[527]. Эти задачи решались при огромной помощи местного населения[528]. Только в сентябре и октябре 1942 г. было задержано 169 вражеских агентов, заброшенных германской военной разведкой в Грузию, Азербайджан, Дагестан и Чечено-Ингушетию. У них изъято 30 радиостанций[529].
В 1943 г. органы госбезопасности ликвидировали несколько диверсионных групп разведоргана «Цеппелин», заброшенных на Северный Кавказ. Планы по организации в советском тылу крупных диверсионно-террористических и разложенческих операций провалились. В то же время особые расчеты фашистские спецслужбы строили на использование в своих целях религиозных убеждений лиц, исповедующих ислам. В Северо-Кавказский регион в массовом порядке забрасывались листовки — обращения к мусульманам с призывами антисоветского содержания. Например, в «воззваниях» фашистов к гражданскому населению Кавказа декларировалось, что они «несут право на собственность, уничтожение колхозного строя, свободу труда, свободное развитие национальной культуры и свободу вероисповедания»[530].
Анализ многих трофейных документов, признания бывших германских генералов и руководителей спецслужб, сделанные после войны, свидетельствуют о том, что гитлеровские спецслужбы на Северном Кавказе делали все для того, чтобы одурманить сознание советских людей фашистской идеологией, вызвать антисоветские настроения, разжечь национальную рознь[531]. Несмотря на отчаянные усилия, немецкая разведка не смогла выполнить поставленные перед ней задачи. В этом огромная заслуга советских органов госбезопасности.
Успехи борьбы советских органов госбезопасности с разведывательно-подрывной деятельностью немецко-фашистской разведки в годы Великой Отечественной войны были бы невозможны без широкой поддержки и активной помощи всего советского народа. Сотни жителей Северного Кавказа, истинные патриоты в составе истребительных батальонов, различных групп, отрядов и в индивидуальном порядке выполняли трудные и опасные поручения чекистских органов, оказывали им всяческую помощь.
В длительной, самой тяжелой из войн в истории нашей Родины сотрудники органов государственной безопасности успешно справились с возложенной на них задачей и внесли весомый вклад в победу над фашистской Германией.
С.Б. Вязьменскийг. Санкт-ПетербургИнтернациональный партизанский отряд имени Ворошилова под командованием Франциско Гульона в фокусе внимания органов НКВД
В докладе впервые вводятся в научный оборот документы из фондов Центрального государственного архива историко-политических документов Санкт-Петербурга (ЦГАИПД СПб), касающиеся деятельности Ленинградского штаба партизанского движения (ЛШПД) и контрразведывательного отдела Управления НКВД по Ленинградской области по проверке на преданность бойцов интернационального партизанского отряда особого назначения им. К.Е. Ворошилова под командованием испанца Ф. Гульона (отряд был создан на базе Высшей оперативной школы особого назначения (ВОШОН) Центрального штаба партизанского движения в августе — сентябре 1942 г., заброшен в тыл противника на территорию временно оккупированной территории Ленинградской области, действовал с сентября 1942 г. по март 1943 г., из 136 членов отряда 32 бойца были испанцами. — Авт.)
Эти документы были рассекречены в мае 2018 г. и обнаружены автором доклада в фондах ЦГАИПД СПб уже после того, как вышла в свет его книга[532].
Первый документ — это письмо от 16 февраля 1943 г. на имя начальника оперативного отдела ЛШПД М. Алексеева за подписью начальника контрразведывательного отдела УНКВД по Ленинградской области капитана государственной безопасности Якушева и начальника 5-го отделения контрразведывательного отдела УНКВД по Ленинградской области лейтенанта государственной безопасности Сереброва. В письме говорится: «На Ваш телефонный запрос сообщаем, что по имеющимся у нас точным данным, выброшенные 6.I.-43 г. в тыл противника два парашютиста и продовольствие захвачены немцами и подвергнуты допросу».
Второй документ — еще одно письмо от 6 апреля 1943 г. на имя М. Алексеева за подписью Якушева: «16 февраля 1943 г. номером 603619 мы сообщали Вам, что выброшенные 6.I.-43 г. в тыл противника два парашютиста, были захвачены немцами и подвергнуты допросу.
Есть основание полагать, что провал этих парашютистов связан с предательством кого-либо из ранее выброшенных в немецкий тыл людей, вероятнее всего радистов, при помощи которых противник, дезинформируя наши органы, добился выброски на свою территорию вышеуказанных лиц, так как противник точно знал время и место их выброски.
В связи с тем, что Вами 6.I.-43 г. была произведена выброска в тыл противника двух человек, просим сообщить нам, для расследования данного факта, выявления и привлечения к ответственности предателей, виновных в провале вышеуказанных парашютистов следующее:
1. Установочные данные на двух парашютистов, выброшенных Вами 6.I.-43 г. и район, куда они были выброшены.
2. Для какого отряда были выброшены эти лица и в связи с чем (поступил ли запрос из этого отряда, или другие обстоятельства).
