У него получилось! У него все получилось, и это было так просто. Мортис дико захохотал, и на мгновение Бурджвику тоже захотелось рассмеяться. С чувством легкого головокружения он кинулся к доппелю. "Умные" пули при ударе расщеплялись, и весь костюм доппеля был изорван от бедра до ребер. Дюжина отверстий уже пропитались красной кровью. Его грудь тяжело вздымалась.
– Молодец, маленький братик, – сказал Мортис. – Ты хотя бы знаешь, из какого конца ружья нужно стрелять.
Что-то здесь было не так… Бурджвик ощущал это всем своим нутром. Мортис не должен был радоваться. Доппель не должен был прятаться так тщательно и скрывать за грязью светоотражающие фрагменты своего костюма. Дрожащими руками Бурджвик потянулся к маске доппеля. Он дернул ее, но она будто прилипла. Мортис присел рядом с ним на корточки и горячо, с нетерпением, задышал ему на ухо.
Бурджвик дернул посильнее. Маска оторвалась, содрав кусочки кожи. Глаза Джиба были полны паники и налиты кровью, его ноздри раздувались, а рот был перепачкан клеем из плевальщика.
У Бурджвика возникло такое чувство, словно его желудок провалился в какую-то бездонную дыру. Он упал на одно колено и, чтобы не потерять равновесие, уперся ладонью в мертвую землю. Перед глазами все расплылось и почернело; пульс громко стучал в ушах. Доппель оказался Джибом. Джиб оказался доппелем. Все пошло кувырком.
– Правда, костюм сел на него как влитой? – спросил Мортис. – Мы сказали ему, что хотим разыграть тебя, и заставили надеть этот костюм. А когда его накачали наркотиками, он стал вести себя как остальные.
Бурджвик вспомнил все те игры, в которые они играли с Джибом, и как Джиб всегда помогал ему выигрывать. Его раздробленная грудная клетка все еще поднималась и опускалась. Возможно, в Доме окажется достаточно клеточных соединителей, чтобы спасти его. Но Бурджвик знал, что клеточные соединители были не для него, не для Клуни и не для других паразитов. И тогда он понял, что Джиб все еще способен был помочь ему выиграть в последний раз.
Он подавил свой гнев, свои душевные муки и все остальные чувства, которые испытывал в тот момент. Затем отстегнул от бедра головорез и набросил его на голову Джиба.
– Остроумная шутка, Мортис, – сказал Бурджвик, его голос и выражение лица были абсолютно бесстрастными. – Но тебе не стоит играть со слугами. Это недопустимо.
Бурджвик нажал на рычаг, головорез щелкнул, свистнул лезвием, и горячая темная кровь забрызгала его руки.
Хан Сон[20]
Хан Сон – китайский писатель и журналист, работает на государственное информационное агентство "Синьхуа". Его первый сборник рассказов Gravestone of the Universe ("Могильные камни Вселенной") был опубликован в 1981 году в Тайване и лишь спустя десять лет издан на его родине – в Китайской Народной Республике. Сон – шестикратный обладатель китайской литературной премии "Галактика". Журнал "Los Angeles Times" назвал его одним из ведущих писателей-фантастов Китая. Хан Сон является автором таких романов, как Subway ("Подземка"), My Homeland Does Not Dream ("Моя родина никогда не спит"), Red Star Over America ("Красная звезда над Америкой") и Red Ocean ("Красный океан").
Подводные лодки
Когда я был ребенком, то часто просил родителей отвести меня на берег реки Янцзы посмотреть на подводные лодки. Они приплывали в наш город по реке целыми стаями или косяками. Я слышал, что некоторые подлодки прибывали также из притоков Янцзы: рек Уцзян, Цзялинцзян, Хан, Сянцзян и других. Лодок было так много, что их стоянка напоминала ковер из муравьев или тысячи набухших грозовых туч, спустившихся с небес.
Время от времени, к моему огромному удивлению, то одна, то другая лодка вдруг исчезала с поверхности воды. На самом деле они совершали погружение. Сначала огромный корпус подводной лодки начинал дрожать, а затем – медленно уходить на дно, а вода вокруг бурлила, и по ней расходились волны, похожие на сложный загадочный шифр. Наконец, вся лодка исчезала под толщей воды, включая маленькую колонну наверху, напоминавшую миниатюрную смотровую башню. Вскоре воды реки вновь возвращали свою привычную безмятежность и таинственность, а я потрясенно наблюдал всю эту картину.
Затем подводная лодка выныривала из глубин, как чудовище, разбрызгивая во все стороны красивые волны. "Смотрите! Смотрите! – кричал тогда я. – Она всплывает!" Но родители никогда не реагировали на мои слова. Их лица оставались каменными, они напоминали мне два вялых домашних растения, которые уже много недель никто не поливал. Казалось, что подводные лодки своим появлением похитили их души.
