Несмотря на многие усилия и уступки в духе добрососедства, РСФСР за годы Советской власти, к сожалению, так и не удалось расположить существующий в Хельсинки политический режим к лояльности. Более того, по мирному договору от 14 октября 1920 г. к Финляндии в Заполярье отошла практически вся Печенгская волость (Петсамо), часть полуостровов Рыбачий и Средний, острова в Баренцевом море, а в результате демаркации морской границы в Финском заливе заблокированным оказался выход Советской России в международные воды. Благодаря упорным переговорам получилось все-таки добиться согласия финнов на освобождение захваченных ими ранее территорий в Восточной Карелии. Однако уже в октябре 1921 — феврале 1922 гг. финская сторона под предлогом «избавления советских карелов от бесправного положения» предприняла новую, пусть и безуспешную, интервенцию для отторжения от России территорий Восточной Карелии, а также Архангельской области от Белого моря до Балтики с границей по заонежским районам. Обстановку удалось несколько смягчить лишь после подписания в июне 1922 г. соглашения о мероприятиях по обеспечению безопасности российско-финской границы.
В предвоенный период Финляндия, один из участков границы с которой проходил в непосредственной близости от Ленинграда, оказалась потенциальным союзником Германии. Немецкая дипломатия уделяла ей первостепенное внимание, рассчитывая превратить финскую территорию в плацдарм для будущего нападения на Советский Союз. В Финляндии при активном участии гитлеровских спецслужб усиленными темпами формировалась профашистская «пятая колонна», активно раздувалась идея создания «Великой Финляндии до Урала». Кроме того, нашей разведке удалось добыть неопровержимые доказательства подготовки для ввода в Финляндию германского экспедиционного корпуса. С учетом описанной ситуации, 30 января 1930 г. Политбюро ЦК ВКП (б) было принято решение, по которому работа по Финляндии признавалась одним из приоритетных участков разведывательной деятельности ИНО ОГПУ. И это наряду с работой по Англии, Франции, Германии, Польше, Румынии, Японии, Литве, Латвии и Эстонии.
Именно в такой сложнейшей обстановке высшее политическое руководство СССР в лице И.В. Сталина и поручило резиденту внешней разведки в Хельсинки Б.А. Рыбкину, работавшему под фамилией Ярцев, провести секретные переговоры с руководителями Финляндии и попытаться склонить их к военно-политическому сотрудничеству.
Возглавляя нашу загранточку в Хельсинки с 1935 г., Ярцев («Кин») свободно ориентировался как во внутриполитических, так и во внешнеполитических проблемах Финляндии, располагал обширными прочными связями в ее высших политических кругах. На основании полученной от «Кина» информации руководство НКВД вышло в 1937 г. перед И.В. Сталиным с инициативой о проведении с финской стороной секретных переговоров. Цель таких контактов — попытка мирного урегулирования имевшихся между нашими странами противоречий, нейтрализации позиций Германии в Финляндии и постепенного вовлечения Хельсинки в орбиту нашего влияния. Мотивировалось данное предложение тем, что далеко не все ключевые представители финского правительства, характеристики на которых прилагались, разделяли симпатии к немцам, а также наличием у резидентуры в Хельсинки достаточно влиятельного и надежного агентурного аппарата, способного оказывать существенное воздействие на внутреннюю и внешнюю политику этой страны.
Подчеркнем, что в суть столь деликатного поручения резиденту, помимо И.В. Сталина, были посвящены только В.М. Молотов, К.Е. Ворошилов и А.И. Микоян. Даже начальник внешней разведки П.М. Фитин и советский полпред в Хельсинки В.К. Деревянский не были проинформированы об этой специальной миссии Ярцева.
В течение почти 2 часов длилась беседа в Кремле. Инструктируя «Кина» лично, И.В. Сталин уполномочил его поставить перед финнами вопрос о заключении пакта о ненападении, взаимопомощи и сотрудничестве с соблюдением принципа неприкосновенности существовавших границ, а также гарантировать им поставки советского вооружения и техники. Для нас было также очень важно договориться с Финляндией о переносе советско-финской границы на Карельском перешейке как можно дальше от Ленинграда, в том числе за счет обмена с финнами неравнозначными (в пользу Хельсинки) территориями.
Нашему резиденту, используя надежные источники, удалось в сжатые сроки довести суть советских предложений до сведения К.Г. Маннергейма. Тот, однако, реагировал на них негативно. В свою очередь, как стало известно от ценного агента в Германии, он тут же проинформировал о «советском демарше» Гитлера.
