Возобновив в конце сентября издание газеты «Народный трибун», В.М. Пуришкевич с ее страниц с жесткой критикой обрушился на власть, которую критиковал и высмеивал в публицистических заметках и стихах.
Произошедший 25 октября 1917 г. Октябрьский переворот В.М. Пуришкевич воспринял еще более болезненно, чем падение в России монархии. К власти пришла партия, с которой он боролся в течение многих лет, которую возглавляли представители столь нелюбимой им национальности.
26 октября 1917 г. типография его газеты была занята «для своих нужд» Всероссийским военно-крестьянским союзом[122].
Пуришкевич не мог смириться с приходом к власти большевиков и начал готовить возглавляемую им организацию к контрреволюционному выступлению.
При этом некоторые члены группы Пуришкевича приняли участие 29 октября 1917 г. в восстании юнкеров в Петрограде, подавленном большевиками при руководящей роли Петроградского военно-революционного комитета (ВРК), выполнявшего в первое время функции борьбы с контрреволюцией. В частности, юнкера, находившиеся на связи с Н.Н. де Боде, приняли участие в захвате телефонной станции, Михайловского и Инженерного замков.
Подавление выступления юнкеров, а также перенос алексеевской военной организацией своей деятельности из Петрограда на Дон и отъезд туда 30 октября 1917 г. ее руководителя генерала от инфантерии М.В. Алексеева, еще более осложнили положение членов организации В.М. Пуришкевича. Созданная им группировка осталась на тот момент единственной наиболее боеспособной контрреволюционной организацией в Петрограде.
Самому В.М. Пуришкевичу пришлось перейти на нелегальное положение, радикально изменить внешность. В этих целях он переезжает в гостиницу «Россия», где проживает по подложному паспорту на имя Евреинова.
3 ноября 19917 г. во время попытки выкрасть бланки штаба Петроградского военного округа в Петрограде был задержан член организации В.М. Пуришкевича 17‑летний прапорщик Кавказского ударного батальона Е.В. Зелинский. Его доставили в Смольный, где он был допрошен членом Военно‑революционного комитета Н.В. Крыленко и членом Военно-следственной комиссии А.И. Тарасовым‑Родионовым.
На допросе он заявил, что выполнял задание руководителя подпольной организации «Русское собрание» В.М. Пуришкевича, который завербовал его в офицерско‑юнкерскую организацию, готовившую вооруженное выступление против Советской власти, и поместил в оплачиваемую монархистами гостиницу «Россия», где уже жили другие офицеры и юнкера. По заданию этой организации Зелинский и пытался выкрасть бланки в штабе Петроградского военного округа[123].
В связи с полученными данными в ночь на (5)28 ноября 1917 г. были арестованы В.М. Пуришкевич, Н.Н. де Боде, И.Д. Парфенов, Н. Граф, П.Н. Попов, А.Б. Душкин и др. — всего 14 человек[124].
В номерах гостиницы «Россия» было найдено оружие, заготовленное заговорщиками, а на квартире И.Д. Парфенова, являвшейся местом собраний монархистов, нашли пачку подложных удостоверении на бланках различных воинских частей и список лиц, связанных с штабс‑ротмистром Н.Н. де Боде. На столе лежало еще не отправленное, но подписанное (4‑м октябрем) В.М. Пуришкевичем и Н.Н. де Боде письмо к генералу А.М. Каледину, в котором говорилось, что «…спасти положение можно только созданием офицерских и юнкерских полков. Ударив ими и добившись первоначального успеха, можно будет затем получить и здешние воинские части»[125]. В письме В.М. Пуришкевич интересовался возможным сроком приближения войск А.М. Каледина к Петрограду и обещал в случае такового поддержку.
После своего ареста В.М. Пуришкевич заявил, что он не готовил вооруженного восстания, так как не видел в данный момент времени никакой почвы, а также отмежевался от участия в восстании юнкеров и деятельности «Комитета спасения Родины и революции», указав, что юнкера, входившие в организацию, действовали без его одобрения.
Следствие в отношении организации В.М. Пуришкевича показало наличие у нее связей с другими контрреволюционными группировками. Так, 23–28 декабря 1917 г. ВЧК раскрыла ячейку офицерской организации «Военная лига» и арестовала двух членов «главного совета» «Военной лиги» — князя Д.Н. Шаховского и Л.Л. Малеванова, а также еще четырех человек, связанных с этой организацией. В ходе следствия, которое вел Ф.Э. Дзержинский, было установлено, что «Военная лига» имела связь с В.М. Пуришкевичем.
Примечательно, что Пуришкевича допрашивал сам Дзержинский. В лице Пуришкевича Дзержинский столкнулся с идейным монархистом, который обосновывал свои убеждения своеобразной политической философией. Так, не отрицая важность реализации принципов социализма, за которые борется Дзержинский, Пуришкевич доказывал, что современный уровень развития русского народа не допускает никакой формы правления, кроме монархии.
