Марго плакала, ухватившись за его плечи, изливала всю боль, скопившуюся за такой долгий тяжёлый день. Запасного скафандра не было, поэтому Феропу пришлось снимать свой и надевать на неё, чтобы добраться до скайта и стартовать с проклятой планеты на станцию за ребятами.
— Кто это был? — негромко спросил манаукец у затихшей девушки, которая полулежала на его плече и, кажется, дремала, но крепко обнимала мужчину за спину, наблюдая за ним через опущенные ресницы. Вилорг легко гладил её по волосам, радуясь тому, что она жива и здорова.
— Торговец смертью, — тихо ответила Марго.
— Кто? — не понял её Вилорг и склонился ещё ниже, боясь пропустить хоть слово.
— Торговец смертью. Эрнест Мициане, председатель строительного концерна «Болерто», он же дилер, поставляющий нонарский «дрим». Вот решил мне отомстить за то, что испортила ему жизнь.
— Так это он украл Розу?
Маргарита мотнула головой.
— Нет, тут он ни при чём. Правда, он убил многих других людей.
Тихо всхлипнув, девушка уткнулась в шею Вилорга, и тот опять застыл истуканом, позволяя Марго мочить его кофту. Зря он напомнил ей о Розе, но и не спросить было глупо. Ведь единственных свидетелей ребята в пылу погони нечаянно убили в особо жестокой форме.
— Прости, — тихо шепнул Фероп, понимая, что ничем не может помочь любимой. Он совершенно не умел успокаивать и забирать душевную боль. Хотя страстно желал излечить её, повернуть время вспять и всё исправить. Увы, жизнь даётся только раз и надо её беречь, особенно такую хрупкую, как у землян.
Маргарита
Голова болела, она просто разрывалась, а щёки пылали и странно ныли.
— Очнулась? Ну наконец-то! — обрадовался мне Эрнест Мициане, как родной.
Я не понимала где я и что ему от меня надо. Незнакомая комната в зелёных тонах навевала воспоминание, но я не могла за него ухватиться из-за усиливающейся мигрени.
— Переживал, что придётся тебя убить, так и не рассказав за что, Наташа. Или Марго Валентино? Да какая в принципе разница, ты, сучка, мне всю жизнь перечеркнула!
Я вяло пыталась понять, как он узнал кто я. Неужели сам сумел вычислить?
— Так, может, и не надо говорить, грохнуть и дело с концом? — нервно спросил подельник Мициане, одетый в странно знакомую униформу строителей. Вдруг до меня стало доходить, где я видела этого парня. Точно, прораб с Курума.
Эрнест больно ухватил меня за подбородок и повертел его то в одну сторону, то в другую. От этого меня замутило, и я прикрыла глаза, борясь с дурнотой.
— Что с ней?
— Она, кажется, контужена. Там взрыв был, может, досталось.
— Какой взрыв? — заинтересовался Мициане и отпустил мою многострадальную голову.
— Не знаю. Вы сказали привезти её, я это исполнил, а следить за ней приказа не было.
— Да и ладно, — отмахнулся председатель «Болерто», затем больно схватил меня за волосы.
Куда подевалась кепка, я не помнила, как и бластер, который я подобрала. Сейчас он был бы кстати. И где мой вездесущий Первый? Почему его никогда нет, когда я так в нём нуждаюсь? Почему я вечно влипаю в неприятности? Это злой рок? Мало было потерять сестру, так ещё и предстоит умереть от руки этого подонка.
— Ты мне всю жизнь сломала, сука. Не удовлетворилась разводом, да? Решила и дело моё прикрыть?
Я удивилась, правда, слабо. Чувства во мне были заторможенные, приходили отголосками, как издалека. Вроде репортаж про строительную компанию я так и не пустила в ход, о чём он?
— Прижала меня со своими манаукцами. Думаешь, не узнаю тебя, Наташа-Марго. Хотя с голубыми глазами ты мне понравилась больше. А где же твоя выдающаяся грудь? — издевательски спросил брюнет, резко расстегнул крутку и рывком распахнул. — Где же эти вываливающиеся из комбинезона дыни? Ты фальшивка до мозга костей. Ещё и манаукская подстилка. Дрянь!
Звонкая пощёчина оглушила, во рту появился металлический привкус крови, но я уже не чувствовала боли, оглушённая едким окриком. Да, я дрянь, неспособная спасти родную сестру. Перед внутренним взором встал образ операционной, Роза, тянущая ко мне руку, и её красивые голубые глаза, наполненные болью и страданием. Глаза цвета неба, такие же, как у Лилии. Что я ей скажу, когда увижу? Не лучше ли умереть сейчас от руки этого торговца смертью? Зря его пожалела тогда. Надо было дать ход репортажу, тогда давно бы прикрыли эту контору, а теперь я из-за своего бездействия, своей жажды наживы повинна в смерти стольких людей.
Додумать эту мысль я не сумела дальше, так как Мициане вдруг упал на пол, прямо туда, куда я смотрела, и от его головы осталась лишь половина. Кожа неприятным пластом, образуя складки, лежала на полу. Меня стало мутить, и я поскорее подняла голову, чтобы встретиться взглядом с Вилоргом.
