— Любовный роман? — усмехнулся принц.
— А вот и нет! Она об Исте?
— Книгу тебе дала Урсиолла?
— Да. Она сказала, что мне полезно почитать о нравах и обычаях Адиласа.
— По-моему, ты и так слишком много знаешь.
— Слишком много никогда не бывает.
— Ну, прочитаешь ты эту книгу, и что? Тебе это как-то пригодится? Ты же не в послы себя готовишь.
— А если в послы?
— Стелла, брось, девушек в послы не берут.
— Ты опять? Небось, считаешь, что мне такие книги читать незачем.
— Ну, если честно…
— Понятно. Типичное мужское мнение. В Скаллинаре женщина служанка, в Сиальдаре и Грандве — любовница и украшение дома. От нее только и требуется, что быть красивой, поверхностно разбираться в светской жизни и искусстве и хорошо танцевать. Кое-где, правда, женщинам еще колдовать разрешают.
— Ты опять начала свою демагогию! Я просто хотел сказать, что бесполезно забивать голову огромным количеством знаний.
— Ну-ну! Твое «если честно» имело совсем другой подтекст.
— Вечно ты все придумываешь! Мне иногда кажется, что ты родилась не в добропорядочной королевской семье, а в племени варинс.
— Я уж молчу, где родился ты. Ладно, забыли!
Принцесса углубилась в чтение, но ненадолго — сказалась скудность словарного запаса. Она захлопнула книгу и легла.
— Будешь спать? Если я хочешь, я вернусь в кают-компанию.
— Да нет, буду мечтать о безоблачном будущем. Сходи, проведай лошадей.
Принц скоро вернулся, влетел в каюту, выпил стакан воды и выпалил:
— Там чудовище!
— Какое чудовище?
Стелла вскочила и встряхнула его за плечи.
— Где чудовище? В трюме?
Маркус покачал головой:
— В море. Я на палубу вышел, решил свежим воздухом подышать… Подышал!
— Так какое чудовище?
— Морское, с гигантским чешуйчатым хвостом. Но это еще не все.
— Что там еще?
— То, что оно плывет к нам.
Час от часу не легче! Стоило ей прилечь отдохнуть, как появилось какое-то чудовище… Маркус не истеричка, не стал бы себя так вести, если увидел просто большую рыбу.
Достав оружие и представив самое худшее, что с ней могло произойти (на детали, конечно, воображения не хватало, но результат был заранее известен), девушка вслед за другом поднялась на палубу.
Маркусу не почудилось: среди мирной морской глади вырисовывался силуэт гигантского змея, рассекавшего волны клинообразной головой.
— Хорошая погода, не правда ли? — Адамаз стоял на корме лицом на восток; до этого его там не было, девушка могла в этом поклясться. Не было, она моргнула — и он появился.
— Неплохая, — выдавила из себя Стелла, не зная, на что ей смотреть: на морского змея, Адамаза или в ужасе метавшихся по палубе матросов.
— Только ей мешает наслаждаться морская гидра.
— Это Вы ее подослали? — Вот тебе и добрые слова, вот тебе ему не нужна Лучезарная звезда! Эх, Стелла, когда ты разучишься верить магам?
Адамаз промолчал.
— Так Вы? Конечно, кто же еще! — Принцесса решительно шагнула к нему.
— Хорошо подумай перед тем, как сделать. — Маг молниеносно переместился на другое место. — Мое предложение еще в силе. Тебе принадлежит вся власть мира, а цена за нее неимоверно мала.
— Я не предам моих богов, — нахмурилась Стелла, попутно пытаясь удержать Маркуса от ненужных расспросов. Она, конечно, потом ему все расскажет, но не здесь, не при команде.
— Они давно предали тебя. Власть, любовь, слава — все это будет только для тебя.
— Как я понимаю, если я соглашусь, гидра исчезнет?
— Я сделаю все возможное.
— Значит, Вы. А Вы показались мне другим, не таким, как они. Что ж, я ошиблась. Вы, наверное, всласть посмеялись над наивной дурочкой… Может, я и наивная, но не настолько. Я не имела и никогда не буду иметь ничего общего с колдунами. Я их не люблю, более того, терпеть не могу, просто не перевариваю.
— Ты отказываешься?
— Я отказалась еще тогда, разве Вы не поняли?
— Как бы не так, тогда ты задумалась, — возразил Адамаз.
— Задумалась, но не согласилась. — Стелла сжала мешочек, нащупала грани Лучезарной звезды и, сосредоточившись, зашептала: — Именем твоей хозяйки приказываю: пусть колдовские отродья исчезнут! Да придет вечный свет!
Губы сами собой добавили два коротких слова: «Ильгр алек!».
Самоцвет завибрировал; тепло разлилось по всему телу девушки. Ровное искрящееся сияние окутало ее, словно кокон, облаком света накрыло Адамаза. Вопреки ожиданиям он не исчез, только стремительно постарел, превратился в седого беззубого старика. Принцесса в недоумении смотрела на него: если чары звезды подействовали на Шека, должны были повлиять и на него.
— Тебе не под силу справиться со мной, потому что ты не знаешь секрета власти. Ты молода, выросла под шепот своей реки и наставления богов, но боги стареют, а ум исчезает вместе с властью. Звезда не спасет их, но погубит весь мир. Одна война будет сменять другую, на смену дождям придет засуха, благополучию — голод и болезни. Неужели ты хочешь погубить сестру, сравнять горы с землей, высушить реки? Но если ты будешь со мной, то сможешь уничтожить врагов и посеять ростки нового мира. Создай новый мир без богов, мир, где все люди будут счастливы.
