– Но как же события у Тодос-лос-Сантос в 1938 году… Ведь именно в этот день произошли перевороты в старых США и Британии… – перебил его Перучо.
– Именно. Только в самом начале никаких путчей вовсе не было, а был ложный радиорепортаж об одном из них.
Перучо был ошеломлен.
– Это полная бессмыслица! Свержение правительств было реальным. И это привело к серьезным последствиям…
– После радиопостановки люди испугались. Многие покинули города. Повсюду царил хаос. Теория подтвердилась – радио обладало огромной силой. Но когда Орсон Уэллс решил объяснить миру, что это всего лишь розыгрыш, все коммуникации были отключены. Радикальные политические партии воспользовались возможностью и стали устраивать настоящие перевороты.
– Никто не знал, что делать. Через несколько часов было поспешно созвано тайное собрание. А вскоре олигархи поняли, что новый порядок для них намного удобнее. И амбициозные новые лидеры арестовали Орсона Уэллса. Он отдал им книгу, которая вдохновляла его.
– Вы хотите сказать, что наш мир стал таким, каков он есть, благодаря книге и радиопостановке?
– Если бы все было так просто! В этом было задействовано много участников и затронуто много интересов. Но да, в конечном итоге они решили, что план Г. Дж. Уэллса – идеален. Зачем придумывать что-то новое, когда уже составлен отличный план?
– Но вы сказали, что Уэллс написал роман-предостереже-ние, а не проект социального устройства…
– Они восприняли его книгу как руководство к действию. И все получилось. В самом начале они даже привлекли к работе обоих Уэллсов, а затем освободили их в награду за "сотрудничество"…
– Вынужденное сотрудничество…
"El bombín" кивнул.
– Так, давайте-ка еще раз и по порядку, – сказал Перучо. – Вы хотите сказать, что притча и шутка положили начало этой экономической системе и всему обществу? Тому самому обществу, которое запретило всякий художественный вымысел?
– Они ограничили возможности для творчества именно потому, что знали, какое воздействие оно способно оказывать.
– Орсон Уэллс создал пропагандистскую машину этого режима и в течение многих лет блестяще выполнял свою работу под целым рядом псевдонимов, таких, например, как Кейн. Никто не знает, чем он занялся впоследствии, возможно, провел остаток своих дней на острове, курил сигары и обзавелся детьми. Но мы знаем, что сделал Х. Дж. Уэллс. Он стал предпринимателем и заработал огромные деньги. В конце концов, он всегда знал, как устроен внутренний механизм власти. С помощью своего друга Г. К. Честертона он создал секретное учреждение, которое защищает творцов вроде вас, мой дорогой Перучо, и изыскивает способы создавать художественные произведения даже в столь неблагоприятных условиях.
Перучо посмотрел на печатные станки в этой большой мастерской, занимающейся фальсификацией.
– И все это финансирует фонд Уэллса? – спросил он, переваривая невероятную информацию.
Они стояли молча, пока Перучо рассматривал старинные печатные машины, переписчика, изготовителей бумаги. У него было много вопросов… но все это воспринималось настолько потрясающе – невероятно, что требовалось время, чтобы он смог привести свои мысли в порядок.
– Мне нужно прогуляться, – сказал он.
"El bombín" кивнул и вручил ему ключи от тайной двери.
– Можете вернуться, когда пожелаете.
Перучо долго шел пешком. Теперь, когда он узнал тайну, которую скрывала Барселона, город казался ему другим, более интригующим и соблазнительным. Если этой секретной организации удавалось работать втайне от посторонних глаз, то сколько еще удивительного было скрыто в тени?
Он пришел на рынок Энкантс и стал просматривать стопки старых книг, которые уже столько раз становились ненужными и передавались из рук в руки, а теперь лежали среди поношенной одежды и старой посуды, пока не купил себе три из них. Он никогда не мог побороть этого искушения.
На следующий день он, как обычно, пошел на работу.
И через день – тоже.
Жизнь постепенно возвращалась в привычный ритм. Затем, в четверг "el bombín" подошел к его рабочему месту.
– Перучо, – сердито сказал он, – на этом листе нет полей, переделайте.
Перучо с удивлением уставился на него. Он еще не видел такого прекрасного актера.
– Да, сеньор.
В тот же день Перучо вернулся к узким улочкам и отыскал потайную дверь. Он открыл ее ключом. Роза радостно встретила его.
– И что теперь?.. Что меня ожидает? Моя жизнь… изменится?
Роза улыбнулась.
– Не обязательно. За все эти годы мы поняли, что проще всего секретной писательской деятельностью заниматься так, как это делали вы: работать безо всякого прикрытия.
– Значит… после всего этого… завтра я должен буду как ни в чем не бывало пойти на работу, словно ничего особеного не происходит?
– Да. Именно так. Как будто это место, все эти удивительные машины и творцы, а также эта наша с вами маленькая беседа всего лишь… художественный вымысел.
Грег Иган
Грег Иган (gregegan.net) опубликовал более шестидесяти рассказов и тринадцать романов и является лауреатом премии "Хьюго" и Премии имени Джона У. Кэмпбелла. Среди его последних публикаций – повести Perihelion Summer ("Лето перигелия") (Tor.com) и Dispersion ("Рассеивание") (Subterranean Press).
Это не путь домой[66]
1
Когда Айша заметила за окном Цзинъи, на мгновение ей показалось, что она видит отражение в стекле. Затянутая в скафандр, но с обнаженной головой, с шлемом, стиснутым в руке, Цзинъи должна была стоять за ее спиной и смотреть в глубину комнаты.
Но нет.
Айша опустилась на колени на пол и заплакала. Это Цзинъи не давала ей впасть в отчаяние. Это Цзинъи сделала план реальностью и нашла силы следовать ему. Но когда сама Цзинъи дрогнула, когда она засомневалась, все попытки Айши подбодрить ее и вновь запустить самоусиливающийся механизм поддержки, что уже почти год не давал им сойти с ума и заставлял бороться, ни к чему не привели.
