Типичное логово подростка. Которым, похоже, не пользовались уже много лет.
— Здесь есть своя ванная комната, — показал Даллас.
— Спасибо. — Рей молча порадовалась тому, что ванная не имеет смежной двери с его спальней.
— Всегда пожалуйста.
Рей замялась в нерешительности.
Он стоял, привалясь другим плечом на сей раз к дверному косяку.
— Пожалуй, больше ничего не нужно.
— Дать тебе футболку, чтобы надеть на ночь?
— Спасибо, не надо. Обойдусь и так.
— Будешь спать голой?
По коже побежали огромные колючие мурашки. Ощущение было такое, будто где-то внутри вот-вот лопнет до отказа натянутая струна.
— Спокойной ночи, Даллас.
— Ага. В этой комнате всегда был собачий холод.
— Сейчас август.
— Нет, уже сентябрь.
— Ну что ж, пусть сентябрь. Все равно еще не так холодно.
— Если вдруг замерзнешь ночью, постучи по стене. Моя кровать как раз с той стороны.
— Я не замерзну, даже если бы очень захотела.
Тогда он снова махнул рукой — теперь уже в сторону окон.
— А если станет душно, можешь открыть окно. Оно выходит на террасу. Мои окна тоже выходят на эту террасу.
— Постараюсь об этом не забыть.
— Да уж, постарайся!
То ли он сам никак не мог успокоиться, то ли просто хотел поиздеваться над ней подольше.
— Ну конечно… — Она ужаснулась, обнаружив, что сказала это вслух. И он мгновенно воспользовался возможностью продолжить этот бессмысленный спор.
— Что — конечно?
— Просто — конечно, и все… — Рей не знала, что сказать. — Конечно, мужчины… ну, они и есть мужчины — вот и все.
— Мужчины и есть мужчины? — Проклятая ухмылочка снова оказалась тут как тут. — Стало быть, именно это ты хотела сказать? — Он покачал головой. — Ладно, можешь не отвечать. Но ты сказала правду. Мужчины всегда остаются мужчинами, но в данном случае это ни в коей мере не относится к старине Далласу, мэм! Ни в коей мере!
Как просто было бы сейчас смириться — и будь что будет!
— Ты сказал, что здесь я в полной безопасности.
Он на миг потупился, а потом поднял голову и посмотрел на Рей со своей привычной лукавой миной.
— Что именно ты подразумевала под словом «безопасность»? Я обещал, что не причиню тебе зла.
Ну да, обещал!
— Похоже, у нас разные представления о том, что можно считать злом, а что нельзя.
— Рей, я не причиню тебе зла!
У нее вдруг пересохло в горле. Она положила сумку на кровать и зябко потерла руки.
— Кажется, это детская комната.
— Это комната моего брата.
— А почему она до сих пор в таком виде?
— Наверное, так она мне больше нравится. — Даллас задумчиво огляделся и хмуро пояснил: — Мы с Джессом были близнецами. И я потерял его, когда нам было шестнадцать.
Рей глубоко вздохнула, стараясь сделать это по возможности тише.
— Я уже почти перестал переживать. Сам не знаю, зачем тебе рассказал. Я еще ни с кем об этом не говорил.
— Прости, мне очень жаль. — Вряд ли здесь можно было сказать что-то еще, но невольно припомнилась Кэсси, и Рей поспешно отвернулась. Сейчас главной проблемой оставалась безопасность Джинни. Рей все сильнее боялась, что подвергает серьезной угрозе ни в чем не повинного ребенка.
— Ну что ж, Рей, спокойной ночи.
— Спокойной ночи. И еще раз спасибо.
— Я не хочу уходить.
Это не могло быть правдой. Он не мог испытывать к ней иного интереса, кроме желания вернуть то, что захватил, по его мнению, Джон. У Рей голова шла кругом от вопросов.
— Мне нужно побыть одной. Я должна многое обдумать.
— Ну так думай вслух. Позволь мне хотя бы отчасти помочь тебе.
— Это не те вопросы, на которые ты смог бы ответить. Она больше не в силах была усидеть на месте, подошла к окну и раздвинула голубые ситцевые занавески, прикрывавшие стеклянную дверь на террасу, о которой предупреждал Даллас.
— Луны совсем не видно, — заметил он. — Наверное, идет гроза.
Рей поправила занавески и заглянула в ванную. Над белой кафельной плиткой, покрывавшей нижнюю половину стен, пестрели нотными станами водостойкие обои.
— Твой брат любил музыку.
— Мы собирались создать свою группу. — Даллас щелкнул языком. — Как и многие парни в нашем возрасте. Все это было давным-давно. Но Джесс и правда был классным музыкантом.
— А что же ты?
— Так, ни рыба ни мясо. Он играл на ударных.
— А ты на гитаре?
— Нет, на пианино. Тогда это уже называлось «клавишные». Давай я все же притащу тебе эту футболку. И зубную щетку.
— Не беспокойся. Талли уже положила в туалете все, что надо.
Даллас хотел было что-то сказать, но передумал, потоптался на месте и беспомощно пожал плечами:
— Не могу уйти, и все. Не сейчас. Ты ложись и спи, если хочешь. А я просто посижу пока в кресле. — Он решительно вошел в комнату и закрыл за собой дверь.
У Рей тоскливо сжалось сердце. Ей одновременно хотелось оказаться подальше отсюда — и кинуться к нему в объятия. А она не должна, не должна была допускать такие мысли, позволять себе расслабиться и хоть на минуту утратить бдительность!
