Никто не смел шантажировать Далласа Келхауна, не рискуя обнаружить, что совершил величайшую ошибку в своей жизни.
С одной стороны, он пребывал в бешенстве, что Рей (он все еще не знал ее настоящего имени) возомнила, будто может выжать что-нибудь еще из гнусного трюка, который провернула вместе с Уорреном. С другой стороны, он не мог не восхищаться ее дерзостью.
Что ж, тем хуже для нее. Очень жаль, что она так и не усвоила простую истину: теперь за рулем он, а ей надлежит следовать в фарватере. В таком городе, как Глори, нельзя долго скрываться, вынюхивая. До нее никак не дойдет, что в Глори Келхауны и все, кто чего-нибудь стоит, держатся заодно, когда дело касается чужаков, особенно задающих вопросы о столпах общества.
— Леди не понимает, что играет с огнем, — сообщил он Волку. Черный Лабрадор, расположившийся на своем обычном месте на пассажирском сиденье, ткнулся носом ему в ухо. — Зубы, псина, покажи ей все зубы. И никаких улыбочек. Злобный оскал — вот что от тебя требуется. Ты ненавидишь женщин, не забыл?
Волк положил громадную голову на плечо Далласу и вздохнул. Собака часто вздыхала, добродушно скалила зубы и не выносила представительниц слабого пола. Фенси как-то пригрозила, что пристрелит пса, если он посмеет приблизиться к ней. В последний раз, когда это случилось, она оказалась загнанной в угол, где провела в диком страхе пятнадцать минут, прежде чем появился Даллас.
Участок Паркеров. Он и не подозревал, что коттедж у реки сдается.
Да, подходящий денек, чтобы нанести удар. Фенси приставала к нему, требуя денег. Мать требовала денег. С редким единодушием они настаивали, чтобы Даллас разгреб хаос в делах, оставшийся после Уоррена. Фенси злилась, что задерживается выплата страховки и никто не занимается завещанием Уоррена. Эва считала необходимым устроить шикарный прием, чтобы продемонстрировать всем и каждому, что любые разговоры о финансовых затруднениях Келхаунов — не более чем шутка.
Даллас дошел до того, что чуть не сообщил родным, насколько серьезна борьба, которую он ведет за спасение собственности Келхаунов.
В наступающих сумерках было особенно плохо видно из-за поднимающегося над дорогой пара. Даллас включил фары, выхватив из мрака струи дождя и утопавшие в воде окрестности. Он не раз ездил по этой дороге и хорошо ее знал.
Паркеры не принадлежали к старому Глори. Приехав в город, они приобрели семейный дом Вертеров, прожили там несколько лет, а затем перебрались в Калифорнию. Поговаривали, что они запрашивают за коттедж и участок такую сумму, что никогда ничего не продадут. Так как действовали они конфиденциально, Даллас не смог узнать назначенную цену у своего агента по недвижимости.
Вместо того чтобы воспользоваться главным въездом в поместье, он свернул на узкую дорогу, которая вела к дому у реки. «Лендровер» медленно продвигался вперед, проваливаясь в глубокие выбоины. Ветви деревьев царапали борта.
Доехав до широкой прогалины в полумиле от реки, Даллас остановил машину. Внезапное появление давало ему преимущество, и он собирался использовать его на всю катушку. Если удастся застать Рей врасплох, разговор сразу потечет в нужном русле. Она станет как шелковая, когда сообразит, что ее инкогнито раскрыто и ему известно, что она рыщет по городу и задает вопросы. А затем, когда он сообщит ей, что ее ждет, если она не уедет из города, она сделает все, что ей велят.
Не может быть и речи, чтобы Рей оставалась в Глори.
С Волком, следовавшим за ним по пятам, Даллас направился вниз по склону холма к коттеджу.
— Тебя специально тренировали, — бормотал Даллас. — Только попробуй забыть, чему тебя учили. Эти чертовы уроки спасли твою жалкую задницу. Моя сестрица сплела против тебя целый заговор. Шаг назад — и ты пропал. Больше я не намерен тебя спасать. Когда я говорю «сиди», ты будешь сидеть. «Стоять» — значит, стоять. «Лежать» — и ты прилип к земле, парень. Усек?
Волк уныло плелся рядом, свесив набок язык.
— Зря я помешал ей тебя пристрелить. Ты же меня совершенно не уважаешь, наглая ты псина.
Даллас остановился, взял голову Волка в руки и потрепал его за уши.
— Я к тебе придираюсь, потому что люблю, — сказал он, запечатлев поцелуй между мягкими карими глазами. — Ты лучше всех. Просто я хочу, чтобы ты был в форме и не зазнавался.
Что это за жизнь, когда единственное существо, которому можно доверять, — собака? Не такая уж плохая, решил Даллас, продолжив путь. По крайней мере можно не опасаться, что тебе воткнут нож в спину.
Коттедж был погружен во мрак.
— Черт! — выругался он себе под нос. Затем увидел автомобиль на стоянке. Значит, она здесь.
Дождь усилился. Даллас поднял воротник штормовки и, втянув голову в плечи, поспешил к крыльцу.
— Сидеть! — приказал он вполголоса. Волк сел; морда его приняла самое свирепое выражение — с оскаленными зубами, без всякого намека на улыбку. — Молодец! Оставайся на месте.
