Но и после этого резидент советской внешней разведки не опустил рук. В надежде найти понимание важности достижения мирных договоренностей для обеих стран, он продолжил контакты с возвратившимся в начале октября из Женевы с заседания Лиги Наций министром иностранных дел Финляндии Р. Холсти. Несмотря на то, что в ходе встреч с руководителем внешнеполитического ведомства Финляндии «стали вырисовываться более четко, чем ранее контуры предлагаемого русскими советско-финляндского военного альянса», с сожалением отмечает, ссылаясь на свидетельства В. Таннера З.И. Рыбкина, «Кин» в итоге получил от главы МИД «исчерпывающий аналитический письменный ответ» о неприемлемости для Финляндии всех пунктов выдвинутых советской стороной предложений.
После ухода в ноябре 1938 г. Р. Холсти в отставку, Ярцев предпринял попытку продолжить обсуждение перспектив укрепления советско-финляндских отношений с исполнявшим обязанности министра иностранных дел В. Войонмаа. В результате разведчику удалось продвинуть идею делегирования в Москву под предлогом участия в открытии нового здания финского посольства группы ответственных сотрудников МИД Финляндии. Там им предстояло провести политические контакты с представителями Советского правительства. Таким образом, после встречи финских дипломатов с А.И. Микояном переговоры перешли в официальную плоскость. Но, несмотря ни на что, конкретных практических результатов с финнами добиться так и не удалось. Хельсинки категорически отказался заключить пакт о взаимопомощи с Советским Союзом, не приняв при этом ни одного нашего предложения.
Как позже написал в своей книге «Письма с моей мельницы» президент Финляндии У. Кекконен: «Московские переговоры 1939 года не имели успеха не по вине поверенного в делах России в Финляндии господина Ярцева, а вследствие недостатка интереса к этому вопросу со стороны Финляндии».
Все сказанное выше свидетельствует, что финское правительство, невзирая на попытки использования тактики проволочек и избежать выхода на конкретные предложения, пошло на секретные консультации с «Кином». Более того, к августу 1938 г. усилиями резидентуры внешней разведки в Хельсинки даже удалось подвести финнов к предметному обсуждению вопроса о гарантиях сохранения Финляндией нейтралитета в войне Германии против СССР. Состоялся важный процесс обсуждения возможных соглашений, касающихся создания советских военно-морских баз на финских островах в Балтийском море. Хотя Хельсинки и стремился уклоняться под благовидными предлогами от принятия наших предложений по заключению двустороннего военно-политического пакта с СССР о временном использовании советскими войсками части финской территории для отражения гитлеровской агрессии на северо-западном направлении, «Кин» сумел все-таки создать почву для проведения с Финляндией содержательных официальных переговоров.
Советские инициативы, как уже отмечалось, не нашли адекватного понимания со стороны Хельсинки, после чего и последовали военные действия, известные под названием «финской кампании» или «зимней войны». Активно используя возможности внешней разведки и опираясь на добытые ею сведения о готовности части финских политиков к компромиссу, наша страна приложила максимум усилий, чтобы добиться конфиденциального соглашения с Финляндией для обеспечения безопасности Ленинграда и прилегающего региона СССР. Только давление на Хельсинки со стороны Запада обусловило несговорчивость финнов и завело в тупик ведущиеся переговоры.
Что касается «миссии Ярцева», то она не была отменена и после начала вооруженного конфликта между СССР и Финляндией. Так, после неудачного первого наступления советских войск на Карельском перешейке в январе-феврале 1940 г. «Кин» и его жена — сотрудник внешней разведки З.И. Рыбкина — были командированы в Стокгольм с весьма ответственной задачей — ускорить, используя возможности оперативных источников в Швеции и Финляндии, заключение мирного договора с финнами при посредничестве шведской стороны.
Разведчики сумели достойно справиться с этим важным с военно-стратегической и политической точек зрения заданием. Ведь война с Финляндией вызвала весьма резкую негативную реакцию на Западе: Советский Союз был исключен из Лиги Наций; готовились операции по высадке англо-французского десанта в Скандинавии; планировалась бомбардировка наших нефтепромыслов на Каспии. Германия, в свою очередь, несмотря на декларируемый в тот период нейтралитет, рассчитывала на то, что советские вооруженные силы надолго увязнут в этой войне и будут значительно ослаблены. В данной ситуации, информируя Центр по ходу секретного предварительного согласования условий мирного соглашения, «Кин» отмечал реальную возможность быстрого достижения с финнами мира исключительно в случае нанесения им серьезного поражения, способного сделать дальнейшее затягивание переговоров финской стороной невозможным.
12 марта 1940 г. мирный договор между СССР и Финляндией был подписан. Особую значимость при этом для нас представляла передача Советскому Союзу Карельского перешейка и ряда других территорий, примыкающих к Ладожскому озеру, а также аренда полуострова Ханко для создания там советской военно-морской базы.
