У меня было такое чувство, что эта ночь длилась вечность, хотя я ни разу не подумал о смерти, только был погружен в размышления о мучительности и бессмысленности жизни. Я не испытывал грусти или скорби, но мне было жаль, что я никогда больше не смогу заплыть в другую реальность, увидеть картины, от которых у меня захватит дух, а мысли придут в смятение. Я чувствовал, как меня охватило непреодолимое чувство одиночества, хотя знал, что увиденное мной никак не повлияет на мое собственное будущее…
Наконец наступило утро. Тусклый солнечный свет озарил безжизненные остовы почерневшего металла, дрейфующие по реке. Они располагались нестройными рядами, кругами и кучками, отражали холодный бесцветный свет и наполняли воздух гнилостным запахом осени. Горожане привезли подъемные краны, чтобы вытащить из реки обломки подводных лодок и отвезти их на склад металлолома. Весь процесс занял больше месяца.
После этого подводные лодки больше не приплывали в реку Янцзы.
С. Л. Хуанг[21]
С. Л. Хуанг (slhuang.com) – писательница, автор бестселлеров, с успехом продающихся на Amazon.com. Окончила Массачусетский технологический институт по специальности математика и использовала свои познания в этой сфере для написания серии эксцентричных романов о супергероине-математике. В серию о приключениях Кэс Рассел вошли книги Zero Sum Game ("Игра с нулевой суммой"), Null Set ("Нулевое множество") и Critical Point ("Критическая точка"). Недавно вышел ее новый, не связанный с данной серией роман – Burning Roses ("Горящие розы"). Ее рассказы публиковались в различных научно-фантастических журналах и антологиях, в том числе в "AnalogScience Fiction and Fact", "Strange Horizons", "The Magazine of Fantasy & Science Fiction" и многих других. А кроме того, Хуанг работает каскадером в Голливуде и снималась в трюковых сценах в различных телесериалах, в том числе в "Звездном крейсере "Галактика"" и "Воспитывая Хоуп". Особенно запоминающейся была сцена сражения с актером Нейтоном Филлионом. Хуанг стала первой в киноиндустрии женщиной-специалистом по огнестрельному оружию, она работала с такими актерами, как Шон Патрик Фрэнери, Джейсон Момоа и Дэнни Кловер, а также выступала в качестве эксперта по оружию при создании реалити-шоу "Лучший стрелок" и "Охотники за реликвиями".
Последнее, что осталось в мире этом
Толпа протестующих разрасталась и упрямо двигалась сквозь метель, люди все сильнее сжимались в комочки от холода, пока не стали похожими на целеустремленных жуков. Они то шли вперед, то разворачивались и брели назад, покачиваясь и петляя, их головы были наклонены, чтобы защититься от ветра, но голоса звучали пронзительно, когда они начинали скандировать:
Не убивайте детей, уничтожьте ракеты!
Пока не погибли на свете все мы!
С чердака, находившегося на высоте третьего этажа, Нима наблюдала, как они брели и кричали. Она невольно ловила себя на мысли, что они даже не потрудились придумать хорошую кричалку. К слову "ракеты" было не так уж и сложно подобрать рифму: "планеты", "ответы", "беды"…
Нима прислонилась лбом к оконному стеклу. Оно было таким холодным.
Она еще не знала, что ее наставник стоял в дверном проеме у нее за спиной. Тедж уже несколько раз открывал рот, чтобы заговорить, но вместо этого лишь глотал ледяной воздух. Тедж был не из тех, кто при первой удачной возможности прибегает к самообману, но ему тяжело было расстаться со всеми иллюзиями, чтобы одержать победу в моральной борьбе с самим собой.
И он проиграл эту битву.
– Тебе не стоит смотреть на это, – сказал он Ниме. О, великий мир, как же на чердаке было холодно! Он спрятал руки в рукавах своей мантии, удивляясь тому, что Нима даже ни разу не вздрогнула.
Дети всегда были выносливыми. Слишком выносливыми.
– Теперь это моя обязанность, – сказала Нима в оконное стекло, и ее слова повисли туманом на стекле.
– Так не должно быть. – Теперь, когда он окончательно сдался, слова вылетали изо рта Теджа так, словно он хотел, чтобы они проникли в самое сердце девочки и не выпустили бы ее отсюда. – Ты ведь понимаешь это, верно? Ты можешь… ты можешь отказаться.
Нима знала. Наставники внушали ей, что у нее всегда будет выбор. Но они также объясняли, почему ее обязанности были так важны, и почему их должен был исполнять кто-то совсем юный: если не она, то кто-нибудь из ее одноклассников.
И она верила им. Она верила в Орден и во все, за что они выступали.
Смерть пугала ее. Сильно пугала. Само это понятие было таким всеобъемлющим и мрачным, что просто не умещалось у нее в голове. Но оно пугало ее не настолько, чтобы обмануть доверие, особенно после того, как было названо именно ее имя.
