— Сегодня мы на одной стороне фронта, на стороне НАТО, — продолжал американский президент, — наши вооруженные силы стоят лицом на восток, чтобы предотвратить возможное вторжение.
В то же время, характеризуя сущность противоборства с СССР, Рейган, в русле логики психологической войны, предельно откровенно заявлял:
— Решающий фактор происходящей сейчас в мире борьбы — не бомбы и ракеты, а проверка воли и идей, испытание духовной смелости, испытание тех ценностей, которыми мы владеем, которые мы леем, идеалов, которым мы преданы.
В справедливости данного положения речи Рейгана всем нам, гражданам СССР, предстояло убедиться в самые ближайшие годы…
Именно тогда-то и прозвучало заявление Рейгана о намерении «выбросить на свалку мировой истории» «империю зла», как отныне стал на Западе именоваться Советский Союз.
Принятая в марте 1982 г. в «ответ на введение военного положения в
Польше» (?!) директива Совета национальной безопасности США NSDD — 32 преследовала цель «сокрушить советское преобладание в Восточной Европе», а также «укрепление внутренних сил, борющихся за свободу в этом регионе». Вследствие оказания со стороны спецслужб США и НАТО активного разведывательно-подрывного воздействия, Польская Народная Республика стала неким испытательным полигоном по обкатке технологий будущих «бархатных» или «цветных» революций.
«То, что США оказывали тайную помощь «Солидарности», было известно лишь нескольким членам Совета национальной безопасности», подчеркивал П. Швейцер. Именно поэтому об этом могли не подозревать и многие рядовые члены и сочувствующие деятельности этого профсоюза в Польше.
Вполне закономерно, что события в Польской Народной Республике не могли не интересовать и не волновать Ю.В. Андропова.
Своих коллег по Политбюро ЦК КПСС Юрий Владимирович предупреждал, что спецслужбы США попытаются «сделать «польский опыт» универсальным, перенести его в другие социалистические страны».
Ему не давал покоя продиктованный самой жизнью вопрос: Как могло случиться, что стало возможным развитие событий по формуле «форма пока может оставаться прежней, а содержание — антисоциалистическим»? И почему он в меньшей степени волнует самих польских трудящих, многие из которых поддерживали антисоциалистические призывы и лозунги лидеров «Солидарности»? Почему руководство Польши своевременно не среагировало на изменение настроений масс, не проявило настойчивости в пресечении подрывной деятельности антисоциалистических сил?
Причины этого Андропов видел в том, что партийное руководство Польши утратило доверие значительной части населения.
— Бывшее руководство ПОРП, — с горечью и тревогой говорил он как членам Политбюро и Секретарям ЦК КПСС, так и членам Коллегии КГБ, — не смогло ни правильно понять настроения масс, ни оказать на них необходимого влияния… Образовался вакуум в политико-идеологической области, который быстро заполнился церковью, различными оппозиционными группками антисоциалистического толка. Оппозиционные силы, закоперщики акций неповиновения властям — воспользовались недовольством в рабочей среде, возникшим на почве неудовлетворенности решением социально-экономических проблем, толкнули рабочих на забастовки.
Таким образом, предостерегая своих коллег по партийному ареопагу об опасности повторения подобных ошибок, отнюдь и не пытался всю вину за подобное развитие событий возлагать исключительно на иностранные спецслужбы. Однако находившийся там же Секретарь ЦК КПСС М.С. Горбачев, вряд ли усвоил эту банальную истину.
С горечью Андропов говорил и о том, что «руководство МВД Польши проявило явную беспечность перед лицом возникших в разных местах антисоциалистических формирований, исходя из принципа «если мы их не тронем, то и они нас не тронут. Все это сказано не в упрек нашим польским товарищам, — подчеркивал Юрий Владимирович, — а для того, чтобы мы сами отчетливо увидели явления, мириться с которыми нельзя. Мы должны остро, своевременно и, я бы сказал, жестко реагировать на всякого рода антиобщественные проявления, возникающие в нашей стране. Это, разумеется, не следует воспринимать как призыв применять уголовные меры налево и направо, но действовать надо строго, помня об интересах всего общества.
Таким образом, для себя и для своих коллег в КГБ СССР Андропов выводы сделал. Да вот только были ли они поняты «коллегами по ЦК КПСС» на Старой площади? Запомнили ли они это продиктованное жизнью предупреждение?
И не поэтому ли Андропов, став Генеральным секретарем, объявил беспощадную войну расхитителям народной собственности, спекулянтам, «теневой экономике», зарождающейся мафии? И эти его шаги были с радостью и энтузиазмом поддержаны широкими слоями трудящихся.
Главным условием расширения вовлеченности США в эскалацию войны в Афганистане, как и в поддержку оппозиции в Польше, Рейганом выдвигалось требование следовать «методу активного отрицания» собственного участия в нелегальной преступной деятельности в названных странах.