Айша всхлипывала, пока скорбь немного не ослабила хватку и не предложила ей выбор: последовать за Цзинъи в темноту или сделать шаг назад и попытаться пройти по краю пропасти. Она поднялась на ноги, подошла к колыбели, подняла Нури и положила в слинг. Она не может позволить себе сломаться. Ни по этой причине, ни по какой-либо другой. Дочь крепко спала; Айше даже удалось надеть их совместный скафандр, не разбудив ее. Затем она вышла наружу, чтобы подготовиться к путешествию.
Открытый прицеп багги напоминал транспорт, который она могла в студенческие деньки нанять в Данидине, чтобы перевезти немногочисленную мебель между съемными квартирами. Айша не отпрянула от этого воспоминания; представила рядом с собой Джанни, как он улыбается и поддразнивает ее, суетящуюся над размещением каждого предмета в прицепе. Все стойки были достаточно короткими, чтобы поместиться в прицеп, но она не хотела, чтобы они перекатывались по нему. Поэтому Айша нашла в мастерской стяжки для кабелей и терпеливо объединила стойки в связки, края которых можно было прикрепить к прицепу.
Она уже сложила полотно из сверкающих кремниевых волокон, которое они с Цзинъи ткали последние четыре месяца, но даже в сложенном виде оно занимало так много места, что полностью закрыло ей обзор, когда она присела на корточки, чтобы его поднять. Айша достала салазки с тросом, погрузила на них сверток и проволокла его через мастерскую наружу, на реголит.
Пока Айша смотрела на серп Земли, Нури проснулась и заплакала.
– Ш-ш-ш, ш-ш-ш!
Она не могла погладить дочь через скафандр, но умудрилась подтолкнуть к ней грудь. Присосавшись, Нури перестала жаловаться и удовлетворенно принялась за еду.
– Мы поедем кататься, – объяснила ей Айша. – Что ты на это скажешь?
Цзинъи смотрела на запад, туда, куда они собирались отправиться вместе, вслед за солнцем. Айша не видела причин класть подругу на грунт; очевидно, та заблокировала сочленения скафандра, чтобы он поддерживал ее тело в вертикальном положении, а значит, не хотела окончить свой путь, лежа в пыли.
Нури перестала сосать и недовольно захныкала; потом опорожнила кишечник, от чего вокруг распространился едкий запах, но ее подгузники были такими же волшебными, как и подгузники Айши, и не нужно было ничего предпринимать, только терпеть вонь.
Айша закончила сборы, накрыла все вещи в прицепе брезентом и начала затягивать ремни.
Покончив с этим, она снова посмотрела на Землю. Айша всегда хорошо ориентировалась на местности; ей было достаточно одного взгляда на далекий шпиль, чтобы отыскать дорогу домой. Но в этом мире ей ближе к дому не подобраться, и мысль о том, чтобы сесть в багги и ехать, пока не станет верным противоположное, казалась самоубийственной. Какое унижение, если наконец прибудет спасательная команда – опоздав всего на каких-то двенадцать месяцев – и завершит свою миссию, со смешками перешептываясь: "Она отправилась на дальнюю сторону?"
Статуя Цзинъи сохраняла решимость.
– Ладно, я буду придерживаться плана, – сказала ей Айша. – Точно так же, как поступила бы ты.
2
– Медовый месяц на Фиджи! Спасибо!
Айша благодарно обняла отца, но тот брюзгливо перебил ее:
– В конверте есть кое-что еще. Посмотри внимательно.
Покраснев, Айша выполнила его просьбу, гадая, не прилагалась ли к билету на самолет и бронированию номера в отеле неприлично крупная сумма на карманные расходы. Но листок бумаги, который она проглядела, был билетом совсем иного толка.
– Я посоветовался с Джанни, прежде чем его купить, – сказал ей отец. Это было осмотрительно: лотерейный приз предназначался строго для пар, и если, выиграв, она обнаружит, что ее муж не в состоянии перенести путешествие, оба будут страдать. Уж лучше обойтись без билета.
Той ночью, лежа с Джанни в постели, она обсуждала их шансы.
– Один к ста тысячам, – размышляла она. – Уж скорее меня возьмут в программу подготовки астронавтов.
– Только если ты подашь заявку.
– Да, пожалуй. – Полет в космос проще представить в двенадцать лет, чем в двадцать семь. Ее тронуло, что отец вспомнил про ее детские стремления, но, кажется, он отнесся к ним слишком серьезно. – И мы все равно не выиграем. Выиграет китайская пара.
– Почему? Грызня между Китаем и Америкой не означает, что компания будет отбрасывать людей из всех остальных стран.
– Нет, но это маркетинговая уловка. "Медовый месяц на месяце!" Кого выбрать мишенью, если не самый крупный рынок?
Джанни удивился.
– Это лотерея с билетами за тысячу долларов. Подделка итогов – это не уловка, а обман.
А затем, после ее цинизма и тщательно контролируемых ожиданий, компания показывала розыгрыш в прямом эфире. Пять цифр, извлеченных из шипения реликтового микроволнового излучения, определили победителей, и отделу маркетинга пришлось с этим смириться.
На прощание класс зачарованных девятилеток Айши вручил ей самодельные открытки, надписи на которых варьировали от впечатляюще конкретных просьб привести некие лунные минералы до призывов сделать фотографии различных пластмассовых фигурок (фигурки прилагались) на поверхности Луны. Айша с Джанни прошли медосмотр и отправились в пустыню Гоби, где их ждали вращения в центрифуге и тренировки в космических скафандрах, больше напоминавшие сцены из пародии на документальный фильм, чем полезные навыки для уготованной им роли ветчины в консервной банке. Однако Айша позволила пиар-машине протащить их по всему странному конвейеру до самой стартовой площадки.
– Это похоже на подготовку к операции, – решил Джанни, когда они в летных комбинезонах ждали машину, которая должна была подвезти их к "Чанъэ-20".
Чжилиня, пилота, эти слова позабавили.
– Только если речь про операцию на мозге, когда ты все время в сознании.
– Вам вообще бывает страшно? – спросила у него Айша.
– В первый раз было, – признался он. – Это странная задача для человека, и она должна казаться противоестественной. Однако так можно сказать про все, чего не делали наши предки: вождение автомобиля, полеты на самолете.