3. Кто является радистом в отряде, для которого выбрасывались эти парашютисты, и с какого времени он работает там.
4. Что Вам известно в настоящее время об отряде и парашютистах, выброшенных 6.I.-43 г.».
На этом же письме, поверх напечатанного на машинке текста, дана рукописная справка за подписью М. Алексеева, датированная 15 апреля 1943 г.: «Работнику УНКВД Львовичу сообщено: выброшенные 6.I.-43 г. два партизана — радист Свердличенко и разведчик Сухушин — соединились с отрядом Гульона и к немцам не попадали. Один из них — Сухушин — вышел в наш тыл с Гульоном»[533].
Действительно, приказом № 01/у по 4-му отделу ЛШПД младший лейтенант Свердличенко и старший сержант Сухушин 6 января 1943 г. были сброшены в тыл противника со спецзаданием[534]. При этом суть этого спецзадания — скрытно следить за отрядом Ф. Гульона — на момент выброски Свердличенко и Сухушин не знали. Об этом можно судить по радиограмме, которую начальник ЛШПД М. Никитин отправил Свердличенко 11 января 1943 г., через пять дней после десантирования: «Задача установить судьбу отряда Гульона. Какие и как обнаружили его следы. Следуйте указанный квадрат, соблюдая осторожность. Никитин».
С этого момента и по 1 февраля 1943 г. Свердличенко и Сухушин следили за отрядом Ф. Гульона. Ситуация усложнялась тем, что по ошибке летчиков разведчика и радиста сбросили в 15 км (по другим данным — в 30 км) от заданного места, запас продовольствия у них закончился уже 18 января, а на следующий день Сухушин, уйдя в разведку, наткнулся на полицейскую засаду, был ранен в ногу. Тем не менее, от преследования радисту и разведчику уйти удалось. При этом ЛШПД с момента выброски Свердличенко и Сухушина поставил об этом в известность отряд Ф. Гульона. Из штаба в отряд регулярно приходили радиограммы с указанием координат, в которых гульоновцы должны были искать Свердличенко и Сухушина. Партизаны искали, но не могли найти (возможно, в этом и состоял план ЛШПД: давать ложные координаты для поиска, чтобы заставить отряд двигаться и тем самым облегчить наблюдение за ним. — Авт.). До тех пор, пока 2 февраля разведчик и радист сами не пришли в отряд и не рассказали командиру о своем спецзадании.
Что же послужило причиной проверки отряда Ф. Гульона на преданность?
По мнению радиста отряда Н. Обухова, причиной могло стать неудачное десантирование в тыл противника одной из групп отряда во главе с Ф. Гульоном. Самолет сбился с курса и выбросил 16 человек во главе с командиром почти в 80 км от заданного района и прямо на головы фашистам. По первым же радиограммам, полученным из ЛШПД, радисту стало ясно: в штабе не верят, что группе Гульона удалось спастись. Там знали, что десант был выброшен на немцев. Естественно было предположить, что рацию захватили враги и пытаются вести свою игру.
Но было и еще одно обстоятельство, которое бросало тень на доброе имя отряда: ушла на выполнение задания и не вернулась группа под командованием комиссара отряда Н. Пилипко, в которую входили младший лейтенант Гриценко, бойцы Мартин, Викторов, Фрейксас, Измайлов, Сан-Висенте. Гульон радировал в ЛШПД: «Группа направилась 11.XI в кв. 22–48, чтобы забрать там продукты и принести их в лагерь отряда (северо-западная окраина болота Басач). Группа не выполнила задания и не вернулась в лагерь. Наша разведка позже установила, что к этим числам в деревне Леды карателями была уничтожена группа партизан из 8 человек. Вероятно, это группа Пилипко».
Гульон ошибался. Группа подверглась нападению карателей. Но в другом месте — почти в 60 км к юго-востоку от Лед — в деревне Кашино Уторгошского района. Из семи человек в живых остались только Н. Пилипко и П. Гриценко. И тут возникает вопрос: как группа, в которую входили опытные партизаны-диверсанты, умудрилась так сильно сбиться с курса, что потеряла собственный отряд? Комиссар отряда позже объяснял причину просто: плохо сориентировались на местности и заблудились.
Но, возможно, что это было сделано умышленно, и причиной невозвращения в лагерь стали разногласия между Ф. Гульоном и Н. Пилипко по вопросам руководства отрядом.
Появившись в отряде 2 февраля 1943 г., А. Свердличенко посылает в ЛШПД радиограмму: «2.II. прибыли в отряд Ф. Гульона. Настроение отряда хорошее, все в порядке»[535].
Ф. Гульон был возмущен проверкой, которую устроили его бойцам в ЛШПД. 9 февраля он посылает радиограмму на имя начальника штаба М. Никитина: «Не сомневайтесь в нас, это возмущает и мешает делу. Посеявшие эти сомнения, надеемся, ответят.