В первые два месяца своего существования ВЧК обладала лишь правом на осуществление розыска и на производство предварительного следствия. Все возбуждаемые ею дела передавались на рассмотрение в революционные трибуналы.
Суд по делу Пуришкевича и 13 его сподвижников, происходивший с 28 декабря 1917 г. по 3 января 1918 г., был первым крупным политическим процессом о монархическом заговоре против советской власти. Дело вызвало большой общественный резонанс. Зал судебного заседания был переполнен. Пришло много друзей и близких подсудимых. Защищать монархистов «из публики» вызвались видные петроградские адвокаты, в том числе В.М. Бобрищев‑Пушкин, его сын — А.В. Бобрищев‑Пушкин и другие. Обвинителями были Д.З. Мануильский и другие. При этом на «деле Пуришкевича» выясняется, что подсудимым не были вручены обвинительные акты и они не знают, какие преступления им инкриминируются. В результате суду пришлось исправлять эту ошибку в ходе процесса.
В.М. Пуришкевич и Н.Н. де Боде обвинялись в создании «офицерско-юнкерской организации», поставившей себе целью путем вооруженного выступления захватить власть, восстановить монархический образ правления, в снабжении этой организации материальными средствами и оружием, при помощи «Комитета спасения Родины и революции», организации вооруженного восстания юнкеров, повлекшей за собой массу жертв.
Приговор «от имени революционного народа» от 3 января 1918 г. гласил: «В.М. Пуришкевича подвергнуть принудительным общественным работам при тюрьме, сроком на 4 года условно, причем после первого года работ с зачетом предварительного заключения В.М. Пуришкевичу представляется свобода, и если в течение первого года свободы он не проявит активной контрреволюционной деятельности, он освобождается от дальнейшего наказания». Троих участников на этих же условиях приговорили к 3 годам условных работ при тюрьме, остальные сроки были определены в пределах от 2 до 9 месяцев. Двое участников организации Пуришкевича были освобождены по молодости лет (оба юнкера и участники восстания). При этом в приговоре говорилось, что из числа привлеченных к делу в качестве обвиняемых не были разысканы и арестованы: доктор Всеволожский, капитан Шатилов, генералы Д.И. Аничков, Серебров, А. Гоц, полковник Г.П. Полковников.
Следует отметить, что такие же мягкие приговоры в первоначальный период существования советской власти наблюдались и в других случаях. Однако не всеми видными большевиками они одобрялись. Так, один из создателей и первых руководителей ВЧК Я.Х. Петерс в своих воспоминаниях сокрушался по поводу этого приговора. Большевики в ВЧК выступали за смертную казнь для Пуришкевича, и только принципиальная позиция левых эсеров и особенно наркома юстиции И.З. Штернберга не только позволили В.М. Пуришкевичу избежать смертной казни, но и отделаться таким мягким приговором[126].
Пуришкевич до 26 февраля 1918 г. сидел в Трубецком бастионе Петропавловской крепости, сначала в камере № 42, затем — в № 69, 26 февраля 1918 г. его переводят в «Кресты», в камеру № 14[127]. За период более чем 5‑месячного заключения Пуришкевич написал стихотворный сборник «Песни непокорного духа». При этом он вел заочную полемику с Лениным, чей образ кочует из его стихотворения в стихотворение. Показательны и их названия «Утопистам», «Хам», «Ленину», «На Троцкий мир», «Вождям анархизма»[128].
В его стихотворениях, написанных в «Крестах», нет ни капли сожаления. Так, в стихотворении «Ленину», написанному 15 марта 1918 г., В.М. Пуришкевич пишет:
«Я арестант, по воле рока,
А ты — в вельможи вдруг попал,
Я знаю Русь мою глубоко,
А ты? Лишь то, что прочитал!»[129].
17 апреля 1918 г. Ф.Э. Дзержинский вместе с народным комиссаром финансов Н.Н. Крестинским согласились временно освободить В.М. Пуришкевича в связи с болезнью сына, под честное слово не участвовать в политической деятельности во время его пребывания на свободе, а 1 мая 1918 г. Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов, в ознаменование международного пролетарского праздника издал декрет об амнистии всех осужденных за политические преступления. При этом при обсуждении вопроса об амнистии представитель комиссариата юстиции А.И. Свидерский отметил, что у В.М. Пуришкевича в последнее время происходит какой-то перелом в политических настроениях. Узнав о таком «комплименте», В.М. Пуришкевич 4 мая 1918 г. сообщил в газете «Новая жизнь», что он остался тем же, кем был, не изменившись ни на йоту.
После освобождения Пуришкевич перебрался на Украину, а потом — на юг России, к белым.
В истории с пресечением деятельности организации В.М. Пуришкевича поражает, прежде всего, мягкость с которой обошлись с ним и его сподвижниками большевики. Такая политика в первые месяцы советской власти, по нашему мнению, была обусловлена рядом причин.