– Прогулки по канату между небоскребами, – вставил Джанни. Айше захотелось его стукнуть, но Чжилинь только рассмеялся.
Глядя из башни обслуживания на бесплодные серые равнины, Айша радостно махала рукой, зная, что отец и ученики смотрят на нее, но, застегнув ремень на кресле в крошечной кабине, она стиснула руку Джанни и закрыла глаза.
– Все будет хорошо, – прошептал он.
Она ждала, пока запустят двигатели, гадая, почему вообще могла желать покинуть Землю. Ей не требовалось увидеть бледно-голубую сферу, чтобы понять: ее родной мир – хрупкий оазис. И если она не в состоянии внушить своим ученикам любовь к науке без столь избитой метафоры, значит, учитель из нее никудышный.
Когда этот миг наступил, она услышала, как под ней разверзлась преисподняя, безумный пожар, что сотряс все хлипкие преграды между огнем и ее плотью. Джанни стиснул ее ладонь, и она представила, как они вместе, вращаясь, летят по воздуху, озаряя пустыню, словно человеческое огненное колесо.
В полетном симуляторе она наблюдала за смоделированным продвижением ракеты по экрану, который помогал перевести каждый шум и толчок на язык ступеней и отделений, но сейчас ей не хотелось интерпретировать подсказки, из опасений ошибиться и решить, будто худшее уже позади, когда в действительности оно едва начнется. От мощи двигателей и дрожи кабины у нее как никогда в жизни болели зубы; это была не операция на мозге, а какая-то безумная стоматология.
А когда все замерло и затихло, она отказалась верить своим чувствам. Может, она просто оцепенела или ее разум перестал воспринимать происходящее.
– Айша?
Она открыла глаза. Джанни ухмылялся, как безумный. Он достал из кармана ручку и отпустил ее; ручка поплыла в воздухе, как по волшебству, как в кино, словно в паршивом ролике, состряпанном на телефоне. Айша тысячу раз смотрела "2001", но это не могло происходить в реальности.
– Теперь мы астронавты, – сказал Джанни. – Круто, да?
3
Три дня спустя, когда они высадились в Центральном Заливе, Айша ликовала. Она призвала двенадцатилетнюю себя, чтобы в изумлении посмотреть на пылающие днем звезды и древний растрескавшийся базальт, протянувшийся до горизонта, после чего с трудом проковыляла по посадочной площадке, напоминая свою бабушку на занятиях водной аэробикой. Она знала, что если сделает X, Y или Z, то немедленно погибнет ужасной смертью, но не собиралась совершать фатальных ошибок, от которых ее предостерегли, как не собиралась открывать окно в небоскребе и прыгать вниз.
Центральная база представляла собой обширный комплекс фабрик и мастерских прямо в безвоздушном пространстве, но единственное герметизированное жилище размером не превышало маленький загородный дом, хотя сзади к нему примыкала теплица. Чжилинь представил молодоженов сотрудникам: Цзинъи, ботаник и врач; Мартин, робототехник и горный инженер; и Юн, геолог и астрофизик. Все эти гении с двумя высшими образованиями выглядели лет на тридцать, и поначалу Айша смутилась, но вскоре это чувство сменилось облегчением: завидовать им было все равно что завидовать спортсмену-олимпийцу. Она хотела наслаждаться путешествием и обойтись без иллюзий и сожалений; никаких если бы только я защитила диссертацию или еще не поздно поднять свою карьеру пассажира на совершенно новый, межпланетный уровень.
Цзинъи описала всю сложную систему потоков питательных веществ и энергии, поддерживавших гидропонные культуры, и терпеливо ответила на многочисленные вопросы, которые Айше вручили ее ученики. Мартин показал им гелиотермальную плавильню, которая превращала базальтовые обломки в полезные материалы; правда, до настоящего времени это преимущественно было кварцевое волокно для детища Юна. Космическая праща представляла собой вращающийся кабель, длина которого достигала трети диаметра Луны. Юн скручивал его, пока нижний конец над поверхностью не начал так стремительно вращаться в противоположном направлении, что компенсировал орбитальную скорость. Он напоминал спицу огромного колеса, катящегося по экватору Луны; только его воображаемая траектория пролегала в нескольких километрах над их головами, и они могли прыгать сколь угодно высоко, не опасаясь их лишиться. Когда-нибудь праща будет поднимать на орбиту грузы и припасы и закидывать их в сторону Марса. Но сейчас это был просто чудесный опытный образец, неутомимый, гиперактивный палочник, кувыркавшийся над головой.
Когда они вернулись в свою комнату, Айша позвонила отцу через "Скайп". Трехсекундные задержки были очевидны, но между континентами бывала связь и похуже.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросил он. – Тебе не стало плохо после полета?
– Отнюдь. – С рвотой она покончила еще на корабле.
– Я так тобой горжусь. И мать бы тобой гордилась!
Айша просто улыбнулась. Было бы жестоко возражать, что она всего лишь приняла его подарок.
Закончив разговор, она плюхнулась в кресло и вздохнула.
– Напомни, где мы?
– Завидуешь моей сестре, которая плавает с аквалангом на рифах? – пошутил Джанни.
Они отдали ей поездку на Фиджи. Было бы слишком жадным согласиться на оба путешествия.
– Нет.
Некоторые комментаторы пренебрежительно писали, что плавильня – не лучшая туристическая достопримечательность. Но на самом деле здесь не было ничего обыденного.
– Они ведь не снабдили нашу комнату камерами? – осведомился Джанни.
Айша надеялась, что он шутит; какой бы ни была их роль, все-таки они не являлись участниками реалити-шоу. Но она выключила компьютер. На всякий случай.
Они поцеловались, нерешительно, опасаясь, что любое простое движение может привести к фиаско. Все, что не было закреплено на липучке или магните, могло превратиться в коварную банановую кожуру.
– Если заберемся в мешок, все будет хорошо, – сказала Айша.
Они раздели друг друга, стараясь не смеяться, не зная, насколько тихо нужно себя вести, чтобы не услышали соседи.
– Когда твой отец спросил, соглашусь ли я на это путешествие, я едва не отказался, – признал Джанни.
Айша нахмурилась.
