– Откуда информация, что Грилюк примкнул к банде Андосова? – обратился генерал к Лебедеву. Тот покосился на Лыкова. Питерец прошептал: «Информация значит сведения».
– Виноват, ваше превосходительство, – поправился коллежский асессор. – Осведомитель по кличке Пан сообщил. Он старший официант в одном из трактиров, что покупают у Андосова ворованный чай. Близкий к хозяину человек.
– И что именно сказал ваш Пан?
– Всего несколько фраз, ваше превосходительство. Приехал-де из Петербурга анархист договариваться с атаманом о займе. Деньги им нужны. Как совершат экспроприацию, вернут с процентами.
– Почему вы думаете, что это именно Грилюк? – раздраженно спросил обер-полицмейстер.
– Анархист кашляет кровью.
Трепов повернулся к питерцу:
– Коллежский советник! Зачем, по-вашему, чахоточному анархисту понадобились деньги?
Тот предположил:
– Готовит тот самый экс. Дело затратное: оружие, явки, людей собрать, то да се…
– Экс у меня в Москве… – задумчиво пробурчал Трепов. Потом вдруг взъярился: – Экс! У меня! В Москве! Да я им!!!
Подчиненные генерала притихли. Лыков сидел и наблюдал. Он не любил род Треповых. Четыре брата делали карьеру. Сыновья знаменитого Федора Федоровича Трепова, первого градоначальника Петербурга, известного своими нечестными приемами и загадочным состоянием, упрямо лезли наверх. Возглавлял их Федор Федорович-младший, генерал-лейтенант, которого только что с должности Киевского губернатора передвинули в Сенат. Сыщик встречался с ним в Киеве, и у них вышла ссора. Второй по возрасту был Дмитрий, генерал-майор и московский обер-полицмейстер. Красивый, осанистый и на вид весьма решительный, он тоже имел репутацию интригана. Третий брат Александр, по слухам, был самым приличным из семейки. Зато и карьера его не задалась: застрял в Канцелярии Государственного совета, который год камергер и не более того. И наконец, самый младший, Владимир, занимал должность Таврического губернатора. Ишь, расплодились…
– Лебедев!
– Слушаю, ваше превосходительство, – коллежский асессор вскочил и замер.
– В два дня арестовать трактирщика и всех, кто еще у вас на подозрении в связях с Андосовым.
– Но…
– Не перебивать!
– Виноват.
– Взять также и этого… из Одессы который приехал.
– Новомирского?
– Да.
– Его-то за что, ваше превосходительство? – поразился Лебедев.
Обер-полицмейстер отчеканил:
– Вот когда государь доверит вам целый город – если, конечно, вы удостоитесь такого доверия, – тогда и поймете. На моей ответственности Москва! Понимаете? Вторая столица. Как же я могу допустить, чтобы террористы и прочая шваль гуляли на воле? А вдруг они мне город взорвут?
Лебедев не решился более возражать.
– Ратко!
Подполковник тоже вскочил.
– Вы ловите этого чахоточного анархиста. Дело Филиппова на контроле у государя. Понимаете, что это значит?
– Понимаю, ваше превосходительство.
– Всех поставить на дыбы. Кто отыщет, тому награда.
– Слушаюсь!
– Лыков!
Коллежский советник вежливо склонил голову, но подниматься не стал: много чести.
– Какая еще помощь нужна вам в дознании?
– Данных вами приказаний вполне достаточно. Московские розыскники – люди опытные, справятся. Но не слишком ли вы торопитесь с арестом? Возьмем мелочь, а крупную рыбу спугнем.
Трепов хотел и питерцу пояснить насчет доверия государя, но передумал. А просто скомандовал подчиненным:
– Выполняйте.
Офицеры и чиновники гурьбой высыпали во двор и остановились в нерешительности. Лебедев первый пришел в себя:
– Да… Пойдемте ко мне, согласуем наши действия.
Дальнейший разговор проходил в кабинете начальника сыскной полиции. Начал его Лыков залихватским тоном:
– А ну сыпь на стол у кого что есть.
– В каком смысле? – удивились москвичи.
– Я не вчера родился, понимаю. Никогда начальству всего не доносят. Тем более такому, как ваш… генерал. Что вы утаили?
Ратко бросил быстрый взгляд на Лебедева. Тот ответил:
– Говори. Ему можно.
Начальник охранного отделения скомандовал своему подчиненному:
– Валяйте!
Ионов зачем-то оглянулся на закрытую дверь, потом сказал:
– По данным наружного наблюдения, к одесситу в номер дважды заходил молодой человек. Роста среднего, в руках держит носовой платок. Кашляет в него.
– Грилюк? – обрадовался питерец.
– Он самый.
– Проследили?
– В первый раз да, ваш студент привел филера в гостиницу Носовича. А вот во второй вышла осечка. То ли заметил слежку, то ли привычка у него менять адреса…
– Потеряли? Где?
Ионов брезгливо сморщился:
– После встречи с Новомирским студент пошел на Хитровку. И не абы куда, а в Вагончик.
