Реорганизация органов внутренних дел и госбезопасности в первые послевоенные годы организационно затронула и Особое совещание. В марте 1946 года НКВД и НКГБ по инициативе И.В. Сталина были преобразованы в министерства. МВД СССР и МГБ СССР существовали раздельно до 5 марта 1953 г., когда МГБ вошло в состав МВД СССР. В течение примерно четырех лет внесудебные репрессии в СССР осуществляли одновременно два Особых совещания — одно при МВД СССР, другое — при МГБ СССР. 2 ноября 1946 г. при МГБ СССР ведомственным приказом № 00496 было образовано собственное Особое совещание для вынесения внесудебных решений по следственным делам, ведущимся в МГБ. В этот же период продолжалась и внесудебная деятельность Особого совещания при МВД СССР, которое было упразднено только 21 июля 1950 г., а его секретариат был передан в МГБ. После объединения министерств новое Особое совещание при Министре внутренних дел СССР образовалось 14 марта 1953 г. и просуществовало до 1 сентября 1953 г.[586]
24 июня 1946 г. приказом МВД СССР, МГБ СССР и Генерального прокурора СССР № 00585/00251/107сс были отменены директивы, ограничивавшие освобождение в период войны изменников Родине, отбывших наказание, репрессивная функция которых была направлена, в том числе, и на усиление превентивных мер в отношении возможной коллаборации указанных лиц. Вместе с тем, приказ допускал исключение — «лица, хотя и подлежащие освобождению, но являвшиеся социально-опасными по своей прошлой антисоветской деятельности и по тяжести совершенных ими преступлений» по решению Особого совещания, вынесенного по результатам рассмотрения заключения комиссии и материалов заведенного учетного дела, подлежали направлению в ссылку[587].
Репрессивная практика Особого совещания вновь заметно усилилась в 1948 г. Так, во исполнение Указа Президиума Верховного Совета СССР от 21 февраля 1948 г. «О направлении особо опасных государственных преступников по отбытии наказания в ссылку на поселение в отдаленные местности СССР»[588], а также постановления Совета Министров СССР от 21 февраля 1948 г. № 416-159сс[589], МВД СССР, МГБ СССР и Генеральным прокурором СССР 16 марта 1948 г. был издан совместный приказ № 00279/00108/72сс, который предусматривал создание особых лагерей и тюрем для содержания осужденных указанных категорий, а также конкретизировал порядок направления в ссылку отбывших срок наказания за совершение указанной противоправной деятельности[590]. Лица, подлежащие репрессированию и не отбывшие наказание, были помещены в организованные особые тюрьмы и лагери, откуда после его отбытия их следовало направлять в ссылку на основании нарядов, запрашиваемых в отделе «А» МГБ СССР.
Порядок репрессирования лиц, ранее отбывших наказание и уже освобожденных из мест лишения свободы после окончания войны, был регламентирован совместной директивой МГБ СССР и Прокуратуры СССР от 26 октября 1948 г. № 66/241сс[591], которая положила начало повторным арестам особо опасных государственных преступников (троцкистов, диверсантов, террористов, шпионов, националистов и др.), успевшим выйти на волю. Всем «повторникам» обвинение предъявлялось по тем же статьям УК, по которым они уже отбыли наказание. Следствие по этим делам проводилось упрощенно, без проверки прежних доказательств. Основным документом, на основании которого Особое совещание при МГБ выносило решение о направлении бывших заключенных в бессрочную ссылку, служили справки по архивно-следственным делам о прошлой антисоветской деятельности этих лиц. Направление в ссылку на поселение производилось по мере их выявления, по получении решений Особого совещания при МГБ СССР. Во исполнение директивы № 66/241сс органами госбезопасности на местах была начата активная оперативная работа по розыску указанных лиц, не вернувшихся к прежним местам жительства после освобождения. Так, только Управлением МГБ СССР по Свердловской области наряду с выявлением лиц, подлежащих репрессированию, отбывавших наказание в регионе, в период с 1 ноября 1948 г. по 15 октября 1949 г. также были установлены 1 194 лица из числа 2 132 разыскиваемых по ориентировкам из отдела «А» МГБ СССР[592]. По имеющимся данным, всего в течение 1948–1953 гг. на основании нарядов МГБ СССР и решений Особого совещания при МГБ СССР на бессрочное поселение было сослано 58 218 лиц указанной категории[593].
Директива МГБ СССР и Прокуратуры СССР № 66/241сс была отменена 16 июля 1954 г. совместным приказом Генерального прокурора СССР, МВД СССР и КГБ при Совете министров СССР № 127с/0391/078. Указ от 21 февраля 1948 г. был отменен лишь 10 марта 1956 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР № 134/27[594], порядок реализации которого был конкретизирован совместным приказом Генерального прокурора СССР, МВД СССР и КГБ при Совете министров СССР от 19 марта 1956 г. № 35сс/0066/00124[595].
