Бурджвик на автомате подхватил следующее слово:
– Нас. – Голос Старой Мадам задрожал от презрения. – Они обвинили тех, кто был достаточно силен и умен, чтобы подняться на вершину горы из человеческих экскрементов и удержаться на этой вершине. Они обвинили нас в том, что мы отравили небеса и убили океан. Паразиты были слабыми и глупыми, но их было много, и они были ужасно злы. Они объявили на нас охоту, дети мои, и убивали нас даже тогда, когда мир стал рушиться вокруг них.
В те времена было много семей. Сотни домов, носивших разные имена, и они были рассредоточены по всему земному шару. Но выжили только мы. Когда эти орды пришли за нами, мы успели спрятаться от них под землей в бетонных дворцах. Но, уходя, мы оставили паразитам на прощание подарок – Заразу.
Феррик поддержал ее радостным восклицанием; Старая Мадам посмотрела на него и покровительственно улыбнулась.
– Итак, дети мои, нам оставалось лишь одно – ждать, – сказал она. – Мы ждали под землей, пока Зараза очистит мир. И ждали целое столетие. Наша семья нашла генетические ключи, позволившие нам существовать без солнечного света и зелени, воспроизводить себе подобных без помощи посторонних людей, и даже оттягивать неизбежный конец. По крайней мере, на какое-то время.
Она задумчиво провела пальцем по трубочкам на своей шее.
– Мой отец Венделл и его брат-близнец Эддард стояли во главе нашего клана, когда мы, наконец, вышли на поверхность на сотую годовщину Заражения. Они увидели новый мир. Чистый мир, который ждал нас. Но паразиты не исчезли. Некоторые из них все еще копошились в грязи, цеплялись за жизнь, у них оказался иммунитет против Заразы, однако они были уязвимы перед теми болезнями, которые мы перенесли во время длительной изоляции.
Мы отправили их туда, где им и было место. Но Эддард смотрел на все иначе. Он жалел их. И раскаивался в том, что мы устроили Заражение. Он отрекся от своей семьи. – Голос Старой Мадам стал низким и ехидным. – Отец пытался образумить своего брата-близнеца. Он показал ему, что паразиты могли прислуживать нам, как было в прошлом. Но Эдварда это не удовлетворило. Он хотел безвозмездно подарить паразитам то, что мы добыли с таким трудом. Он собирался вручить им генетические ключи, позволить залатать свою плоть, вырастить свои шкуры, спастись от голода и болезней. Он хотел сделать их равными нам.
Доброта Эддарда могла обернуться гибелью для всех нас, дети мои, – мрачным голосом сказала Старая Мадам. – Вновь запустила бы цикл обреченности. И мой отец был вынужден перейти к жестким действиям. Он изгнал брата-близнеца – половинку самого себя – из нашей семьи. Но когда Эддард ушел, он, словно ночной вор, забрал с собой генетические ключи. И тогда мой отец понял, что в случае успеха Эддард позволит паразитам вновь распространиться по земному шару, они станут сильнее, чем прежде, и мир во второй раз постигнет конец.
Волосы на затылке Бурджвика встали дыбом – Мортис исчез из-за стола. Бурджвик слишком увлекся, слушая историю о Заражении, и не заметил, как ушел его брат. Брееши тоже не было. Он обвел взглядом весь банкетный зал, но не смог разглядеть их в "мертвом свете". Окончание истории Старой Мадам он слушал уже в пол-уха.
– Итак, мой отец последовал за своим братом-близнецом до мертвого леса, за которым теперь находится Сомнамбулический дом, и дождался, пока он достанет ключи. Отец убил Эддарда и оставил его труп гнить под деревьями. – Старая Мадам наклонилась вперед, кресло немного присело, чтобы сохранить баланс. – Доброта Эддарда, его слабость, могли заразить всю семью и все дома. Мы должны беречь себя от подобных чувств. Поэтому каждый год в канун Дня Заражения мы вспоминаем нашу историю и защищаем наше будущее. Мы убиваем слабую частицу самих себя. Как сделал мой отец.
Старая Мадам замолчала. Гости ждали, пытаясь понять, закончила она свой рассказ или нет, ее веки дрожали – то открываясь, то закрываясь. Наконец, она похлопала по ручке своего кресла и вернулась на свое место за столом. После ее слов все как будто заледенело. Бурджвик все еще искал взглядом брата и Бреешу, и его подозрения усиливались с каждой минутой, но тут его отец поднялся со своего места.
– Охота – одна из самых важных наших традиций, – сказал он. – И к счастью для нас, это чертовски увлекательное занятие. Давайте посмотрим на доппелей.
Зал тут же ожил и наполнился тихим взволнованным бормотанием. Гости ерзали на своих креслах, чтобы получше все разглядеть, и Бурджвик увидел, как Феррик забрался на плечи зеленого человека, а Фрейя последовала за ним. Затем двери распахнулась, и слуги загнали в зал доппелей, толкая их длинными черными прутами. На мгновение Бурджвик напрочь забыл об исчезновении Мортиса.
Их было две дюжины – по одному на каждого из участников охоты. Несколько недель назад Бурджвик и Джиб тихонько пробрались к освещенным красным светом инкубаторам, где они плавали в геле из клеточных соединителей и ферментов. Даже самый крупный из них был тогда размером с младенца, но катализаторы роста сделали свое дело. Теперь каждый доппель был примерно того же роста, что и те, двойниками которых они являлись. Однако ускоренный рост сказался на некоторых из них не лучшим образом: многие хромали или имели слишком короткие шеи.
