однако со Старой площади нарком Вахрушев вернулся обескураженный. Дядя спросил о причине неуспеха. Вахрушев хмуро помолчал, затем вымолвил:
— Тебя Маленков знает?
Его Маленков не знал…
Георгий Максимилианович благополучно дожил до 86 лет, еще застав начало нашей перестройки. Последние 19 лет жил пенсионером. Несколько наиболее драматичных и бурных десятилетий советской истории этот человек находился в центре политической жизни страны, заняв прочное место в ближайшем окружении диктатора, а после его смерти, на первых порах бок о бок сотрудничая с Хрущевым. О скольких человеческих судьбах, исторических событиях, интересных встречах мог бы поведать Маленков. Не поведал. Все унес с собой в могилу. Почему? Да просто, думаю, не испытал никакой потребности к самовыражению, выйти на суд общественности и истории со своим видением прошлого, оценкой событий, собственной и других роли в этих событиях, часто трагических. Полностью сказался, на мой взгляд, безынициативный, нетворческий характер натуры. Безликий исполнитель чужой воли.
Ярким контрастом служит личность и поведение Хрущева. Не мог он молчать. Сильно уступая Маленкову по части воспитания и образованности, четыре тома интересных воспоминаний надиктовал сыну пенсионер Хрущев, показав таким образом свое уважение к суду народа, для которого он — когда с пользой, а иногда, увы, наоборот — активно трудился всю жизнь.
Итоги разборки
Настало время познакомиться с никак не озаглавленным обобщающим материалом Комиссии, занимающим 11 страниц машинописи через полтора интервала. Документ состоит из преимущественной по объему описательной части, Заключения и Предложений. Первая содержит приведенные ранее сведения; эти повторы мы опустим.
Итак, в связи с партчисткой 1929 г.:
«Проверить, как Жуковского проверяли в районе, на основании чего вынесено такое решение и верно ли утверждение т. Левенсон, что решение по делу Жуковского было изменено при участии Пятакова, — мы не могли, т. к. архивное дело не нашли, а Жуковский отрицает какое бы то ни было участие Пятакова в его деле».
Далее, «Тов. Жуковский признал, что в 1923 г. на партсобрании Химического факультета он выступал в защиту троцкистской оппозиции и голосовал за троцкистскую резолюцию и что он неправильно написал в анкете, называя свое участие в оппозиции «колебаниями».
Как видим, в данном вопросе тов. Жуковский счел за благо пойти на компромисс.
Все сведения в главных чертах просуммированы и вместе с выводами изложены во второй части, которую даем в основных выдержках.
«Заключение
*
Был ли т, Жуковский большевиком с 1917–1919? Его принадлежность к партии в эти годы ничем не подтверждается. Правда, два члена партии — Хильков и Кабанов устанавливают, что в 1917 г. он был большевистски настроенным, но знали они его только 2–3 месяца… и не подтверждают, что он был в партии.
Так что т. Жуковский, несомненно, не был большевиком. Но и не в этом суть дела.
Важно другое, что весь период нахождения его в Киеве по приезде из Таганрога он вел себя не как большевик. Его поведение при белых — почему он остался в зоне немецкой оккупации, каким образом он, будучи большевиком, помещавшим свои статьи в большевистских киевских газетах, был так быстро выпущен на свободу, — остается неясным и вызывает большие сомнения в правдивости его рассказов об этом периоде его жизни…
Заставляет сомневаться и утверждение Жуковского, что он был освобожден при помощи его бывшего учителя в 1918 г., видимо петлюровца Стешенко. Мы так и не знаем достоверно, почему его, как большевика, освободили!..
Может быть, если понадобится (?? Не понадобится. — В.Ж.), мы что-либо еще найдем в киевских архивах, для чего придется послать своего человека. Но и то, что сейчас мы выяснили, говорит об одном: темное невыясненное прошлое у Жуковского в период 1917–1919 гг.
Второе — о его троцкистском прошлом. Несомненно, что т. Жуковский писал неверно об этом в своих анкетах. Он обязан был ясно ответить, когда он колебался, а не прикрывать «колебаниями» своей принадлежности к оппозиции в 1923 г. Он был троцкистом, что подтвердил т. Маленков.