Лыкова тоже передернуло. Вагончиком назывался одноэтажный флигель во дворе дома Румянцева, того самого, в котором квартируют кабаки-притоны «Сибирь» и «Пересыльный». Они, конечно, лучше «Каторги», в которой столуются лишь громилы первого разряда. «Сибирь» – место сбора воров и скупщиков, а «Пересыльный» любят бездомные и бродяги. Вагончик представлял собой публичный дом, но особенный. Там взыскательной публике предлагали десятилетних проституток, еще детей. А за особую плату и вовсе малолетних. Даже циничная Хитровка, знакомая со всеми кругами ада, относилась к этому неодобрительно. Но раз люди платят деньги, имеют право…
– Там вы и упустили Грилюка? – догадался коллежский советник.
– Да, – подтвердил жандарм. – Он задержался надолго. Сами понимаете, в таком месте наблюдение установить невозможно. Придут и в шею выгонят, а могут и зарезать сгоряча.
– Понятно. В номера Носовича он не вернулся, правильно?
– Увы.
– Других интересных новостей нет? Ваши анархисты, что под наблюдением, действительно только газеты женевские читают? Они не могут нас подвести к Яше Бешеному?
– Нет, с ними питерский гость не общается.
Лыков обратился к главному московскому сыщику:
– Ну а ты, Василий Иванович, чем порадуешь?
Тот ответил без запинки:
– Есть извозчик, очень для нас интересный.
– Извозчик? – удивился Лыков.
– Да. Не простой, а из заведения Ивана Лапина.
Коллежский советник крякнул. Извозопромышленник Лапин двадцать лет катал по Москве убийц и налетчиков. Если фартовым требовались блатноги[17], чтобы вывезти награбленную добычу или спрятать труп, они обращались к нему. Все служившие у Лапина возницы были не в ладах с законом.
– А почему именно он? Там в Пятом проезде их полтора десятка, и все сволочь на сволочи.
В Пятом проезде Марьиной Рощи и располагалось заведение Лапина.
– Парень проболтался, – пояснил Василий Иванович. – Гордость его распирала, вот и ляпнул по пьяни, что возит самого Андосова.
Все сразу зашумели, прося подробностей. Сыщик рассказал, что знал. Есть некий Пашка Ремешок, ловкий малый. Управляется с лошадьми лучше всех, по крайней мере из «черных» извозчиков. Его заказывают только наиболее удачливые гайменники, поскольку Пашка стоит дорого. И вот в последнее время парня выбрал Томский.
– Взять его и расколоть! – предложил Ратко.
Начальник сыскного отделения лишь покачал головой:
– Пробовали уже. Ничего, гаденыш, не боится. Знает, что улик против него нет, а фартовые не выдадут.
– Надо поймать его на гранте, – подкинул идею Лыков.
– А как? – вздернул бородку Лебедев. – Следить за ним каждую ночь? Глупо, он заметит.
– Пашка ведь не одного только Андосова возит, – начал размышлять питерец. – Тот хоть и важный клиент, но не единственный.
– Так, и что дальше?
– Ты говорил, что Пашку уже пытались прижать. На чем?
– На грабежах. Он доставлял пьяненьких гостей в «Чепуху», а там их раздевали.
«Чепухой» назывался хитрый ресторан за Крестовской заставой. Место глухое и небезопасное, населенное полууголовным элементом. Заведение работало до утра. Когда городские злачные места закрывались, те, кто не догулял, ехали в «Чепуху». И попадали в ловушку. Официанты доводили гостей почти до потери сознания и выпроваживали на улицу. А там уже поджидали громилы. Человека обирали догола, а могли и убить. Нет-нет, да и находили посетителей «Чепухи» в лесу без признаков жизни.
Власти не раз хотели прикрыть трактир, но доказать участие прислуги не могли. Ну напился человек. За всеми пьяницами не уследишь, это его голова в конце концов, он сам выбирает, куда идти. Закон нигде не нарушен. «Черные» извозчики состояли в доле и охотно подыскивали клиентов.
– Не сумели доказать, что Пашка – соучастник? – уточнил Лыков.
– Свидетели заявляли неуверенно. А Пашка отвечал: что я? Он сам, мол, велел отвезти его в это место и ногами топал! Я и отвез. Зачем нажрался как свинья?
– Понятно. Господа! Предлагаю сделать так. Мы подведем к Ремешку своего человека. Купец, при деньгах, невеликого ума. Впал в кураж, загулял и потерял осторожность. Рядовой случай, никто и не удивится. А купчика этого безмозглого сыграю я.
Так Лыков вступил в противоречие сам с собой. Только сказал, что в полковничьем чине по притонам не ходят, и тут же напросился на роль приманки. Причем задачка была опасная.
Жандармы стали возражать. Чиновник из Петербурга, выполняет личное поручение министра. Вдруг ему за Крестовской заставой дыру в боку провертят? Отвечай потом. Но Василий Иванович сразу же идею приятеля одобрил. И заявил охранникам:
– Я Лыкова знаю не один год. Он человек для такой засады самый подходящий. Нездешний, лицо не примелькалось. Опытный, в переделках бывал, какие нам с вами и не снились. Начинаем готовить операцию.
Но тут офицеры выдвинули новые возражения. Предположим, возьмет Лыков при помощи сыскных пару налетчиков в тот момент, когда они соберутся пошарить в его карманах. И что дальше? Пашка Ремешок опять отвертится. Он лишь извозчик, доставил гуляку в заведение – за что его арестовывать? А если даже и докажут причастность к грабежу, парень получит год тюрьмы. Отсидит и опять наймется к Лапину. Тот проверенного, заслуженного человека возьмет… Чем же тогда пугать Пашку, чтобы он сдал самого Андосова? Годом тюрьмы?