– Как это возбуждает.
– Я пытаюсь быть честным.
– Я шучу! – Она поцеловала его. – Много раз я сама была готова отказаться.
– Что ж, я рад, что мы согласились, – сказал он. – Потому что не сомневаюсь: это сделает нас счастливыми до конца жизни.
4
Айша настроила основной дисплей своих часов на время в Данидине, чтобы не пропустить выступление перед школой. Она проснулась около шести, приняла душ, затем подошла к спальному мешку и ногой толкнула Джанни в плечо.
– Ты хочешь встать и позавтракать?
Прищурившись, он посмотрел на свои часы.
– Сейчас два часа ночи!
– Только в Пекине. Ну давай, ты должен находиться рядом со мной, когда я буду беседовать с детьми, иначе они потратят весь час на вопросы о том, чем ты занимаешься.
Поев и приведя себя в порядок, они устроились перед компьютером и включили его. Он загрузился без проблем, но когда Айша запустила "Скайп", программа сообщила ей, что отсутствует соединение с Интернетом.
– Может, мы вне радиуса действия тарелки, – предположил Джанни.
– Я думала, мы всегда должны быть в радиусе действия.
Наземные станции располагались в Монголии, Нигерии и Гондурасе, и никто в тренировочном лагере не упоминал о конкретном временном окне для связи с Землей.
Джанни нахмурился.
– Ты слышала?
Тихий хлопок, словно закрылась внутренняя дверь шлюзовой камеры.
Они вышли в общую комнату. Мартин только что вернулся с поверхности; он был в скафандре и держал в руке шлем.
– У нас проблемы со связью, – сообщил он.
– О. – Айша помедлила. – Это легко починить?
Забудь про разочарованных учеников; Мартину с коллегами сидеть здесь еще четыре месяца, и если у них нет под рукой нужных запасных частей, связь может не появиться до прибытия нового экипажа.
– Не знаю, – ответил он. – С нашей стороны все в порядке.
– Ладно. – Айша не понимала, почему, судя по его тону, это были скверные новости. – Значит, если мы переключимся на другую тарелку…
– Мы уже должны были переключиться, – сказал Мартин.
– Значит, проблема в центре управления полетом? – предположил Джанни.
– Нет, – устало произнес Мартин. – Мы должны получать сигнал от самих тарелок, вне зависимости от того, что происходит в Дунфэне.
Айша окончательно растерялась.
– Как могли одновременно возникнуть две проблемы с двумя тарелками, между которыми полмира?
– Понятия не имею, – покачал головой Мартин.
Другие члены экипажа по очереди присоединились к ним, разбуженные разговором или встревоженные отсутствием связи на их собственных устройствах. Юн обсудил технические детали с Мартином, затем приступил к каким-то дополнительным тестам. Насколько поняла Айша, Мартину удалось установить соединение с портативным автономным трансивером, симулировавшим протоколы, которым они обычно следовали при взаимодействии с наземной станцией. Антенна Центральной базы не требовала специального нацеливания; Земля, по сути, представляла собой стационарный объект, а тонкую подстройку осуществляли на другом конце. Однако у Юна была теория про некий таинственный дефект, который не давал им видеть дальний приемопередатчик, но не препятствовал соединению с прокси.
Джанни попытался обратить все в шутку.
– Дома мы бы просто перезагрузили модем, но здесь нужно держать ухо востро, на случай если мы переместились в другое измерение, где Землей правят динозавры.
Рассмеялся только Чжилинь, но он когда-то пилотировал коммерческие воздушные суда. Он должен был уметь успокаивать пассажиров, что бы ни происходило в его собственной голове.
Вернулся Юн.
– Это не у нас, – сообщил он. – Проблема дома.
Мартин и Цзинъи уставились на обеденный стол, но Джанни не выносил тишину.
– Может, американцы взломали все китайские наземные станции? Может, это что-то вроде… упреждающей кибератаки? – Он не стал упоминать о причине, но недавнее обострение было связано со слухами об орбитальном оружии.
– Не думаю, что все зашло так далеко, – возразила Айша.
Юн повернулся к ним.
– У вас запланирован осмотр достопримечательностей, а я уже в скафандре. Мы окажемся в зоне действия следующей тарелки только через пять часов, и нет смысла сидеть здесь и волноваться.
Айша и Джанни облачились в свои скафандры, и все трое через шлюз вышли наружу. Айша изо всех сил старалась сосредоточиться на зрелище и отточить свою реголитную походку. Не важно, что поверхность вокруг них выглядела так, словно ее расплавил ядерный взрыв, а вызывавшая клаустрофобию теснота скафандра наводила на мысли о защите от радиоактивных осадков.
Юн шел посередине, рассказывая теорию о том, что на дальней стороне меньше морей, чем на ближней, поскольку столкновение со вторым, намного более маленьким, спутником сделало там кору Луны толще, когда Айша услышала регулярный писк.
– Кто-нибудь еще это слышит? – спросила она, опасаясь, что это некая тревога, хотя ей говорили, что даже сломавшийся скафандр всегда вежливо предупредит своего владельца на выбранном им языке.
– Прошу прощения, это радиомаяк с пращи. – Юн что-то сделал, и звук стих. – Иногда я его слушаю, просто чтобы убедиться, что он еще на месте.
– А куда ему деваться? – удивился Джанни.
– Микрометеор может рассечь его пополам.
– Что же в таком случае микрометеор может сотворить с нами?
– Не беспокойтесь, мы намного более мелкие мишени.
К их возращению ожидание почти подошло к концу. Мартин сидел, сгорбившись, над панелью управления в общей комнате, и глядел на экран. Айша постаралась подготовиться к тому, чтобы не принимать очередную порцию молчания слишком близко к сердцу; у него могло иметься совершенно невинное объяснение, до которого никто из них не додумался.
– Ничего, – сообщил Мартин. – Они все не работают.
– Вы можете попробовать настроиться на одну из тарелок НАСА? – спросил Джанни.
– Они не нацелены на нас.
– А что насчет телевещания?
Мартин нетерпеливо поморщился.
– Единственная антенна, которой хватит чувствительности, чтобы поймать это дерьмо, находится на той стороне, именно для того, чтобы его не ловить.
