Достаточно хорошо была организована партийная агитация и пропаганда в Пограничной охране. Этот вопрос детально обсуждался на первом окружном совещании работников Погранохраны ДВК в декабре 1924 г. Отмечалась неплохо поставленная работа. Однако ею не в полной мере были охвачены красноармейцы на заставах. Там не были созданы партийные и комсомольские ячейки, которые могли бы усилить политико-воспитательную деятельность. Поэтому первоочередными задачами стали: усиление партийного влияния на красноармейцев; активизация внутрипартийной работы; увеличение числа коммунистов и комсомольцев на заставах. Однако руководители партийных организаций не всегда уделяли этим задачам должного внимания. Этот недостаток в работе партийной организации был предметом обсуждения на первом окружном совещании работников Пограничной охраны Дальнего Востока в декабре 1924 г.[320] Основной задачей оставалась создание партийных ячеек на заставах.
Организационные мероприятия по созданию партийной организации затянулись, что было связано с восстановлением региона после затяжной Гражданской войны и иностранной военной интервенции. Однако с начала 1926 г. партийная работа была налажена. Этому «способствовали современные условия погранохраны, улучшение материально-бытового состояния, сравнительно хороший социальный состав (рабочих — 22 %, крестьян — 72 %), некоторое увеличение партийной и комсомольской насыщенности членов и кандидатов в члены ВКП(б) — 16,4 %, членов ВЛКСМ — 11 %»[321].
Советский Дальний Восток был одним из регионов страны, где в рассматриваемый период складывалась сложная внешнеполитическая остановка. Поэтому в первую очередь нужно было обеспечить защиту и охрану государственной границы. Уже в 1920-е гг. эта задача была решена.
B.C. Христофоровг. МоскваОрганизационно-кадровые проблемы «восточной» работы советских спецслужб в Монголии и Бурятии в 1920-е гг
Включенная в большевистскую идею экспорта мировой революции на Восток Монголия стала одним из первых субъектов международного права (наряду с Персией, Афганистаном и Турцией), подписавшим 5 ноября 1921 г. с Москвой договор о взаимном признании. Целью советской внешней политики в тот период было укрепление позиций советского государства на международной арене и распространение в Монголии революционных идей. Позднее идею экспорта сменило стремление улучшить отношения, в первую очередь, с Японией, сблизиться с Китаем и закрепить Монголию в качестве буферного государства, чтобы защитить себя от потенциального противника.
Не стоит долго говорить о том, что всем этим целям в полной мере служила деятельность советских спецслужб, которые следили за развитием ситуации в Монголии и на сопредельных территориях, оказывали влияние на принятие политических решений, поддерживая местных сторонников советской модели развития и расправляясь с ее противниками.
Актуальность темы проистекает из необходимости изучения интерпретаций «Востока» в границах российского политического пространства и сопредельных странах. В центре нашего исследования — деятельность Восточного отдела (ВО) ГПУ — ОГПУ, а также Полномочных представительств ОГПУ по Дальнему Востоку и Сибири, по изучению ими политической, военной, социальной и религиозной обстановки в Монголии и Бурят-Монголии (Бурятии).
Усилия советских спецслужб по реализации государственной политики в «монгольском» направлении мало исследованы. Среди авторов, пишущих об общих векторах «восточной» деятельности ГПУ — ОГПУ, Д.Ю. Арапов, Ю.Н. Гусева и др.[322] Однако, как свидетельствуют современные исследования, интересы сотрудников Восточного ОГПУ были существенно шире, чем «мусульманские» ареалы Советского Союза и государств зарубежного Востока[323].
Имеются также узкотематические научные статьи о деятельности советских спецслужб на Дальнем Востоке[324], обзоры документальных материалов Центрального архива ФСБ России[325] или работы, посвященные забайкальской контрразведке[326]. Значительный вклад в развитие темы вносит вышедший в 2019 г. под редакцией научного руководителя Института востоковедения Российской академии наук (РАН) академика В.В. Наумкина сборник «Монголия в документах из архивов ФСБ России (1922–1936)»[327]. В нашем исследовании мы будем опираться не только на блок опубликованных, но и на значительное число неопубликованных документов Центрального архива ФСБ России и Архива УФСБ России по Омской области.