Большую часть времени подлодки стояли на якоре, неподвижно, на гладкой поверхности реки. Их опутывали провода – они тянулись от одной башни к другой. Развешенное на проводах белье напоминало разноцветные флаги: брюки и рубашки висели вперемешку с тряпичными подгузниками. Женщины в фартуках из толстой грубой ткани готовили прямо на палубах, на угольных печках, и над рекой, словно над туристическим лагерем поднимался дым. Иногда женщины присаживались на корточки, наклонялись к воде и начинали бить деревянными палками по белью, которое они раскладывали на твердом металлическом корпусе лодок. Время от времени из подлодок выбирались пожилые мужчины и женщины, они садились, поджав под себя ноги, и с расслабленным видом курили трубки с длинными мундштуками, а подле них, свернувшись калачиком, устраивались кошки или собаки.
Подводные лодки принадлежали крестьянам, которые приплывали в наш город в поисках работы. Отработав в городе целый день, крестьяне возвращались в свои подводные жилища. До появления подлодок приезжавшие на заработки крестьяне вынуждены были снимать койки в дешевых квартирах пригородных поселков – девелоперы в своем стремлении расширить город поглощали их фермы и сгоняли людей на эти клочки земли, окруженные морем небоскребов. Жители городских поселков сдавали места на общих койках, каждая – не больше фута шириной, и крестьяне, приехавшие на строительство города, спали там вповалку, словно свиньи или овцы в хлеву. Подводные лодки позволили им обрести свои собственные дома.
Между берегом и стоящими на якоре подводными лодками сновали плоты. Крестьяне перевозили на этих плотах своих братьев и сестер между двумя совершенно непохожими друг на друга мирами. Вечером, когда все возвращались по своим домам, подлодки выглядели особенно красиво. Огни газовых фонарей на каждой из них создавали неповторимые узоры, напоминавшие вырезанные из бумаги орнаменты, которыми украшают оконные стекла. На каждой подлодке семьи усаживались вокруг стола и ужинали, и прохладный ветерок приносил на берег их смех и веселую болтовню, вызывая странную зависть у городских жителей. Когда тьма сгущалась, огни на лодках постепенно гасли, оставался лишь один – тревожный луч прожектора на маяке в порту, и он блуждал во мраке, освещая неподвижные корпуса лодок, напоминавшие спящих китов. Однако в это время суток многие подлодки исчезали. И каждый раз луч прожектора освещал все меньше и меньше судов. Они погружались неожиданно, без всякого предупреждения, как будто крестьяне не могли спокойно уснуть, пока вода не окружит их со всех сторон и не защитит от внешнего мира. Точно так же водоплавающие птицы засыпают только после того, как спрячут голову под крыло. Лишь погрузившись на дно вместе со своими семьями, они могли оставить все свои заботы на поверхности, избавиться от страха и неуверенности и видеть сладкие сны, не опасаясь, что их потревожат городские жители – ведь, возможно, именно поэтому они и построили подводные лодки?
Я часто задавался вопросом, насколько глубока была Янцзы и как много подводных лодок могло залечь на ее дне. Как же это было, наверное, жутко интересно: увидеть бесчисленные ряды их металлических корпусов, лежащих рядом друг с другом! При мысли об этом загадочном месте у меня захватывало дух, как будто там, под водой, находился еще один незримый мир!
Так или иначе, но подводные лодки постоянно находились рядом с нами, как гнездящиеся птицы, а их присутствие становилось поводом для горячих обсуждений. Каждое утро они всплывали из-под воды как пельмени в кипятке. В лучах восходящего солнца разливающиеся воды реки напоминали весенний паводок. Это зрелище навевало воспоминания об инопланетных космических кораблях из фильмов. Заполненные людьми плоты курсировали между лодками и берегом, перевозя воодушевленных крестьян, которых ожидал еще один день изнурительного труда на городских стройках.
Подводные лодки приплывали со всего Китая. Ходили слухи, что подобные стоянки были и в других городах и на других реках. В каждом море, озере, канале и канаве была своя колония подводных лодок. Никто не знал точно, кем была создана первая подлодка. Говорили, что первые лодки вручную собирал какой-то талантливый народный умелец. С точки зрения искушенных горожан, эти лодки были образцами примитивных технологий: их собирали из металлолома, а некоторые – из кусков стеклопластика и фанеры. Ранние подводные лодки по форме напоминали рыб, у многих были головы и хвосты, раскрашенные красной и белой краской, на них даже были нарисованы яркие большие глаза, губы и плавники. Эти рисунки смотрелись немного чудно, но они прекрасно демонстрировали то особенное чувство юмора, которым были наделены крестьяне. Позже были построены новые подлодки, причем каждая семья старалась по-своему украсить их.
Обычно каждая лодка была рассчитана на одну семью из пяти или шести человек. На больших судах могли разместиться две или три семьи. Однако, судя по всему, крестьяне не способны были построить лодки, которые могли бы перевозить десятки и сотни человек. Некоторые городские жители предполагали, что эти лодки были созданы под впечатлением от романа "Двадцать тысяч лье под водой" или же, возможно, народным умельцам втайне помогали иностранные специалисты. Но в конечном итоге никакой связи между подлодками и Жюлем Верном так и не удалось установить. Создатели лодок никогда не слышали про этого писателя. Все вздохнули с облегчением.