Что касается его дальнейшей работы, то у нас нет материалов, которые бы говорили, что он в последние годы занимался троцкистской деятельностью. Ему поручалась в это время ответственная работа, и нет данных, что он был против партии. («Ряд лиц подтверждают, что он проводил правильную линию». Эта фраза, опущенная в «Заключении», содержится в шкирятовском тексте, куда она явно допечатана. — В.Ж.) (Подчеркнуто мной. — В.Ж.)
Третье — о внешнеторговой работе т. Жуковского. Этот период нам было трудно проверить, ввиду отсутствия некоторых архивных материалов и плохого состояния архива Нквнешторга.
Правда, в это время т. Жуковский работал исключительно с врагами — с Любимовым, Биткером, Вейцером, Пятаковым, Розенгольцем. Одно это, конечно, еще ничего не доказывает, но, несомненно, накладывает на него тень. (Не доказывает, но накладывает! — В.Ж.)
Не видно также, чтобы он вел борьбу с этими врагами. Его слова, что эти враги оттирали его от работы, — оказались неправдой.
Была ли тут сознательная поддержка окружавших его врагов, или он мог в них не разобраться — на этот вопрос ответить трудно.
Предложения
Мы считаем, что если бы т. Жуковский правильно рассказал ранее о своем прошлом, он не был бы избран в члены КПК.
…он… неправильно указывал свой партстаж с 1917 г. До 1919 г. он большевиком не был.
Поэтому считаем необходимым внести в ЦК предложение о выводе т. Жуковского из членов Комиссии Партийного Контроля».
Все. От комментариев избранных мест удержаться невозможно. Приковывает к себе внимание тезис, увенчанный выделенной фразой («…нет данных, что он был против партии»). Не может быть ни малейшего сомнения — члены Комиссии писали это не по собственной доброй воле. Не говоря уже об очевидном дефиците таковой, за подобную «мягкотелость» цену заплатить пришлось бы крайнюю. Если фраза Шкирятова «Ряд лиц подтверждает, что он проводил правильную линию» в «Заключении» опущена, — этот факт говорит лишь о том, что партийные судьи сохранили какие-то следы чувства собственного достоинства. Одним словом, указание о «правильной линии» шло с самого верха. Объяснение?
В извивы специфической сталинской гениальности проникнуть трудно, можно лишь догадываться. Возможно, бросили кость уцелевшим партаппаратчикам, вчерашним сослуживцам отца. Пусть убедятся в мудрой взвешенности решений, направляемых Великим Указующим Перстом. К чему торопиться. Через пару недель за дело возьмутся «органы» и выполнят все что нужно, но в глубокой тайне, сведя резонанс к минимуму. Натворил, дескать, что-то. И все.
Вернемся к итоговому документу Комиссии. На мой взгляд, судя по поведению в Таганроге, отец имел моральное право числить себя большевиком с дооктябрьским (1917 года) стажем. Что касается формальной стороны, то вряд ли в те смутные месяцы существовал единообразный ритуал фиксации того момента, самого счастливого в жизни имярека, когда он становился членом большевистской партии. Не отца бы им корить в прибавке злополучного партстажа. Липовый дооктябрьский стаж (март 1917 г. вместо 1919 г.). Сталин задним числом установил Берии. Аналогично назначен стаж и Ежову: вместо 1918 года— 1917-й14. Информированный бывший чекист утверждает: «почти все сталинские соратники, заполняя партийные анкеты, приписывали себе дореволюционный партийный стаж, которого в действительности не имели»15.
В третьем пункте «Заключения» конкретных упреков делового характера по поводу внешнеторговой работы не содержится, хотя материал — и фактический, положительный, и доносительский — добыт богатый. Скорее всего, сбор урожая оставили органам, что служит ярким примером слаженной работы тандема «партия — органы», а если более выпукло, — «Шкирятов — Ежов».
Тем не менее работа т. Жуковского «с врагами» «несомненно, накладывает на него тень». И затем: «Была ли тут сознательная поддержка окружавших его врагов, или он мог в них не разобраться — на этот вопрос ответить трудно».
Но вы же только что ответили, господа товарищи: «Ему поручалась в это время (после 1923 г. — В.Ж.) ответственная работа, и нет данных, что он был против партии».
Торгпреды, наркомы — все, оказывается, враги. Но тень от них, согласно причудливым законам сталинской политической оптики, падает не на тех, кто возвышал «врагов», но на людей, от них зависевших, подчиненных.