При активном участии Б.А. Рыбкина была одержана важная тактическая победа советской разведки и дипломатии. Она позволила нам значительно обезопасить свои рубежи на финском направлении, избежать вовлечения CCCР в преддверии кровопролитной войны с Германией в широкомасштабный военный конфликт с западными странами, предотвратить их воздушное нападение на Баку и нефтепромыслы на Каспии. Не менее существенно и то, что заключить мир с финнами удалось буквально накануне начала военных операций Гитлера в Норвегии и против англо-французского флота в районе Скандинавии. Как яркое свидетельство признания важной роли, которую сыграли в этом деле Б.А. Ярцев и его супруга, можно рассматривать, по нашему мнению, факт награждения «Кина» орденом «Знак Почета», а З.И. Рыбкиной — почетным знаком «Заслуженный работник НКВД».
К несомненным заслугам Б.А. Рыбкина следует отнести и то, что проведенные им конфиденциальные переговоры в Финляндии положили начало практике советско-финляндских доверительных контактов. Практика эта сыграла положительную роль в военный и послевоенный периоды истории двусторонних отношений, в том числе плане выхода в 1944 г. финнов из войны на стороне гитлеровской Германии, а также обеспечения национальной безопасности и территориальной целостности нашей страны на северо-западном направлении.
У. Кекконен в свое время выразил сожаление по поводу недооценки в Хельсинки рассматриваемых советско-финских неофициальных контактов. В свою очередь бывший посол СССР в Финляндии Ю.С. Дерябин считает Ярцева родоначальником просуществовавших более 50 лет двух линий в советском посольстве в Хельсинки. Первую, по его оценке, представляли «чистые» дипломаты, сотрудники НКИД — МИД, а вторую — чекисты-разведчики, использовавшие для прикрытия должности в дипломатическом представительстве СССР. И если в свое время финны могли ставить возможности Ярцева, о ведомственной принадлежности которого они догадывались, под сомнение, то уже после войны самые видные финские политики охотно шли на контакты с советской разведкой.
Тем не менее, и в период Великой Отечественной войны резидент НКВД в Стокгольме «Кин», и его супруга-разведчица З.И. Рыбкина проводили с доверительными связями в финском правительстве конфиденциальные консультации по вопросам выхода Финляндии из войны и подписания соглашения о перемирии. Напомним, что благодаря общим усилиям, такое Соглашение было подписано между Финляндией, с одной стороны, и СССР с Великобританией, которые действовали от имени стран, находившихся в состоянии войны с Финляндией, с другой, 19 сентября 1944 г. Соглашение стало практически последней точкой в войне Финляндии на стороне Германии против СССР в 1941–1944 гг. Помимо территорий, отошедших к СССР по Договору 1940 г., Финляндия вернула нам область Печенга (Петсамо), которую Россия уступила ей в 1920 г. Вместо полуострова Ханко Советский Союз получил в аренду на 50 лет военно-морскую базу Порккала‑Удд, непосредственно вблизи Хельсинки.
В современной обстановке, когда многие моральные ценности в мире весьма размыты, а нравственные идеалы порушены, не прекращаются попытки фальсификации истории нашей Родины, дегероизация того, что всегда составляло основу любого здорового общества, особую остроту приобретает проблема воспитания молодежи, в том числе молодых чекистов. На первый план выходит в этой связи необходимость крепить у молодых людей способность адекватного восприятия непреходящих для каждого честного человека моральных, нравственных ориентиров. В первом ряду среди них должны стоять, как представляется, такие извечные ценности, как любовь к Отечеству, совесть и честь, верность своему гражданскому долгу. Для этого следует шире обращаться к героическим традициям чекистских органов и их внешней разведки, в первую очередь — богатой подвижническими примерами советской эпохи. Бесспорно, у наших отцов и дедов, ровесников и наследников Феликса Эдмундовича Дзержинского, есть чему поучиться и в области профессионального мастерства, и в плане высоких личных качеств. Пример жизни и деятельности Бориса Аркадьевича Рыбкина — один из достойнейших образцов для подражания в славной истории органов государственной безопасности нашей страны.
Вклад Берии и отечественных органов государственной безопасности в формирование «ядерного паритета» между СССР и США в конце 1930-х — начале 1950-х ггА.А. Думкинг. Хабаровск
После окончания Второй мировой войны на геополитической карте мира произошли кардинальные изменения, спровоцировавшие резкий рост напряжения между бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции, выразившегося в противостоянии между Советским Союзом и Соединенными Штатами Америки, которое получило политологическое название «холодная война».
США развернули активную борьбу против СССР и его союзников, стремясь решить спор о лидерстве в новом геополитическом пространстве. Одним из основных средств решения геостратегических задач у американской стороны стало ядерное оружие, а также вынашивались планы по нанесению ядерных ударов и уничтожению главного противника в начавшемся противостоянии — Советского Союза. Вместе с тем, результаты кропотливой и серьёзной работы советских органов государственной безопасности под руководством Л.П. Берии, начатой еще в конце 1930‑х гг., поставили под сомнение возможность реализации агрессивных планов США по завоеванию мирового господства в послевоенный период.