После разгрома фашистской Германии и ее союзников в руки советских органов безопасности попало в качестве трофеев немалое количество документальных материалов немецкого военного командования, включая и документы контрразведки. Часть из них отложилась в свое время в фондах Центрального государственного особого архива СССР (с 1992 г. — Центр хранения историко-документальных коллекций, в 1999 г. присоединен к Российскому государственному военному архиву. — Ред.).
В ходе работы в начале 1990-х гг. с документами архива, были выявлены выполненные на немецком языке документы германской военной контрразведки, которые отражали ее борьбу с забрасываемой в немецкий тыл советской агентурой и партизанами. Отдельные из них представляют определенный интерес с точки зрения оценки противником наших мероприятий по линии зафронтовой работы. Документы относятся к разным годам и, безусловно, не дают полного представления по данной проблеме. Вместе с тем, они интересны именно с точки зрения того, что носят непредвзятый, рабочий характер и подготовлены «по горячим следам» сотрудниками подразделений немецкой контрразведки. С учетом ограниченности объемов тезисов остановимся подробнее на двух из них.
Первый документ относится к начальному этапу в организации советскими органами государственной безопасности зафронтовой работы и представляет собой «Обзор русской шпионской и партизанской деятельности в районе дислокации 1 танковой армии». Он подготовлен 27 марта 1942 г. в отделе 1 Ц штаба 1‐й танковой армии, соединения и части которой в этот период занимали участок фронта шириной в 100–150 км. от побережья Азовского моря в районе г. Таганрога в направлении на север.
В первом разделе документа дается общая характеристика советских агентов, попавших в руки немецкой контрразведки. Так, по ее данным основной контингент задержанных был представлен мужчинами и женщинами в возрасте от 10 до 60 лет. В отдельные периоды времени преимущественно забрасывались подростки в возрасте до 15 лет. Значительная часть советской агентуры якобы соглашалась выполнять задания органов безопасности только под давлением. Среди задержанных встречались лица, которые совершили ранее преступления, и им было обещано освобождение от ответственности после выполнения задания. Лишь в единичных случаях заброшенные агенты давали добровольное согласие на выполнение задания, полностью осознавая грозящую им при заброске в тыл врага опасность. Причем среди последней категории агентов было много женщин.
Комментируя утверждения немецких контрразведчиков о применении давления советскими органами безопасности при вербовке зафронтовой агентуры, следует допустить, что часть задержанных давала такие показания на допросах в расчете на смягчение ответственности. Представляется, что доля советских граждан, которые сознательно соглашались на заброску за линию фронта, была значительно выше. Подтверждением может служить тот факт, что, по признанию самих сотрудников немецкой контрразведки, примерно половина задержанных советских агентов, в том числе и подростков, давали показания лишь после применения к ним «самых жестких мер».
Что касается присутствия в числе задержанных кадровых сотрудников советских органов безопасности, то, как установила немецкая контрразведка, они забрасывались за линию фронта только в тех случаях, когда им предстояло руководить действиями группы агентов.
Задания задержанной немцами советской агентуры касались в основном сбора разведывательных сведений, совершения диверсий и актов саботажа. К числу выявленных немецкой контрразведкой «нестандартных» заданий относились:
— отравление девушками немецких солдат и офицеров с целью похищения у них военных документов;
— разведка аэродромов;
— сбор сведений о немецких и румынских частях в г. Одессе;
— сбор сведений о политике немцев на оккупированной территории в сфере религии;
— положение в лагерях советских военнопленных и др.
Задания агентура получала от сотрудников особых отделов НКВД 9, 18, 56‐й армий, а также от руководства разведывательных школ. Было установлено, что на один советский орган разведки, непосредственно осуществлявший заброску, работали несколько «агентур» (подразделений), которые вербовали и обучали агентуру.
Исходя из тактики применения, немцы делили всю советскую зафронтовую агентуру на четыре категории.
Первая категория — «резиденты». Они представляли собой лиц, завербованных органами безопасности перед отступлением Красной армии из определенной местности. В большинстве своем они приобретались из числа партийных работников и членов комсомола.
Следующая категория — «агенты, перебрасывавшиеся через линию фронта». Переброска их осуществлялась пешим порядком на тех участках фронта, где была пересеченная местность, не позволявшая вести сплошное наблюдение.