Дальнейшие цели и средства «наступления на СССР» были определены Р. Рейганом в целой серии секретных директив Совета национальной безопасности. Они имели своей целью ослабление СССР, посредством ведения экономической войны и основывались на тайных операциях ЦРУ.
А весной 1982 г. за рубежом началась очередная антисоветская кампания, связанная с высылкой из Франции 5 апреля 47 советских дипломатов, обвиненных в шпионаже. Это стало триумфальным пропагандистским завершение французской разведкой операции с агентом «Farewell» (О. Ветровым), арестованным в феврале 1982 г. в Москве.
Материалы, полученные от предателя, считались настолько ценными, что президент-социалист Франции Франсуа Миттеран лично предоставил копии сообщений «Farewell» Р. Рейгану, удостоившись благодарности «за оказанную помощь». Высылке дипломатов из Парижа предшествовали многочисленные аресты подозреваемых «в советском шпионаже».
На фоне поднятой по этому поводу антисоветской пропагандистской кампании, президент США Р. Рейган объявляет решение о развертывании американских ракет «Першинг» в Европе и начале работ по созданию системы стратегической противоракетной обороны (программа «Стратегическая оборонная инициатива», СОИ, броско названная журналистами «Звездными войнами»). Что ломало сложившуюся систему военно-стратегического паритета, требовало от Советского Союза и Организации Варшавского договора принятия ответных мер.
Понятно, что данное направление НИОКР главного противника стало приоритетным для деятельности разведки СССР. (Следует отметить, что отечественная противоракетная система «Купол» была разработана еще в 1970-е годы).
В рамках этой широко разрекламированной в мире кампании по подготовке США к ведению «Звездных войн», как стали именовать СОИ журналисты, в июне 1984 г. Пентагоном был проведен «натурный эксперимент» в космосе по перехвату противоракетой СОИ межконтинентальной баллистической ракеты в полете, что должно было продемонстрировать торжество американской научно-технической мысли.
Однако в Советском Союзе к этому «эксперименту» отнеслись весьма спокойно: военная разведка доложила, что эта задача технически не решена специалистами США и он является мистификацией — на ракете-мишени был установлен радиомаяк, по сигналам которого и осуществлялось «самонаведение» ракеты-перехватчика[149].
К 1987 г. американским ученым и конструкторам стало ясно, что технологически поставленная СОИ задача не имеет решения при тогдашнем уровне развития науки и техники.
Дополнительным поводом для роста конфронтации с СССР послужил инцидент 1 сентября 1983 г. с южнокорейским «Боингом» [150].
Коротко подытоживая эту забытую ныне главу всемирной истории ХХ века, следует отметить, что первоначально американские операции в Афганистане не давали ожидавшихся от них результатов.
В ходе проводившихся ОКСВА разведывательных и военных операций в Афганистане, к 1985 г., отмечает в своей книге «Против всех врагов» бывший военный советник президента США Ричард Кларк, аналитики возглавлявшейся им группы «со все большим беспокойством отмечали, что ситуация изменилась в пользу Москвы».
И это потребовало активизации помощи афганским «моджахедам», что и получило выражение как в общем увеличении объема поставок вооружения «моджахедам», так и в его качественном улучшении, включая передачу новейших американских переносных зенитно-ракетных комплексов (ПЗРК) «Стингер», и использования для наведения на цели ракет класса «земля-земля» американской спутниковой навигационной системы «GLOSNAR» [151].
Любителям морализировать на тему оказания Советским Союзом интернациональной помощи Афганистану и участия советских военнослужащих в боевых действиях на территории этой страны, следует знать, что именно американская «помощь», игнорирование советских мирных инициатив 1980–1983 гг., финансирование обучения, подготовки и вооружения группирований «моджахедов», и являлись главными причинами и источниками продолжавшегося кровопролития в этой стране.
Резидент ЦРУ в Пакистане Милтон Бёрден, непосредственно в 1986–1989 годы «курировавший» все операции против ДРА в регионе, подчеркивал, что годовой объем передававшейся «повстанцам» помощи достигал 60 тысяч тонн(!), для переброски которой в Афганистан использовалось более 300 наземных маршрутов.
Марк Сейджмен, являвшийся резидентом в Исламабаде, в интервью российскому журналисту, откровенно называл операции ЦРУ в регионе войной, войной против афганского правительства и ОКСВА. Но, подобно многим своим коллегам, он лукавил, заявляя, что «никакого центрального штаба ЦРУ в Пакистане не было, что контактами с моджахедами и их подготовкой занимались пакистанцы» [152].
Однако это утверждение Сейджмена опровергают в своих мемуарах как бывший резидент ЦРУ в Исламабаде М. Бёрден, так и высокопоставленный сотрудник администрации США, отвечавший за «афганские операции» Й. Бодански