Джанни пристыженно кивнул.
– Ладно. И что в итоге? Нам надо просто расслабиться и надеяться, что они скоро все починят?
– Само собой, – ответил Чжилинь. – Пара дней без Интернета еще никому не повредила.
5
Молчание продолжалось, и Айша поняла, что на ситуацию можно посмотреть с двух сторон. С одной стороны, для нее и Джанни невозможность связаться с Землей являлась легким неудобством – как и, вероятно, для постоянных обитателей базы, по крайней мере в краткосрочной перспективе. При условии, что проблема с сетью китайских наземных станций не была государственной тайной, у родственников не было причин тревожиться об отсутствии связи. Отец все равно будет волноваться, но по крайней мере будет знать, почему не может с ней поговорить.
С другой стороны, если исключить атаки – кибернетические или какие-то другие, – что еще могло произойти на трех отдельных станциях, что потребовало столь длительного ремонта? И если Пекин с Вашингтоном просто дулись друг на друга, наземные станции в Испании или Австралии наверняка установили бы связь с Центральной, просто чтобы сообщить, что происходит.
Но даже в разговорах с Джанни Айша придерживалась первой версии и пресекала все пессимистические спекуляции.
– Нам не нужно разрешение Земли, чтобы улететь домой, – напоминала она ему. – Здесь не столько желающих, чтобы нам требовался полетный план, одобренный управлением воздушным движением.
Вероятно, Чжилинь предпочел бы получить метеосводку, прежде чем отправляться в Дунфэн, но в принципе они могли совершить полет, даже если все население Земли вознеслось на небеса, и последний, уходя, выключил свет.
Айша проснулась, потому что Джанни звал ее по имени.
– Что-то происходит! – прошептал он. – Они сидели в общей комнате и спорили, а теперь кто-то отправился наружу.
– Спорили о чем?
Айша не была уверена, что хочет знать ответ, но Джанни был слишком возбужден, чтобы посоветовать ему перестать волноваться и лечь спать.
– Не знаю, они говорили по-китайски.
– Может, кто-то наконец понял, что проблема у нас, и они отправились ее исправлять.
– Я пойду выясню.
– Нет, лучше…
Поздно, он уже выбрался из спальника. Айша смотрела, как он одевается при красном свете ламп безопасности. Она устала от постоянного фона тревоги и паранойи, но через два дня они отправятся домой, а через пять получат ответы на все свои вопросы.
Он вышел из комнаты, и Айша услышала, как он беседует с Цзинъи. Поначалу они говорили слишком тихо, и она не могла разобрать слов, но потом Джанни перешел на крик.
– Это что, чертова шутка? – заорал он.
– Пожалуйста, не пытайтесь ничего предпринять! – попросила его Цзинъи.
Айша вылезла из спальника и присоединилась к ним. Джанни расхаживал по комнате, обхватив себя руками.
– Что происходит? – спросила она.
– Они собрались домой!
– Что?
– Они боятся, что в случае серьезной ситуации Земля еще долго не пошлет другой корабль.
Айша была потрясена. "Чанъэ-20" могла взять на борт только трех пассажиров и пилота, а значит, все шестеро не могли улететь одновременно, но мысль, что Земля бросит здесь экипаж базы, казалась безумной.
– Значит, мы останемся здесь?
Цзинъи покачала головой.
– Вы гости; вас пригласили сюда, чтобы создать имидж компании. Ради вашего спасения они приложат намного больше усилий. А мы подписали годовой контракт, и нас готовили к более длительному пребыванию. Они не будут спешить с нашим спасением.
Айша разрывалась между негодованием и сочувствием; быть может, логика дезертиров была верна. Но если пять дней тишины действительно означали, что на Земле все плохо, Айша очень сомневалась, что для спасения брошенной инфраструктуры за миллиарды долларов будет достаточно немного надавить на отдел по связям с общественностью.
– Я их остановлю, – заявил Джанни. Направился к шлюзу и начал влезать в скафандр.
Цзинъи повернулась к Айше.
– Вы должны его отговорить. Здесь слишком опасно затевать драку.
– Я просто поговорю с ними! – сердито огрызнулся Джанни.
– Вы можете поговорить с ними отсюда, – сказала Цзинъи, показав на консоль. Джанни проигнорировал ее, но Айша вместе с Цзинъи подошла к консоли и села за микрофон.
– Юн? Мартин? – попыталась она. Ответа не было. – Пожалуйста. Мы можем это обсудить?
Джанни надел все, кроме шлема.
– Они не передумают и не вернутся только потому, что ты вежливо их попросишь!
– И что ты собираешься сделать, чтобы заставить их передумать?
– Они не смогут меня игнорировать, если я буду стоять прямо перед ними.
– По-моему, идти на прямой конфликт – плохая идея. – Скафандры были достаточно прочными, но ей не хотелось никаких стычек в безвоздушном пространстве. – В любом случае, возможно, они уже на корабле.
– Посмотрим.
Джанни надел шлем и шагнул в шлюз.
Айша словно оцепенела. Если она пойдет за ним, усугубит ли это ситуацию? Услышав, как закрылась наружная дверь шлюза, она нажала кнопку рядом с микрофоном.
– Джанни?
– Что?
Он тяжело дышал, словно пытался бежать. До стартовой площадки было пятьсот метров, но ему не удастся догнать людей, которые ушли на десять минут раньше.
– Оставь эту затею. Быть может, они пришлют другой корабль через неделю.
– Черта с два! Это наш транспорт домой, и они его не получат!
– Вернись!
Джанни не ответил.
– Я должна его остановить, – решила она.
Пока Айша надевала скафандр, Цзинъи потерянно смотрела на нее. Почему она не ушла вместе с другими? Ей бы хватило места на корабле. Быть может, они тянули соломинки, чтобы выбрать няньку для них. А может, ей хватило порядочности, чтобы не бросать двух новичков, которые и дня не продержатся в одиночку.
Выйдя из шлюза, Айша заметила вдалеке Джанни, который прыгал по камню, словно завернутый в фольгу кенгуру. На стартовой площадке никого не было видно.
– Вернись, идиот! – позвала она. – Мы справимся!