Разумеется, в новостях утверждалось, что она не имела права выбирать подобную жизнь, а Орден проклинался за следование старым методам. "Десятилетки еще слишком малы, чтобы принимать подобные решения; они не способны самостоятельно делать выбор; это бесчеловечно!" Некоторые хотели, чтобы Орден был распущен. Другие – чтобы их указам следовали только взрослые, люди, которые уже переступили через магический порог, позволявший им сказать "да" спасению мира.
В тех же новостях, но уже не таким уверенным тоном, обсуждался вопрос – означало ли уничтожение традиций, связанных с Орденом, ликвидацию национального запаса серийных ракет.
– Ты учил меня этому, – сказала Нима Теджу. – Что это важно. Наша роль важна.
"Но твоя жизнь важнее!" – хотел крикнуть ей Тедж. Ему хотелось обнять ее как свою дочь, а не как одну из учениц, пусть это и стало бы предательством всего, за что он сражался.
– Это не обязательно должна быть ты, – с трудом выдавил он из себя. – Мы не знали, что так выйдет. Ты можешь отказаться. Можешь сказать ему "нет".
Нима отвернулась от окна, ее веснушки напоминали темные кляксы на белой коже, а огромные глаза занимали половину лица.
– Он страшный, – прошептала она. – Ты пойдешь со мной? На встречу с ним?
Теджу пришлось отвернуться, потому что Ниме не стоило видеть, как один из ее наставников плачет.
Никто не думал, что Отто Хан выиграет выборы. Он был тихим кандидатом-аутсайдером. По данным всех опросов, сначала он плелся где-то в конце списка, но затем неожиданно стал набирать популярность после того, как остальные кандидаты утомили всех своими пустыми обещаниями.
Вначале Орден даже не переживал особенно на его счет – этой чести удостоилась другая кандидатка – она увлекалась демагогией и стремилась раздуть пламя военных настроений, чем приводила своих сторонников в дикий экстаз. Но она сгорела ярче и быстрее, чем тот костер ярости, который ей удалось разжечь в народных массах. Напряжение в Ордене немного спало, когда ее популярность сошла на нет, хотя после своего ухода она оставила следы сажи в виде рассерженных демонстрантов, которые кричали: "У нас есть ракеты, мы должны использовать их!"
Они ничего не понимали, эти люди. Они забыли. Но Орден был создан для того, чтобы ничего не забывать.
Все началось, когда за две недели до выборов репортер спросил Отто Хана его мнение по поводу серийных ракет. "Я думаю, что если они так важны, с военной точки зрения, то для защиты нашей страны мы должны использовать все имеющиеся у нас средства, – ответил он. – Мы ведем войну. А значит, нужно рассматривать все варианты развития событий".
Ответ посеял панику в Ордене, но не получил широкой огласки. Старейшины Ордена связались со средствами массовой информации и стали просить других журналистов надавить на Хана и задать ему другие важные вопросы, пока еще не было поздно:
"Как вы можете оправдывать применение оружия, способного в одно мгновение превратить в пар целый город: здания, детей, больницы, военнопленных, миллионы ни в чем не повинных гражданских, все, что находится на территории в сотни миль? Разве это не военное преступление?"
"Как вы можете согласиться с тем, что вы войдете в историю как единственная страна в мире, использовавшая против людей серийное оружие? Как вы можете совершить то, что мы всегда считали немыслимым?"
И еще один, наиболее важный для десятилетней девочки из Ордена, а также всех, кто ее знал:
"Вы правда, настолько сильно хотите использовать это оружие, что поступите так, как требует того закон, и своими руками убьете ребенка – вашего соотечественника, чтобы получить доступ к этому оружию?"
Но на все это не нашлось времени. Никто не задал Хану этих вопросов, пока он не был избран.
Чаще всего Нима перечитывает стихотворение, написанное Акутой Миссоутои двести лет назад, когда он потерял всю свою семью во время разрушения Столицы.
Снег падает в пустоту,
Я хотел бы принести благовония к трем маленьким могилам,
Но у эха не бывает могил.
Мрачная тоска, наполняющая это стихотворение, еще больше укрепляла ее в тех убеждениях, которые в ней воспитывали, и подтверждала правоту Ордена.
Теперь последняя строчка непрерывно крутилась у нее в голове, отзываясь глухим эхо. Над ней будто нависал высеченный из гранита образ президента Отто Хана, он стоял, сжимая нож, и руки его были обагрены алой кровью – ее кровью.
Нима крепко сжала руку Теджа. От страха все ее чувства обострились.
Это ведь было нормально – бояться? Когда ты выполняешь свой долг? Шрам на груди, на том месте, где хирурги вставили капсулу, болел. Это произошло еще месяц назад, после выборов, но до вступления Хана в должность. За это время Нима привыкла к боли, она стала неотъемлемой частью ее существования.
Они с Теджем шли вместе под длинной аркой по направлению к Столице, их окружали вздымающиеся в небо сияющие конструкции из металла и камня. Высокий темнокожий мужчина и маленькая бледная девочка. И сложно сказать, кто их них крепче сжимает руку другого.