В рамках выполнения миссии в Хельсинки, получившей кодовое название «Дело 7 апреля», 14 апреля 1938 г. «Кин» добился личной встречи с министром иностранных дел Финляндии Р. Холсти, который был известен нам как здравомыслящий политик. Последний, несмотря на то, что был весьма удивлен нарушением существующего протокола, дал согласие принять «дипломата». Излагая суть дела, Ярцев вначале предусмотрительно обошел территориальные проблемы, акцентировав внимание главы внешнеполитического ведомства на неизбежных тяжелых последствиях для Финляндии в роли поля боя между двумя великими державами в случае реализации планов Гитлера использовать ее как плацдарм для агрессии против СССР. Разведчик также указал Р. Холсти на серьезную возможность прогерманского переворота внутри страны со стороны финских фашистов. При этом он твердо заверил министра в готовности советской стороны предоставить Финляндии всю требующуюся экономическую и военную помощь при полной гарантии немедленного вывода с ее территории советских войск сразу после нейтрализации угрозы немецкой оккупации. Хельсинки были обещаны существенные торговые преференции, в частности, в плане увеличения закупок различной финской продукции, в первую очередь для нужд Ленинграда. Подчеркнув сугубо доверительный характер разговора, «Кин» предложил главе внешнеполитического ведомства продолжить переговоры в том же формате. В случае прояснения готовности Хельсинки оставаться вне войны и противостоять германскому вторжению на свою территорию изъявил готовность вернуться к вопросу о конкретных советских гарантиях по обеспечению независимости и территориальной неприкосновенности Финляндии.
Министр с интересом воспринял предложения тайного уполномоченного Советского правительства и обещал доложить их президенту страны, обладающему прерогативой определения внешней политики. Прождав безрезультатно два месяца реакции на встречу с Р. Холсти, «Кин» задействовал имевшиеся у него связи в аппарате правительства и сумел попасть на прием к премьер-министру Финляндии А.К. Каяндеру. В июне-июле 1938 г. в атмосфере строгой секретности состоялось две встречи, в ходе которых Ярцев вновь изложил подходы советского руководства к перспективам развития отношений между Москвой и Хельсинки с акцентом на вопросы военной безопасности в свете вероятной германской агрессии. Глава финского правительства, которого в большей степени занимали возможности расширения двусторонних торгово-экономических контактов, поручил все же продолжить неофициальные переговоры с «Кином» исполнявшему обязанности руководителя МИД антисоветски настроенному министру финансов Финляндии В. Таннеру.
По итогам состоявшихся уже в августе пяти конфиденциальных встреч с В. Таннером Ярцев передал министру пакет согласованных с Москвой предложений о взаимных гарантиях на случай войны с гитлеровской Германией. С учетом спекуляций в некоторых политических и общественных кругах, в том числе в СССР, вокруг последней советско-финской войны, приведем некоторые из упомянутых инициатив.
1. Если Финляндия не считает приемлемым секретный военный договор, советская сторона будет удовлетворена письменным обязательством Хельсинки о готовности отразить возможное нападение на нее (проникновение на ее территорию) со стороны Германии и принять для этого соответствующую военную помощь от СССР. Это вовсе не означает ввод войск на территорию Финляндии, а, главным образом, военные поставки и защиту водных рубежей.
2. Москва может согласиться на создание Финляндией укреплений на Аландских островах, если СССР будет участвовать в этом процессе и получит возможность направить своих наблюдателей за строительством и использованием оборонительной инфраструктуры.
3. В свою очередь Советский Союз ожидает согласия финского правительства на размещение на островах в Финском заливе вооружений для защиты Кронштадта и Ленинграда от морского и воздушного нападения.
При выполнении данных условий СССР готов:
а) гарантировать неприкосновенность Финляндии в нынешних границах, в первую очередь ее морских границ;
б) оказать помощь в поставках для Хельсинки вооружений на льготных условиях;
в) заключить выгодное для финской стороны торговое соглашение, касающееся поставок в СССР ее промышленной и сельскохозяйственной продукции.
При передаче Таннеру пакета инициатив было подчеркнуто, что данные предложения носят принципиальный характер и могут быть уточнены либо скорректированы в процессе дальнейших контактов. Однако смысл начинать официальные переговоры появляется лишь в случае принятия этих инициатив финской стороной.
Как справедливо отмечает в своей книге «Сталин и разведка» российский исследователь И.А. Дамаскин, «предложения советского правительства о взаимных гарантиях на случай войны, изложенные чекистом Ярцевым‑Рыбкиным, носили довольно четкий характер и не унижали достоинства финнов. Однако переговоры, проходившие с 14 апреля по 7 декабря 1938 года, никаких конкретных практических результатов не принесли. Финны наотрез отказались заключить с СССР пакт о взаимопомощи и не приняли другие наши предложения».
29 августа 1938 г. В. Таннер довел до «Кина» сформулированный премьером Каяндером отрицательный ответ на наши инициативы со ссылкой на то, что якобы их реализация ущемляет суверенитет Финляндии и находится в противоречии с политикой нейтралитета, которой Хельсинки следует вместе со своими скандинавскими соседями.