Сердце на миг сбило свой ход от радости. Он пришёл за мной. Не бросил, не забыл. Пришёл и спас. Слёзы покатились градом, и всё, что я могла, лишь всхлипывать и цепляться за его шею. Пришёл, он пришёл. Я не хотела умирать. Это страшно. Я хотела жить и была рада, что Вилорг спугнул госпожу Смерть, отдав ей дань её же торговцем. Закрыв глаза, я позволяла любимому делать всё, что он хотел. Не мешала ему спасать меня, лишь боялась отцепиться хоть на краткий миг. Казалось, стоит мне это сделать, и я провалюсь в чёрную дыру, из которой не будет возврата.
Когда же мы прилетели на станцию, то я, наконец, пришла в себя, увидев в переносном инкубаторе маленькую кроху с ярко-красными глазами, из носика которого торчала трубка питательного зонда.
— Что с ним? — испуганно воскликнула, с тревогой вглядываясь в лица Бромса и Стантона.
— Врач сказал, что не знает, — пожав плечами, отозвался Бромс и сел в пассажирское сидение. Поставив на колени, он любовно прижал к себе прозрачный контейнер с ценным грузом, и продолжил рассказ: — Мол, впервые видит таких детей и назвал его мутантом. Всё, что смогли сделать — это вот инкубатор, покормили через зонд, хотели кровь взять на анализ, но иглой не получилось проткнуть кожу. Что делать с ним, не знаем.
— Надо срочно на Новоман, — решительно заявил Стантон. — Мы уже доложили Шандару о ходе операции.
— Что вы сделали?! — взревел Вилорг, вскакивая с кресла пилота, кажется, даже позабыв, что я у него на руках. Еле успел подхватить меня, но я уже и сама встала, поражённая недогадливостью парней. — Кто отдал вам приказ самовольничать? Вы хоть понимаете, что натворили?
От яростного рыка Первого хотелось присесть и прикрыть голову руками. Но парни не испугались, а всем своим гордым видом бросали вызов старшему.
— Мы знаем, что потеря жены для него удар, но сын выжил и ему требуется помощь. Я не думаю, что соблюдение субординации в этом вопросе главное. Да и вы были несколько не в том состоянии, чтобы здраво принимать решения.
— Это тебя не касается! — зашипел Фероп, наступая на застывшего возле Бромса Стантона.
— Вилорг, надо срочно домой, — попыталась я остудить горячую голову любимого, который не оправдывался за то, что бросил всех и спасал меня. Я понимала его без слов и объяснений. Я бы тоже ринулась за ним хоть на край света. Это ведь любовь. И именно сейчас я поняла, что у меня есть смысл жизни. И я, кажется, готова вместе с ним предстать перед Шандаром и повиниться. Мне тоже нужно было покаяться перед зятем.
Новоман
Особняк Понтера
В кабинете было разгромлено всё. Панорамное окно потрескалось и шло рябью, транслируя то зиму, то море. Стол перевёрнут, ножки от кресел валялись далеко от изломанных спинок. Содержимое опрокинутого шкафа рассыпалось по полу. Экран визора разбился и чернел над потухшим камином.
Лилия забилась в угол возле окна и тихо поскуливала, спрятав лицо в ладошках. Ей было невыносимо больно от страшного известия и от того, как страдал Шандар. Он вне себя крушил всё, что видел, ревел раненым зверем, как в предсмертной агонии. Маргарита наказала Лилии присмотреть за убитым горем зятем, но это оказалось невыполнимо. Стоило ему узнать о смерти жены, как в одно мгновение он изменился до неузнаваемости. Больше не было интеллигентного, всегда сдержанного мужчины, а был демон с горящими алыми глазами, багровым лицом и диким взглядом.
Девушка всхлипнула в очередной раз. Бог забирает лучших, а дьявол тех, кого ты проклянёшь. Лилия не могла подумать, что её мимолётная мысль будет исполнена. Она не хотела смерти сестре, просто поменяться с ней местами, ведь она любила Шандара, а Роза нет. Но дьявол не спит и ловит каждую такую чёрную мысль, и теперь Лилия винила себя за свою зависть к сестре, теперь уже покойной.
— Прости, — протяжно выдохнула девушка, не поднимая глаз. — Прости, я не хотела.
Слабый голос Лилии, наконец, достучался до затуманенного горем и яростью сознания Шандара. Он целый час бушевал, пытаясь понять ту несправедливость, что обрушилась на его семью. Почему на его долю выпали такие трудности, за какие грехи? Жена, которую он так долго искал, которая подарила ему сына, её у него забрали. Кто? Кто сделал это с ней и почему?
Мужчина винил себя в том, что трусливо сбежал с планеты. Просто сбежал, так как боялся признаться даже себе, что устал изображать примерного мужа. Роза была прекрасна и холодна, а он мечтал о другой жене — нежной, открытой и страстной, и поэтому старался меньше появляться дома. На работе же всё было привычно, и он пропадал на Манауке, прячась от житейских проблем, от неудачи в женитьбе. Очень мужественный поступок. Если бы он чаще уделял внимание Розе, возможно, почувствовал бы, что она замышляла. Сбежать беременной, подвергнуть опасности себя и ребёнка, ради чего?
— Прости, — голос Лилии слабел, душимый рыданиями. — Прости.
Выдохнув, Понтер обернулся на голос и замер. Среди развороченной мебели, в углу на полу сидела Лилия, поджав колени к груди. В розовом платье, с распущенными волосами, напуганная поведением манаукца. Совесть проснулась в Шандаре, и он устало, с трудом делая шаги, дошёл до неё и опустился на колени.