Даже если придется ждать год или два, Цзинъи знала, как добыть пищу и сделать базу пригодной к жизни.
Джанни не остановился. Айша поковыляла вперед со всей возможной скоростью, смирившись с тем, что не догонит его.
Джанни добрался до стартовой площадки, и Айша остановилась в надежде, что он поверит своим глазам и смирится. Чжилинь проводил последнюю проверку систем перед стартом, и никто не собирался выходить из корабля, чтобы обсудить свои планы. Быть может, дезертиров ждала тюрьма; Айша не знала правовых аспектов, но помнила, что какого-то капитана морского судна посадили в тюрьму за то, что он покинул тонущий корабль, оставив пассажиров на борту.
Джанни вскарабкался по лесенке к люку. Айша не видела, чем именно он занят, но предположила, что он колотит по корпусу.
– Я не уйду, пока вы не выйдете! – крикнул он.
– Прекрати! – взмолилась Айша.
Сперва она услышала дребезжание по рации, затем ощутила легкую дрожь под ногами. Айша уставилась на посадочный модуль; она не видела вырывающихся из двигателей языков пламени, но, быть может, они были слишком размытыми.
– Слезай! – сказала она Джанни, надеясь, что тот прислушается к ноткам ужаса в ее голосе, раз все остальные просьбы не возымели действия.
– Они блефуют! – ответил Джанни. – Они не взлетят.
– Прыгай и беги, или я никогда тебя не прощу! – Теперь она видела призрачное синее пламя, мерцавшее у основания посадочного модуля. – Прыгай!
– Выключите двигатели и выходите! – приказал Джанни своим противникам.
Однажды Айша наблюдала, как он встал, непоколебимый и непреклонный, перед набитой головорезами машиной и велел им выйти и встретиться с ним лицом к лицу, после того как они оскорбили Айшу. Для Джанни собственная правота приравнивалась к неуязвимости.
Посадочный модуль начал подниматься: на пять метров, затем на десять. Айша невольно всхлипнула, потом затаила дыхание, глядя, как Джанни наконец отпускает лестницу. Невесомый, он неторопливо, будто во сне, отделился от космического корабля и, медленно переворачиваясь, влетел в синее пламя выхлопа.
6
Багги нуждался в солнечном свете, поэтому Айша придерживалась неторопливых шестнадцати километров в час; не было смысла истощать его энергию. Солнце будто застыло в небесах, и слабые изменения освещенности, к которым она привыкла, не были заметны, что создавало у нее ощущение стазиса, особенно странное с учетом ландшафта. Айша следила за продвижением багги по GPS и пыталась отвлечься, пробуя соотнести кратер или борозду, которую видела перед собой, со спутниковой картой, однако за несколько дней бесконечные вариации одного и того же заставили ее почувствовать себя так, будто она застряла в скучной компьютерной игре, которую генерировала машина. Получилось в высшей степени правдоподобно, но ей хотелось, чтобы кто-то вмешался и добавил зеленый куст, пару зданий, человеческую фигуру.
Периодически Нури выражала протест против открывавшегося перед ней вида, намного более монотонного. Айша пыталась успокоить ее, хотя крики были обоснованными; никто не должен мириться с подобной сенсорной депривацией, даже если выбора нет, и остается только терпеть.
Скафандр перерабатывал всю воду, которую только мог, и Айша выкачивала порции жидкой пищи из резервуара в задней части багги. Когда она отдавала скафандру команду сделать лицевой щиток непрозрачным, уснуть было нетрудно при условии, что Нури не возражала. Багги следовал по плавному, безопасному маршруту, проложенному на местности, которая была нанесена на карту до последнего сантиметра и, возможно, не менялась на протяжении миллиардов лет. Вряд ли им грозило столкновение с животным или аквапланирование.
Они приблизились к девяноста градусам долготы, и Айша оглянулась на Землю, повисшую над горизонтом. Что бы ни натворили эти идиоты, вряд ли им удалось сделать голубую планету полностью необитаемой. Быть может, они лишились средств для отправки радиосигнала – не говоря уже о ракете – к своему ближайшему соседу, но так человечество жило на протяжении большей части своей истории. Пока воздух был пригодным для дыхания, а почва – для выращивания урожая, возвращение туда стоило любых усилий.
"Почему праща не опускается?" – как-то спросила Айша у Юна. Дистанция в шесть километров над базой казалась чрезмерной предосторожностью.
"Потому что если она опустится здесь, то заденет поверхность в других точках своей орбиты, – объяснил он. – Существует шесть мест, в которых одна из подвесок опускается низко. Поэтому орбита должна быть достаточно высокой, чтобы везде оставался просвет".
Шесть месяцев спустя, когда Айша и Цзинъи придумывали свой план, они обсуждали, не сделать ли орбиту пращи эллипсоидной, чтобы та проходила низко над базой, но не попадала на возвышенности на дальней стороне. Однако ионному двигателю хаба потребовалось бы несколько месяцев, чтобы выполнить маневр, и всего за две недели дальняя и ближняя стороны вновь вернулись бы на прежнее место.
Поэтому, вместо того чтобы сделать орбиту эксцентрической, они оставили ее круговой, но сузили настолько, насколько позволяли пределы безопасности, зашитые в навигационную систему хаба. Теперь в точке на дальней стороне от Центральной базы низ кабеля проходил в десяти метрах от поверхности.
Когда багги прибыл в точку назначения, Айша подняла глаза к звездному небу, пытаясь не съежиться на сиденье при мысли о падающей на нее плети длиной тысячу километров.
Нури проснулась и заплакала.
– Знаю, – сочувственно сказала ей Айша. – Твоя мать воняет, и тебе надоело смотреть на ее подбородок.
Она выбралась из багги и несколько минут расхаживала вокруг, чтобы дать мышцам понять: вынужденное безделье окончено. Потом отсоединила прицеп и принялась за работу.
Она сняла с багги каркас безопасности, открутив все болты и убрав каркас из трубок. Потом взяла из прицепа тканое кремниевое полотно и переместила в багги, аккуратно разложив петли соединительных шнуров вокруг отверстий, к которым нужно было вновь прикрепить каркас.