«Агенты-парашютисты» представляли собой лиц, которые, как правило, прошли перед заброской только кратковременную подготовку. Забрасывались они небольшими группами, причем, по нескольку групп в один день. Как правило, в их состав входили руководитель, радист с радиостанцией и несколько мужчин с оружием и взрывчаткой. Значительная часть выброшенных с парашютами приземлялась неудачно вследствие непрофессиональных действий по выброске. Особенно усилилась заброска агентов-парашютистов после того, как немецкими войсками был принят ряд мер по повышению бдительности и усилению охраны на линии фронта.
Четвертая категория советских агентов была весьма специфической и представляла собой «агентов, переброшенных по льду Азовского моря». По данным немецкой контрразведки, массовая заброска такой агентуры осуществлялась советскими органами безопасности в период с января по март 1942 г. Первые заброшенные агенты вынуждены были весь путь проделывать пешком и добирались после 30-часового марша до занятого немцами побережья полностью обессилившими и часто с обмороженными участками тела. Однако со временем были приняты меры по доставке агентов на грузовиках или санях на расстояние нескольких километров от берега. Из этого немецкая контрразведка сделала вывод, что часть советской агентуры, выполнив задание, благополучно вернулась назад и сообщала свои предложения по улучшению процесса заброски.
Подавляющее большинство задержанной немцами советской агентуры являлись уроженцами тех местностей, где предстояло вести работу, и имели при себе адреса явок. Благодаря этому немецкой контрразведке удалось, прежде всего, в г. Таганроге выявить обширную сеть явочных квартир, а затем захватить значительное количество советских агентов. В целом немцы полагали, что советские органы безопасности не жалеют свою агентуру и рассчитывают на то, что назад вернутся с нужными сведениями 1–2 % от общего числа заброшенных агентов, в том числе подростков и девушек.
Что касается активности партизанских отрядов, то она в районе дислокации соединений немецкой 1-й танковой армии была невысокой. Одной из основных причин, как признавали сами сотрудники немецкой контрразведки, было отсутствие в данной местности лесов. Кроме того, им удалось сразу же после захвата города Сталино (ныне — Донецк) и прилегающей области выявить и задержать руководителей партизанских и диверсионных групп.
С момента захвата области, то есть с октября 1941 г. по март 1942 г., контрразведка зафиксировала только два случая диверсий. В первом из них было затоплено одно из сооружений шахты, во втором — на шахте произведен взрыв. Большинство сообщений о диверсиях на кабельных линиях связи оказывались после проверки случайными повреждениями. Только в одном случае в Таганроге молодой «фанатично настроенный коммунист» повредил несколько кабелей по собственной инициативе[484].
Как видно из представленного документа, противник в лице органов контрразведки 1‐й танковой армии, располагал достаточно подробными и в целом объективными данными о тактике, составе и задачах зафронтовой агентуры советских органов государственной безопасности. В документе отчетливо просматриваются и те типичные недостатки, которые были присущи зафронтовой работе на ее начальной стадии.
Однако в условиях военного времени и острого противоборства с сильным противником в лице немецкой контрразведки советские органы безопасности достаточно быстро делали выводы из допущенных ошибок и совершенствовали тактику своей работы. Об этом свидетельствует другой трофейный документ — обзор о разоблачении советского агента, подготовленный 4-м рефератом (отделом) 4-го управления (гестапо) Главного управления имперской безопасности 14 апреля 1943 г.
В нем говорится, что немецкой контрразведкой разоблачена в качестве советского агента 20-летняя русская студентка машиностроительного вуза З. Чинова, уроженка г. Орджоникидзе. Девушка была завербована в начале октября 1942 г. в качестве агента старшим лейтенантом госбезопасности Засухиным, предположительно из Особого отдела НКВД, дислоцированного в г. Елец, который до середины ноября проводил ее обучение и отрабатывал задание.
Авторы обзора отмечают, «что как это принято в советской разведывательной службе», обучение было проведено с особой тщательностью. Предметом подготовки было главным образом тщательное заучивание легенды, которая содержала во всех подробностях предыдущую вымышленную биографию девушки.
Во время подготовки легенда проговаривалась ежедневно в течение месяца. В последний день обучения Чинова была подвергнута учебному допросу с оформлением протокола.
Легенда основывалась на том, что сразу же после приземления в немецком тылу, девушка, не собираясь выполнять полученное от советских органов безопасности задание, добровольно является в ближайшее немецкое учреждение. А в последующем сообщает немецкой контрразведке о полученном задании. Оно якобы касалось: разведки местоположения немецкого штаба и местных немецких спецслужб в Орджоникидзеграде (Брянская область); вербовки хозяина домовладения с целью последующего использования его дома в качестве явочной квартиры для агентуры, забрасываемой из г. Ельца.