Формирование основных подразделений ВЧК — ГПУ — ОГПУ, которые добывали информацию по «восточным» сюжетам, началось далеко не сразу. Усиление контрразведывательной составляющей в ГПУ произошло летом 1922 г., когда на базе 14-го специального отделения Особого отдела был создан Восточный отдел для работы по «внутреннему» и зарубежному Востоку. Одновременно с этим в ГПУ для борьбы со шпионажем и белогвардейским организациями был сформирован Контрразведывательный отдел[328]. В Полномочных представительствах ОГПУ, дислоцированных в «восточно-национальных республиках и областях», предписывалось «обеспечить работу по восточной линии»[329].
В Восточный отдел в 1922 г. входило три отделения, среди которых 3-е отделение, занимавшееся Дальним Востоком (сюда же входили интересующие нас территории, а также Восточная и Западная Сибирь) (руководитель — М.М. Казас).
Начальником Восточного отдела был назначен Я.Х. Петерс, остававшийся на этой должности до 1929 г. По итогам внутриведомственных прений ему удалось доказать необходимость существования Восточного отдела. Тем не менее, 20 марта 1923 г. часть функций — «разработка шпионажа со стороны Японии, Кореи и Китая» — была передана из Восточного в Контрразведывательный отдел ГПУ. Этим же приказом подтверждалось, что сфера компетенции Восточного отдела распространялась на Внешнюю Монголию, Западную и Восточную Сибирь, т. е. на районы, где компактно проживало нерусское население, исповедовавшее ислам, а также буряты, якуты и иные народности[330].
Основными проблемами при формировании основных разведывательных и контрразведывательных подразделений ГПУ — ОГПУ были организационно-кадровые, так как катастрофически не хватало специалистов, знакомых с национальными и религиозными особенностями сопредельных стран Востока (Афганистана, Ирана, Китая, Монголии, Турции). В ОГПУ было крайне мало сотрудников, которые имели теоретическую подготовку, владели национальными языками[331]. Соратники Петерса — люди, вершившие судьбы «восточных» народов — как правило, были лишены специальной востоковедческой подготовки, зато имели большой опыт практической работы на «восточных окраинах» страны (прежде всего, в Туркестане).
Основными подразделениями ГПУ — ОГПУ, которые в рамках своей компетенции занимались изучением политической, военной, социальной и религиозной обстановки в Монголии и на сопредельных территориях, были Восточный, Иностранный, Информационный, Контрразведывательный, Особый и Специальный (шифровальный) отделы, а также Полномочные представительства ОГПУ по Дальнему Востоку и Сибири. Сотрудники подразделений ГПУ — ОГПУ и полномочных представительств на местах за редким исключением не знали специфических условий этих территорий, были слабо осведомлены об истории и современном развитии Монголии, не владели монгольскими или бурятскими языками, слабо представляли особенности буддизма, ламаизма, традиции и обычаи монгольского народа[332].
Подобные проблемы возникали и при комплектовании аппаратов советников и инструкторов в Монголии и Танну-Тувинской Республике, направлявшихся заграницу по линии ОГПУ. Так, ПП ОГПУ по Сибири обращало внимание Москвы на то, что подбор советских советников при Танну-Тувинском правительстве был «крайне неудачным, заменить же их на месте некем»[333].
В 1924 г. в областном отделе ОГПУ Бурят-Монгольской АССР (БМАССР) было создано восточное отделение, главной задачей которого стала борьба с ламством. Восточное отделение занималось разработкой национальной интеллигенции, бывших нойонов (представителей местной знати), вопросами мусульманского населения и взаимоотношений бурятского населения с бурятской эмиграцией в Монголии[334].
Для решения этой проблемы велся целенаправленный набор сотрудников из числа бурят, однако об успехах в этом направлении говорить не приходится. Так, в 1926 г. заведующий организационным отделом Бурят-Монгольского обкома ВКП(б) в одном из документов указал на слабую укомплектованность ОГПУ «работниками и особенно бурятами». При этом подчеркивалось, что «буряты нужны ОГПУ, дабы их можно было приспособить для работы по восточной линии»[335].
Существовали и серьезные проблемы межведомственной координации деятельности. Так, поверенный в делах РСФСР в Монголии В.И. Юдин 11 августа 1923 г. направил письма[336] заместителю начальника Отдела пограничной охраны № 1 Ф.И. Бонову и начальнику Иркутского губернского отдела ГПУ М.Д. Берману, в которых сообщал об отсутствии координации в работе между Полномочным представительством РСФСР в Монголии и сотрудниками Отдела пограничной охраны (ОПО) № 1 ОГПУ, работавшими