Она взяла из прицепа двенадцать стоек и собрала из них прямоугольную башенку высотой полметра, закрепив две лишних стойки поперек вершины, после чего завела на нее багги. Если бы она не репетировала все это десятки раз на станции, то уже впала бы в панику, однако теперь эта часть казалась такой же обычной, как параллельная парковка на автомате.
Нури заплакала громче.
– Ш-ш-ш, милая, все будет хорошо, – пообещала Айша. – Просто представь, что это гибрид монстр-трака и "Лего".
Она добавила к первой башне вторую; вместе их высота составляла целый метр. Багги перебрался на вершину без возражений; он знал свои возможности, оценил ее команду и счел ее выполнимой. Однако прочность башни была вне его компетенции; обеспечение устойчивости конструкции являлось задачей строителя.
Уровень за уровнем она поднимала помост, и багги следовал за ним. Когда высота башни достигла семи с половиной метров, Айша спустилась вниз и отошла назад, чтобы изучить свое творение. Цзинъи видела, как она проделывала все это на тренировках, но, очевидно, этого оказалось недостаточно, чтобы составить Айше компанию.
Айша направилась к прицепу и взяла волшебную шкатулку, которую Цзинъи нашла в мастерской Юна. Активировала ее и проверила статус пращи. Следующий раз она пройдет над этим местом через двадцать минут.
Если лунная GPS по-прежнему работала точно и Айша с пращой использовали одну систему координат, магнитный крюк на конце кабеля опустится прямо над багги, остановится в полуметре над каркасом безопасности и снова поднимется. При выключенном магните багги не шелохнется, но Айша должна была убедиться, что встреча пройдет именно по такому сценарию. Она вновь вскарабкалась на башню и направила видеорегистратор багги в небо.
Когда подошло время, Айша легла плашмя на землю. Крюк не должен опускаться настолько низко, чтобы задевать скалу; это отразилось бы на всей праще. Но если реальный предел безопасности окажется ниже заявленного, Айша может узнать об этом, лишь получив доказательством по голове.
Нури повернула личико к Айше, хотя они не могли посмотреть друг другу в глаза.
– Ты моя красавица, – ласково произнесла Айша. – Сама знаешь, что это так.
Она выждала несколько минут, на случай, если расчетное время было неправильным, потом встала. Скафандр всячески пытался ей помочь.
Башня стояла на месте, багги не шелохнулся. Айша через скафандр подключилась к регистратору и воспроизвела запись в замедленном режиме.
Лицевая пластина стала непрозрачной, потом заполнилась звездами.
– Перематывай вперед, пока что-нибудь не изменится, – велела она.
Округлый силуэт приблизился к ней, увеличиваясь, закрывая звезды. По мере приближения его движение замедлилось, словно Айша смотрела на самую большую в мире фрисби, подходившую к верхней точке своей траектории.
Когда силуэт начал удаляться, Айша остановила воспроизведение. Судя по размеру, высота примерно соответствовала ожидаемой, однако праща была метров на шесть смещена относительно центра. Придется разобрать башню и собрать вновь в правильном месте.
Она не стала торопиться и пытаться закончить все за одно прохождение орбиты; если башня рухнет, и багги опрокинется, это будет конец. За работой она мурлыкала для Нури; пение было бы лучше, но от него слишком пересыхало в горле.
Пять часов спустя она все сделала и сидела, пристегнувшись, в багги высоко над скалой. Она велела хабу включить электромагнит пращи и запрограммировала время выключения с точностью до миллисекунды. Теперь весь процесс зависел не от нее.
Нури спала.
– Мы увидим дедушку, – прошептала Айша. – Очень скоро.
Она сидела и следила за обратным отсчетом, красные цифры которого отображались на лицевой пластине. За две секунды до расчетного времени Айша готова была поверить, что ничего не произойдет, и она останется здесь навечно. Через две секунды после расчетного времени чувство, будто половина земного веса вжимает ее в сиденье, из шока превратилось в восторг. Ландшафт стремительно уходил из-под ног, однако багги еще не наклонился на ощутимый угол, а хаб находился на недосягаемой высоте.
Нури проснулась, но, похоже, ее все устраивало. Быть может, ей понравилось, что ее сильнее прижимало к матери. Быть может, она всегда знала, что ей нужно больше веса, больше силы, больше трения, чтобы жить счастливо.
Айша говорила с ней, объясняя, что происходит, потом мурлыкала, пока Нури ела. Через десять минут подъема поверхность Луны оказалась слева, отвесная стена серого камня, напоминавшая далекую скалу. Однако в багги низ по-прежнему был низом; центробежная сила превосходила лунную гравитацию. Скала медленно отступила и наклонилась, став невероятной крышей над темной пластиной магнита, и Айша наконец вновь увидела мир, где пребывала в заточении, как простой диск в небесах. Что бы ни случилось дальше, по крайней мере она оттуда выбралась.
За несколько градусов до полного переворота магнит отключился, и багги упал в пустоту. Айша вцепилась в сиденье и приборную панель, но затем невесомость перестала казаться опасной, а когда магнит скрылся из виду, больше ничто не говорило о том, что они движутся.
Нури похныкала без особого энтузиазма, затихла и стала обдумывать перемену.
– Теперь мы астронавты, – сказала ей Айша. – Круто, да?
7
Они покинули Луну со скоростью, превышавшей скорость большинства ракет, и голубая планета росла быстрее, чем уменьшалась во время первого путешествия. Багги медленно вращался, на один оборот у него уходило несколько часов, и всякий раз, когда Земля поднималась над приборной панелью, Айша могла оценить ее рост по отношению к приборам.
Для скафандра не было разницы между лунной поверхностью и открытым космосом; он продолжал очищать воздух и поддерживать приемлемую температуру. Жидкая пища утратила свою характерную непривлекательность и слилась с общим фоном зуда и грязи. Живот Айши раздулся, словно от голода, но она не голодала.
Через два дня после того, как их отпустила праща, Земля заполнила почти полнеба. Какие бы ошибки Айша ни совершила в своих расчетах, по крайней мере она не отправила багги прямиком на Солнце. Она смотрела на Африку и с надеждой видела, как при наступлении ночи зажигаются огни в городах.