Девушка усмехнулась и прикрыла ладонями мешочек с Лучезарной звездой:
— Я Вам не верю.
Гидра замерла в полумиле от них и, подняв голову, внимательно наблюдала за бортом «Валаги».
Адамаз сделал шаг вперед, в ответ Стелла отступила назад; Маркус поспешил заслонить ее.
Спасение пришло оттуда, откуда его не ждали.
— Зачем ты это сделал, Адамаз, зачем вызвал гидру? — На палубе появилась хрупкая женская фигурка. Скользнув по ней глазами, Стелла с удивлением узнала в ней Вильэнару. Она была не похожа на себя, полу призрак-получеловек, изможденная, бледная, с темными кругами под глазами. Высокий воротник — будто корсет. А вдруг он действительно держит ее шею? Ослабь его — и голова отвалится. — Отец предупреждал тебя, чтобы ты не вмешивался, но, видно, у дряхлых стариков плохая память.
— Я не старше твоего отца, — с укором возразил Адамаз.
— Но отец никогда не вмешивался в дела людей. Глупые боги погрузили его в долгий сон, тем самым, сами того не подозревая, вырыли себе могилу. Они старели, перекраивая мир, разрешая распри людишек, а отец — нет. Они сохранили его могущество.
— Я не вмешиваюсь в дела людей.
— А как же она? — Вильэнара указала на Стеллу; впервые при взгляде на противницу лицо ее осталось бесстрастным. Она была мебелью, декорацией. — Убирайся!
— Ты слишком мала, чтобы приказывать мне.
— Я говорю от имени отца.
— Он мне не указ, я ничем ему не обязан. А эта девушка все равно не отдаст вам звезду. Это величайшее сокровище мира!
Колдунья скривилась и, обернувшись к змею, вместе со словами заклинания выбросила вперед руку. Гидра испарилась, оставив после себя широкие круги на воде.
В ответ Адамаз ударил посохом по доскам. Корабль закачался под натиском гигантской волны. Но она не причинила Вильэнаре никакого вреда, как, впрочем, и членам команды.
— Ты смешон, Адамаз! Уйди сам, или я заставлю тебя уйти.
Колдунья с вызовом посмотрела на мага, и тот покорился, исчез.
— Не бойся, сейчас мне не нужна твоя смерть. — Теперь внимание Вильэнары сконцентрировалось на парочке на корме, разумеется, прежде всего, на Стелле. — Можешь вздохнуть спокойно. Но тебе будет непросто доплыть до Лиэны. Есть кое-что страшнее смерти в пучине моря, и ты узнаешь, о чем я говорю. До скорой встречи!
Колдунья сделала несколько шагов по палубе и растворилась в морской синеве.
— Все в этом мире сошли с ума, — прошептала принцесса.
— Может, тебе лучше отдать ее? — тихо спросил Маркус.
— Что отдать и кому? — устало переспросила она.
— Звезду. С тех пор, как мы покинули Лиэну, нас преследуют неприятности.
— Я не заставляла тебя ехать, вспомни, я всячески тебя отговаривала, но ты настоял на своем. Пойми, я не могу ее отдать, прости. Вот доплывем до Лиэны, покончим с мятежом Кулана и снова будем жить долго и счастливо. — Она улыбнулась. — Как прежде.
— Ты прекрасно знаешь, что этого никогда не будет. В одну и ту же реку не войдешь дважды.
— Знаю, но давай не будем о грустном. Споем?
— «Веселого кузнеца»? — подмигнул принц.
— «Веселого кузнеца», — кивнула девушка. — Помнишь, его любила напевать старая Арнас?
— Конечно, помню. Она угощала меня вкусными пирожками.
— Не знала, что ты такой сладкоежка! — рассмеялась Стелла.
— Я ел пирожки, а не пирожные.
— Значит, обжора.
— Не больше, чем ты.
И они хором затянули:
Я зашел к нему вчера,
Чтобы подковать коня.
Ночь была еще светла:
До полудня часа два.
Видно, много я тогда
Выпил славного вина…
Конец куплета потонул в дружном хохоте.
Корабль покачивался на волнах в такт мелодии; море белыми барашками разбегалось в разные стороны, разрезаемое носом «Валаги». И постепенно забылась таинственная гибель «Маругвы», морская гидра, Адамаз, Вильэнара…
Солнце искрилось в водной глади, слепило глаза впередсмотрящему.
Чем ближе ночь, тем интенсивнее наливались всеми оттенками красного и золотого вода и туго надутые паруса, превращая их в подобие мозаичной картины из древнего императорского дворца. Казалось, мир застыл, наблюдая за величием окончания дня и наступления ночи.
Стелла с книгой в руках сидела на палубе и рисовала в своем воображении точно такой же закат, но уже над Лиэрной.
Маркус сидел рядом на связке канатов и огрызком карандаша рисовал на обрывках листов чаек, с протяжными криками низко парящих над волнами.
Повсюду разлилось умиротворение и спокойствие. Небо темнело, красные и золотистые краски блекли; из-за горизонта степенно выплывал тонкий край молодого месяца.
В золотом сиянии заката впередсмотрящий разглядел черный парус. Словно ворон, расправив паруса-крылья, он стремительно приближался к «Валаге».