Даллас подошел к двери и застонал. Дверь была распахнута настежь, и инстинкт подсказал ему, что коттедж пуст. Засунув голову внутрь, он позвал:
— Рей? Вы здесь?
Не дождавшись ответа, он шагнул в комнату. В густом мраке можно было различить контуры мебели и ничего больше.
— Рей! — громко произнес он. Полная тишина.
Ее здесь нет.
Вернувшись на крыльцо, он огляделся по сторонам. Если машина на месте, где же она сама? Гуляет под дождем? Вряд ли. Рей не из тех, кто совершает дурацкие поступки — по крайней мере настолько дурацкие.
Волк залаял.
— Тихо, — шикнул на него Даллас.
Проигнорировав команду, пес сорвался с места и, захлебываясь лаем, понесся к реке. Даллас устремился за ним, проклиная все на свете. Наверное, учуял енота. Волк был помешан на енотах. Он обожал погоню, но отступал, стоило другому животному выкатить на него глаза.
Последние проблески света угасали. Отлично! Все идет в соответствии с его планом выкурить Рей из Глори еще до наступления ночи.
Очутившись на берегу, Волк принялся носиться взад-вперед, протяжно завывая. Завывая? Ради Бога, пес никогда не выл!
Даллас открыл было рот, чтобы прикрикнуть на собаку, но передумал. Сойдя с раскисшей тропинки, он притаился за толстым стволом старого дуба.
На воде что-то поблескивало. На воде, а не в воде. Прищурив глаза, он пристально вглядывался в загадочный предмет.
Волк по-прежнему метался и выл, но в промежутках между его завываниями Даллас уловил другие звуки.
Голос.
Это была лодка, и, если глаза его не обманывали, она описывала круги, ныряя в воду и медленно поворачиваясь вокруг собственной оси. Видимо, какой-то болван решил поплавать на ночь глядя под дождем, не имея ни малейшего представления о том, как грести.
Даллас направился к берегу, но вдруг остановился.
— Не смей приближаться ко мне! — прозвучал крик. Даллас снова нырнул за дерево. Болван оказался не кем иным, как Рей, знаменитостью из Деклайна.
— Пошел прочь! Убирайся! Сейчас же!
Громадное животное на берегу снова завыло, а затем перешло на низкое рычание, продолжая носиться взад и вперед.
— Я тебя нисколько не боюсь, злобная тварь, — бормотала Рей, с трудом переводя дыхание. — Сгинь, пока не получила веслом!
Второе весло она потеряла.
Очередное завывание разнеслось над затянутой туманной дымкой рекой. Да, ей следовало подумать, прежде чем пускаться в плавание. Ни тебе фонаря, вообще ничего такого, что помогло бы определить, где она находится и далеко ли ее снесло течением. Рей прищурилась и смахнула воду, заливавшую глаза. Сначала все шло отлично. Правда, поскольку правая рука сильнее левой, она несколько сбилась с нужного направления, но потом, вытащив одно весло из воды и орудуя только левым, вроде бы легла на верный курс. Единственное, что ее удручало, — так это слишком медленное продвижение. Но тут, практически на середине реки, когда Рей ощутила прилив гордости, что медленно, но верно приближается к другому берегу, она выронила левое весло и течение подхватило его.
В результате теперь она не знает, где находится, и дикое животное мечется между ней и спасением — если, конечно, берег можно считать безопасным.
Рей взмахнула своим единственным веслом, и лодка в очередной раз крутанулась на месте, раскачиваясь и вспенивая воду.
С глухим стуком весло ударилось обо что-то твердое.
Осторожно, согнувшись в три погибели, Рей ухватилась за весло обеими руками и погрузила его в воду. Она повторила свой маневр несколько раз, поднимая и опуская весло. Дно. Вздох облегчения с шумом вырвался из ее груди. Должно быть, она подобралась ближе к берегу, чем ей казалось. Черт бы побрал эту рысь или что это там такое! Впрочем, дикие животные сами боятся людей, и еще не известно, кто кого больше.
Вначале она воспользуется веслом так, как — она видела — пользуются лодочным шестом. А затем — чтобы отпугнуть огромного зверя, поджидавшего ее на берегу.
Рей уперлась веслом в дно реки и попробовала оттолкнуться. Опустившись на колени, она нажала сильнее. Лодка не сдвинулась с места и даже перестала вращаться.
С предельной осторожностью Рей привстала на корточки и налегла на весло всем телом.
И не сдвинулась ни на дюйм.
Громкое сопение заставило ее оглянуться. Шлепнувшись на сиденье, Рей потянула за весло. Оно не поддавалось, прочно застряв в глинистом грунте. А на борт лодки легла громадная черная голова со сверкающими глазами и оскаленными зубами.
— Пошел прочь! — пискнула Рей, лихорадочно дергая за весло.
С громким чавканьем оно внезапно освободилось. Рей покачнулась, чуть не выпав из лодки.
— Ну, теперь ты у меня получишь! — предупредила она зверя, поднимая над головой свое оружие. — Давай, давай! Бросайся на меня! Мне не терпится вышибить твои паршивые мозги!
— Вам надо что-то делать со своим злобным нравом и склонностью к насилию, — произнес знакомый голос. — Вначале вы разбили кружку о мою голову. А теперь напали на мою собаку!
Рей медленно опустила весло.