Она боялась, что слишком рано лишится солнечной энергии, но, следуя за раскинувшимся внизу континентом в ночь, принялась разворачивать кремниевое полотно и накрывать им багги. В этой странной палатке она с трудом различала окружающие предметы при свете лампочек панели управления.
Они должны были пройти сквозь слои воздуха, достаточно плотные, чтобы багги замедлился и попал в поле действия притяжения Земли, но не настолько плотные, чтобы расплавился импровизированный теплозащитный экран. Они с Цзинъи объединили свои знания и как можно тщательнее провели компьютерное моделирование, но на базе не было справочников по профилям атмосферных плотностей, и даже знай они предмет в совершенстве, им бы не удалось учесть мезосферные капризы.
Айша почувствовала первые свидетельства нагрева через перчатки, коснувшись рамы багги. Она отдернула руки, и ей на помощь пришла сила сопротивления, оттолкнув ее от сиденья и заставив повиснуть на ремне, словно пассажира в опрокинувшейся после аварии машине. Полотно перед ней начало испускать тускло-красный свет, тепловое излучение ударило в лицевую пластину; скафандр лихорадочно поглощал тепловую энергию сплавом с фазовым переходом, но этого надолго не хватит.
Нури забеспокоилась, но не испугалась. Айша еще не испытывала боли, однако вспомнила холодные ночи, когда ложилась слишком близко к электрообогревателю, и изначально уютное тепло начинало казаться опасным.
Сила ослабела; свечение угасло. Айша проверила показания акселерометра багги. Все прохождение заняло четыре минуты, меньше, чем предсказывали расчеты.
Она ввела данные в свою модель. Багги достаточно сбросил скорость, чтобы Земля его притянула, однако он достигнет апогея примерно в ста тысячах километрах отсюда. И хотя затем он вновь приблизится к Земле, на этот раз его скорость будет меньше, а значит, и сопротивление окажется ниже. Модель показывала кошмарную последовательность поступательных изменений: потребуется шестьдесят три оборота, на которые уйдет почти пятьдесят дней, прежде чем они опустятся достаточно низко, чтобы раскрыть парашют.
Оставаться на Центральной базе в ожидании спасения было невыносимо. Любой риск казался оправданным, даже если узкая дорожка домой пройдет между гибелью в огне и медленной смертью от голода. Но теперь Айша понимала выбор Цзинъи: больше всего та боялась, что ей придется наблюдать, как ее подруга и ребенок, которому она помогла появиться на свет, умирают рядом, когда кончается пища, высыхает вода и воздух становится непригодным для дыхания.
Айша осторожно приподняла полотно, чтобы дать скафандру возможность избавиться от избытка тепла. Быть может, в модели были какие-то скрытые ошибки, и ситуация еще обернется в ее пользу. Она почувствовала, как Нури шевельнулась и прижалась к ней шершавой от сыпи теплой щекой.
Случай их не спасет. Если предоставить дело случаю, они погибнут.
Айша смотрела, как планета медленно удаляется. Теперь их скорость и высоту при следующем вхождении в атмосферу нельзя изменить. Остается только… что? Торможение будет зависеть от их формы и площади, которую они подставят воздушному потоку. Полотно было намного больше рамы багги, поскольку ему предстояло стать парашютом, но если Айша попробует сейчас прицепить его сзади, беззащитный багги сгорит. Если бы она захватила половину стоек с башни, ей бы, возможно, удалось бы растянуть полотно и сделать щит побольше, но все стойки остались на дальней стороне Луны.
Нури спала и просыпалась, ела и испражнялась, ни о чем не догадываясь. Айша не могла смириться с тем, что ее дочь умрет в три года от несчастного случая, или подростком, когда механизмы Центральной базы начнут отказывать, или, если машины будут работать безукоризненно, самым одиноким долгожителем в истории.
Но с этим она тоже не могла смириться.
Она закрыла глаза и представила чудесное полотно, которое они так долго ткали вместе с Цзинъи, как оно трепещет над головой, а багги медленно планирует к зеленому полю или спокойному морю. Полотно, натянутое благодаря аэродинамической силе. Но когда они коснутся непригодной для дыхания, разреженной мезосферы… какое давление изнутри понадобится, чтобы надуть "палатку", превратив ее в шар?
Не слишком высокое.
Айша открыла глаза и провела вычисления. Это было возможно. Она полагала, что может так сделать и остаться в живых.
Она дождалась, чтобы до перигея оставался всего час, давая батареям зарядиться. Потом раскинула полотно вокруг багги и как можно крепче привязала шнуры к отверстию сзади. Шар не будет герметичным, но ему придется удерживать содержимое всего несколько минут.
Она проверила время и велела скафандру начать выпускать воздух.
Полотно осталось обвисшим и смятым.
– Выпускай больше, – приказала она.
– При этом резерв упадет ниже безопасного уровня, – сообщил скафандр.
Айша взялась руками в перчатках за шлем и повернула его. Скафандр попытался ее отговорить, но Цзинъи доказала, что это можно сделать. Герметичность нарушилась, воздух со свистом вышел, полотно натянулось в вакууме.
Айша повернула шлем в обратную сторону. Сделала вдох. Воздуха не хватало. Вдохнула глубже; у нее закружилась голова, но она не начала задыхаться.
Кремниевый шар начал съеживаться под воздействием стремительного потока разреженного воздуха снаружи. Айша лицом ощутила нарастающий жар, пробившийся сквозь дурноту.
Торможение швырнуло ее вперед; чуть слабее, чем в прошлый раз, но намного сильнее, чем предсказывали ее поспешные расчеты. Она следила, как идет время, пока вновь не почувствовала невесомость. Три минуты.
Айша сверилась с акселерометром. Еще шесть орбит – и они по спирали направятся к Земле.
Нури радостно залопотала, издавая звуки, которых Айша никогда прежде не слышала. Она позволила себе всплакнуть – из-за Джанни, из-за Цзинъи, из-за хаоса, который мог ждать ее внизу.
Потом она взяла себя в руки и принялась тихо напевать дочери в ожидании того момента, когда они смогут вновь посмотреть друг другу в глаза.