Отсутствие документов за 1918–1919 гг. объясняется обстоятельствами функционирования органов ВЧК в первые годы Советской власти и особенностями формирования фондов архива. В условиях Гражданской войны и постоянно менявшейся структуры органов ВЧК далеко не все документы сохранились и попали в архив. Так во время контрреволюционного мятежа в Ташкенте в январе 1919 г. была разгромлена Туркестанская ЧК, все её архивы были сожжены. Кроме того, изолированные фронтами Гражданской войны от Советской России до осени 1919 г., туркестанские чекисты не имели надёжной связи с центральными органами ВЧК.
Наибольшую численность документов за 1921–1923 и 1929–1931 гг. можно объяснить, как активностью в эти годы басмаческого движения, так и усовершенствованием организации советских органов безопасности, включая делопроизводство. Однако количество ещё не означает полноту и систематичность содержащейся в указанных документах информации. Документы ВЧК — ОГПУ за первое десятилетие советской истории сохранились во многом фрагментарно, изучать по ним ход освещаемых в них событий или мероприятий, часто, проблематично. Фактически в нашем распоряжении мозаика с множеством пробелов. Отчасти это объясняется тем фактом, что при образовании в 1922 г. Восточного отдела, его новый начальник Я.Х. Петерс распорядился расформировать дела, образовавшиеся в деятельности 14‑го спецотделения, которое ранее работало по восточной линии.
О причинах, по которым данные дела были расформированы и их материалы дошли до нас в неполном и разрозненном виде, говорит сам Петерс в одном из своих докладов: «…от местных органов, по-прежнему оставленных на произвол судьбы, попадал, и то случайно, лишь всякий хлам, в виде отдельных разрозненных отрывков, обычно совершенно извращенно и неправильно отражавших положение на местах даже в той небольшой части, какую они безуспешно пытались охватить. Понятно, разработка таких «материалов» ничего цельного, более или менее продуманного, серьёзного и правильного дать не могла»[296]. Таким образом, получив в «наследство» дела от 14‑го спецотделения, руководство Восточного отдела распорядилось их расформировать и оставить только некоторые наиболее значимые документы, которые позднее были заново приобщены уже в архивные дела. Данные дела формировались в начале 1930‑х гг., в основном, из разрозненных номенклатурных дел и россыпи. При этом даже хронология распределения документов в делах не соблюдена.
Выявленные документы носят в основном информационный или информационно-распорядительный характер: приказы, циркулярные письма, докладные записки, предписания, сообщения, шифрованные телеграммы, обзоры, письма и т. п. Материалы оперативного характера встречаются значительно реже. Здесь стоит отметить, что оперативная документация как правило, в архив не поступала, или оставалась в архивах местных органов. В Центр направлялись в основном информационные документы и отчеты о проделанной работе. Документы представлены в подлинниках или копиях (отпусках), большинство из них имеют машинописные тексты, часть — в рукописном исполнении, в виде фотокопий, на телеграфных лентах, имеются также карты и фотографии. Отдельные документы в ветхом состоянии, с плохо читаемым или частично утраченным текстом. На многих документах имеются резолюции распорядительного и делопроизводственного характера. Некоторые из них представляют интерес, так как характеризуют отношение руководителей органов безопасности того времени к тем или иным фактам и событиям. Указанные документы в основном сосредоточены в материалах Особого, Иностранного, Восточного отделов, а также Секретариата ВЧК — ОГПУ.
Помимо материалов ведомственного происхождения в делах отложились и документы других ведомств. Например, есть подборка копий шифртелеграмм и сообщений Полномочных представителей Народного комиссариата иностранных дел (НКИД) в Бухаре, Хиве, Афганистане о политических событиях в странах их пребывания. Это связано с тем, что ВЧК — ОГПУ в первое время не имело собственных источников информации в данных государствах и использовало возможности советских дипломатов. Кроме того, имеются документы военных и торговых организаций.