Особое совещание прекратило свое существование 1 сентября 1953 г. в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР «Об упразднении Особого совещания при Министре внутренних дел СССР»[596].
Согласно официальным данным МВД СССР, обобщенным в 1954 году в связи с пересмотром дел в отношении контрреволюционных преступлений, за весь период деятельности Особым совещанием было привлечено к ответственности 442 531 человек, из них подавляющее большинство — за указанные преступления. Вынесению по ним необоснованных решений способствовало отсутствие обвиняемых и свидетелей при рассмотрении дел, что создавало широкие возможности «покрывать недостатки предварительного следствия, а иногда грубейшие извращения советских законов»[597].
Вместе с тем, нельзя отрицать и то, что, несмотря на указанные обстоятельства и репрессивный характер деятельности Особого совещания, данный орган внес свой вклад в преследование действительных предателей, оказывавших преступное содействие немецко-фашистским захватчикам, о чем, в том числе, свидетельствуют результаты реабилитационной практики[598].
Таким образом, внесудебные полномочия Особого совещания по привлечению к ответственности за совершение коллаборационистских и иных контрреволюционных преступлений в начальный военный период были значительно расширены с закреплением приоритета рассмотрения дел указанной категории за данным органом. Впоследствии разграничение компетенции между Особым совещанием и военными трибуналами, преимущественно регламентированное на уровне ведомственных актов, было конкретизировано. Однако оно имело несистемный, непоследовательный, а в некоторых случаях и коллизионный характер. Такой подход, в условиях допущения в практике возможности выбора следственным органом субъекта рассмотрения дел с учетом соображений оперативной либо политической целесообразности, значительно увеличивал объем участия внесудебного органа в реализации мер ответственности коллаборационистов, что, как следствие, лишало обвиняемых судебно-процессуальных гарантий и способствовало нарушениям законности и применению необоснованных репрессий.
В.И. Поповг. МоскваОсвещение результатов деятельности следственного отдела УКГБ СССР по Москве и Московской области советскими средствами массовой информации (1960-1980-е гг.)
Вопреки получившему распространение тезису об излишней закрытости деятельности органов государственной безопасности в 1960–1980-е гг., существует значительное количество публикаций по расследованным следователями УКГБ СССР по г. Москве и Московской области[599] уголовным делам. Обилие материала не позволяет рассмотреть все публикации в рамках одной статьи. Особенностью большинства публикаций является отсутствие в них указания на расследование дел следователями УКГБ СССР по г. Москве и Московской области (далее — столичное УКГБ).
По данным столичного УКГБ, только за 1983–1984 гг. по инициативе управления и при его содействии в средствах массовой информации (СМИ) размещены 19 публикаций, в издательстве «Московский рабочий» вышел сборник «С чужого голоса», содержащий, помимо прочего, статьи по материалам расследованных уголовных дел — от антисоветской агитации и пропаганды до незаконного пересечения границы, контрабанды и спекуляции, подготовлен к печати сборник «Когда исчезают миражи. Сионизм: практика темных дел».
Период 1960-1980-х гг. характеризуется относительной стабильностью в деятельности органов государственной безопасности. К 1961 г. в целом завершилось становление органов государственной безопасности нового образца после создания в марте 1954 г. КГБ при Совете Министров (СМ) СССР. Претерпела кардинальные изменения и следственная работа, на что обратил внимание Председатель КГБ СССР А.Н. Шелепин в докладе на XXII съезде КПСС в октябре 1961 г.[600] С этого года и на протяжении последующих 30 лет без существенных изменений действовали Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы РСФСР, непосредственно определявшие следственную работу. Признается ошибочным и принятое в конце 1950-х гг. решение о разделении столичного УКГБ на два управления — по городу и по области, в связи с чем в 1962 г. они объединяются в единый орган.
При подготовке данной статьи использовались документы столичного УКГБ — годовые отчеты и переписка с КГБ СССР, городским и областным комитетами КПСС, хранящиеся в архиве УФСБ России по г. Москве и Московской области, которые позволили изучить хранящиеся в Российской государственной библиотеке периодические издания. В свою очередь, тексты публикаций соотнесены с материалами хранящихся в Государственном архиве Российской Федерации и архиве УФСБ России по г. Москве и Московской области уголовных дел. При возможности публикации соотнесены с мемуарами непосредственных участников событий. Большинство материалов пока недоступно широкому кругу исследователей.