Кузены тут же стали рассматривать доппелей, пытаясь выяснить, где чей двойник. Доппели, разумеется, были одеты в яркие светоотражающие костюмы, в которых их легче было заметить, и они носили маски с клювами, рогами или длинными ушами, как у давно вымерших животных, обитавших когда-то в лесу.
– Орри, вон твой! – радостно воскликнула Феннела. – У него такая толстая гузка, прямо как у тебя!
Бурджвик быстро и с легкостью отыскал своего доппеля: он оказался самым маленьким из всех, неуверенно стоял на ногах, а своими искусственными перьями и маской с клювом напоминал одну из зараженных птиц. Бурджвик знал, что некоторые пожилые родственники ненавидели маски. Он слышал обрывки их разговоров, когда они говорили, что маски сильно упрощают задачу, и что это ненастоящая Охота на доппеля, раз ты не можешь смотреть в глаза этим тварям, пока они корчатся и истекают кровью.
Но Бурджвик был рад, что на них маски, особенно когда его доппель, кажется, нарочно попытался заглянуть ему прямо в глаза. Бурджвик напомнил себе, что доппель не был человеком. Так объяснил ему наставник. Они были грубыми копиями, сделанными в очень короткие сроки, и обладали примитивным мозгом, который позволял им только дышать и двигаться.
Страх был единственным чувством, которое они могли испытывать. Доппелей накачивали наркотиками перед тем, как вывести в банкетный зал, но едва их действие прекращалось, они снова становились пугливыми и начинали искать, где бы спрятаться.
В этот момент снова появился Мортис и тихонько сел на свое место рядом с Орри. Его лицо было румяным, а на губах – хищная улыбка. Он прошептал что-то на ухо кузену, и они оба рассмеялись. Бурджвик отвернулся. Кажется, он догадывался, почему Мортис и Брееша исчезли в одно и то же время. Мортис довольно часто говорил об этом.
Доппелей вывели в коридор, а оттуда – на лужайку перед домом, и старшие родственники, которые еще принимали участие в охоте, поднявшись со своих мест, принялись массировать животы и ворчать, что они слишком много съели. Кузены тоже встали из-за стола – теперь к ним присоединилась и Брееша, которая даже не посмотрела в сторону Мортиса. Бурджвик последовал за ними.
Мортис, похоже забыл о своем обещании расквитаться с ним, однако Бурджвик по-прежнему чувствовал тревогу. Ему казалось, что он был Эддардом, а Мортис – Венделлом, преследовавшим его в залитом лунным светом лесу.
Бурджвик совсем забыл про Клуни, который плавал в цистерне утопленника со стеклянными глазами. Но теперь слуги выкачивали воду, и одна из служанок, Бурджвик подумал, что, возможно, она была женой Клуни, тихо плакала. У Бурджвика возникло такое чувство, будто еще одна иголка вонзилась ему в позвоночник вдобавок к тем, которые уже торчали там: уставившийся на него доппель, Брееша, ухмыляющийся Мортис, червь в желудке тети Виолетты, а также игра в плевальщиков и ее внезапный конец.
Все снова пошло кувырком; он знал, что отчасти в этом было виновато разбавленное бактериальное пиво, но дело было не только в нем. На лужайке слуги готовили различные приспособления для охоты: ружья и трекеры, настроенные на сенсоры в костюме каждого доппеля, чтобы случайно не убить чужого доппеля; юрких четвероногих дронов, двигающихся на дозвуковой скорости и выманивающих доппелей из укрытия; а также летающих дронов, которые носились над местом охоты и транслировали происходящее в теплый банкетный зал, где все события воспроизводились с помощью твердого света.
И разумеется, не обошлось без головорезов – слуги решили проверить спусковой механизм одного из них как раз в тот момент, когда Бурджвик проходил мимо, и он невольно вздрогнул, услышав скрежет и щелчок.
– Волнуешься?
Это была Брееша, которая с небрежным видом проверяла прицел своего ружья. Бурджвик ответил не сразу. Он хотел сказать ей, что чувствовал себя преданным, ведь он всегда надеялся, что она была с ним заодно против Мортиса; но потом понял, что, возможно, так было лишь, пока они оставались детьми, к тому же она наверняка ответила бы ему, что это не его дело.
– Я не знаю, – сказал он наконец.
– Я тренировалась, – призналась Брееша. – Стреляла по слугам из ружья, заряженного краской. Это просто. Не волнуйся. – Она с удрученным видом пожала плечами. – Впрочем, вряд ли кто-то станет следить за тем, как у нас идут дела. Взрослые будут заняты выпивкой и сексом в укромных уголках.
Уши Бурджвика стали горячими, словно лава.
– А ты с Мортисом? – выпалил он, не думая.
– Что? – Голос Брееши был равнодушным. – Так вот что он тебе сказал?
– Вы оба ушли куда-то. Во время банкета.
– Меня стошнило бактериальным пивом, – резко ответила она. – А где был он, я понятия не имею.
С этими словами она отправилась за своим головорезом, и Бурджвик пожалел о сказанном. Возможно, он ошибся, а может, и нет, и Брееше просто стало стыдно.