Ход исторических событий — периодизация басмаческого движения — напрямую отразились на составе документов. Так, 1920–1922 гг. это время наиболее мощного и организованного движения басмачей. В этот период басмачество возглавляли наиболее крупные и известные руководители движения: Иргаш, Мадамин-бек, Курширмат, Муэтдин-бек, Джунаид-хан, Ибрагим-бек и др. Кроме того, в Туркестане действовали и политические вожди движения — М. Чокаев, З. Валиди, Т. Джанузаков, а также турецкие деятели во главе с Энвер-пашой. В это время наиболее драматичные события происходили в Ферганской долине, Бухаре и Хиве. Однако к концу 1922 г. основные силы басмачей были разгромлены Красной армией, большинство крупных курбаши были пленены или убиты, оставшиеся в живых политические лидеры басмачества эмигрировали. Последними оплотами басмачей оставались в это время горные районы Восточной Бухары и пески Каракумов. С переходом из Восточной Бухары в Афганистан в 1926 г. Ибрагим-бека басмачество как военно-политический фактор на территории советского Туркестана перестало существовать. Главные его силы сосредоточились в Афганистане (эмигранты во главе с эмиром бухарским) и Иране (Джунаид-хан), откуда время от времени мелкие отряды басмачей совершали набеги на советские республики Средней Азии. В документах ОГПУ за 1926–1928 гг., отложившихся в фондах ЦА ФСБ России, информация о басмачах сходит на нет. В редких случаях речь может идти о мелких бандах грабителей, проникающих из-за рубежа, а также информация об антисоветской деятельности эмигрантов.
Положение резко изменилось в 1929 г. С одной стороны, в результате проведения политики коллективизации обострились отношения советской власти с населением, а с другой — свержение Амануллы-хана в Афганистане и последовавшая затем гражданская война способствовали активизации басмачей. Однако новое вторжение Ибрагим-бека на территорию Советского Таджикистана закончилось для него разгромом и пленением, причем в захвате Ибрагим-бека активное участие приняли местные жители, что свидетельствовало об окончательной потере басмачеством имиджа национально-освободительной борьбы. В дальнейшем басмачи ассоциировались только с мелкими бандами грабителей и убийц, проникавших из-за границы. Единственным крупным курбаши, оставшимся в живых и умершим своей смертью, был Джунаид-хан, нашедший себе пристанище в Иране.
События 1929–1931 гг. подробно отражены в документах ОГПУ. При этом они свидетельствуют, что немаловажным, если не решающим фактором окончательного разгрома басмачей, стали события в Афганистане, в ходе которых Ибрагим-бек и его сторонники были вытеснены из страны пришедшим к власти Надир-ханом.
Возникновение и развитие басмачества в Центральной Азии обуславливалось рядом причин: экономическими — развал хозяйства и обнищание населения; политическими — сопротивление значительной части населения советской власти, попытки местных национальных элит оторвать Туркестан от России и образовать независимое исламское государство; культурными и религиозными — культурная отсталость и неграмотность коренного населения, религиозные предрассудки и фанатизм; наконец, активной поддержкой басмачей иностранными государствами. Кроме того, немаловажное значение имели недостатки и просчеты, допускавшиеся коммунистами и советскими работниками в своей деятельности и отношениях с населением.
Одной из особенностей рассматриваемых документов, как уже было отмечено, является их информационный характер. Причем, как правило, это информация негативного характера, что было обусловлено целями и задачами органов безопасности. В задачи чекистов на местах входили не только организация оперативной деятельности и борьба с врагами советского государства, но также информирование своего руководства в Центре о тех проблемах и недостатках, которые, по их мнению, мешали борьбе с басмачами и представляли угрозу советской власти в регионе. Среди основных проблем, которые освещаются в донесениях органов ВЧК — ГПУ, поступавших в Центр из Туркестана в 1920‑е гг., выделяются следующие:
— плохая работа местных советских и партийных органов из-за засоренности их антисоветским, корыстным и националистическим элементом; оторванность местного населения от советской власти, которую оно не считает своей;
— противодействие местных советских властей работе органов ЧК, попытки подчинить их своему влиянию, тяжелые условия работы и проживания, недостаточное финансирование, нехватка кадров, плохо охраняемая граница;
— низкая эффективность ведения боевых действий Красной армией, вытекающая из недостаточного учета местных условий, а также плохого снабжения и неудовлетворительных бытовых условий.
Именно обилие негативных фактов, в том числе о деятельности советских органов на местах, о недостойном поведении многих ответственных работников государственного и партийного аппаратов, были в свое время одной из причин засекречивания рассматриваемых документов.
По нашему мнению, документы ЦА ФСБ России о басмаческом движении (более двух тысяч документов) помогут расширить и углубить знания историков о событиях 1920–1930‑х гг. Средней Азии. В них отражены вопросы организации борьбы органов ВЧК — ОГПУ с контрреволюционными, антисоветскими силами, организационное построение, кадровое и материальное обеспечение, взаимодействие местных органов с Центром, с органами советской власти и подразделениями Красной армии. Кроме того, в них содержится информация о внутренней жизни региона, его особенностях, связях его жителей с соседними странами — Афганистаном, Ираном, Китаем. Освещаются вопросы национальных противоречий, населяющих Среднюю Азию народов и племен. В рассматриваемых документах нашло свое отражение и вмешательство иностранных государств или их представителей в политические процессы Средней Азии.