— Если хочешь, почисти сперва зубы.
— Да. — Это становилось все опаснее. Если ей изменит решимость — все кончено, Джинни никогда не получит того, в чем нуждается. — То есть я хотела сказать «нет». Мне вообще не следует здесь находиться. И ты это знаешь, Даллас. Или ты уйдешь, или я не смогу здесь остаться.
Он скрестил руки на груди и прищурился, глядя на лампу возле кровати.
— Ты была замужем?
— Да! — Как бы это ни выглядело с точки зрения закона, Рей действительно была замужем. — Мы с Джоном… с Уорреном были женаты.
— Я имел в виду кого-то до него.
— Нет, не была, — покачала головой Рей. — А почему ты об этом подумал?
— Ты была такой… Рей, я не в силах этого забыть! Глупо было прикидываться, будто она не догадалась, о чем речь.
— И ты тоже об этом подумала, — добавил он.
Она провела пальцами по волосам, неловко задев болезненную шишку на затылке.
— Не думаю, что такое можно забыть. Во всяком случае, я не смогу. Ничего подобного… — И зачем она вообще открыла рот? Хватит, сказано и так больше чем нужно! — Словом, я ничего не забыла.
— Я тоже. Но сейчас я имел в виду Джинни.
— Джинни? — Рей сделала вид, будто ищет что-то в сумке. — Ах вот что! Нет, я не была замужем за ее отцом. — На сей раз ложь давалась ей легко. — Все это осталось в глубоком прошлом. Уоррен помог мне его забыть. — А вот это была правда.
— Я рад, что ему это удалось.
— Рад? — Рей застыла, погрузив расческу в волосы. — Впрочем, а почему бы и нет?
— По молодости мы часто совершаем ошибки.
— Если ты имеешь в виду Джинни, то зря. Джинни никогда не была ошибкой.
— Она прелесть.
— Она просто прекрасна. В ней есть все, что мне дорого. И ради нее я готова на все.
Временами Рей почти удавалось забыть о том, что отцом Джинни был Уилли Скегс. Но в эту минуту ей вдруг припомнилась его жуткая рожа, нависшая над ней в ту роковую ночь. Иногда у нее возникало желание как-нибудь потихоньку пробраться в Глед-Таймс, чтобы своими глазами полюбоваться на его могилу.
Судя по всему, Даллас ожидал продолжения рассказа, и Рей добавила:
— Жду не дождусь, когда наступит завтра, чтобы поскорее ее увидеть!
— У тебя очень красивые волосы.
С каждым разом он смущал ее все сильнее и сильнее. — Спасибо. — Пожалуй, перестать расчесывать волосы было бы глупо, и она снова подняла руку с расческой.
— Хочешь, я тебе помогу?
Рей поспешно плюхнулась на край кровати, перебросила копну волос так, чтобы скрыть лицо, и буркнула:
— Нет уж, спасибо. Лучше ступай спать.
Он молчал, и она не могла ни услышать, ни почувствовать его. Или угадать, что он подошел совсем близко.
— Ты устала. — Даллас ласково отобрал у Рей расческу. — Расслабься и постарайся просто получать удовольствие.
Расслабиться?.. Ну да, особенно когда его ладонь легла ей на плечо! Поначалу Даллас то и дело застревал в длинных спутанных прядях, но мало-помалу расческа стала легко проходить от корней волос до самых кончиков.
Ну уж нет, больше она не позволит себе расслабляться!
— Мне еще никогда в жизни не приходилось этого делать, — заметил Даллас, гладя ее по шее. — Волосы у тебя отливают рыжим.
— Нет, неправда.
— Правда — можешь мне поверить. Когда по ним проводишь расческой, мелькают рыжие искры.
Ну вот, приехали: она сидит на кровати покойного Джесса Келхауна, а его брат Даллас расчесывает ей волосы и обсуждает то, как в ее волосах мелькают рыжие искры!
— Это так успокаивает, — продолжал Даллас. — Мне нравится тебя ласкать.
— Не смей об этом говорить! — возмутилась она, бессильно зажмурившись.
— Мне нравится тебя ласкать. Мне нравится заниматься с тобой любовью.
Если он хотя бы перестал ее расчесывать, может, у Рей хватило бы сил отодвинуться. Но медленные, завораживающие движения все продолжались…
— Ты сказала, что должна подумать. Думай вслух.
— Чтобы выболтать все, что я, по-твоему, стараюсь скрыть? Он замер на миг, но тут же снова провел расческой по ее волосам.
— Ты настоящий циник. Подозрительный маленький циник.
— Я реалистка. И к тому же здорово растеряна и испугана. Иначе я ни за что не сидела бы здесь, среди врагов.
— Я тебе не враг.
Неужели ей никогда больше не удастся вернуть спокойную, размеренную жизнь?..
— Ты же сам сказал, что я прибрала к рукам кое-что, принадлежащее тебе. Целую кучу всяких вещей. А я говорю, что ничего подобного не делала. Разве это не превращает нас во врагов?
— Это делает нас противниками, но нам вовсе не обязательно становиться врагами.
— Хватит словоблудия! Я была и осталась женщиной, на которой женился муж твоей сестры! Двоеженец. И не пытайся уверять меня, будто ты не принял сторону сестры.
— Этой ночью я действую исключительно в своих интересах.
— Поскольку это связано с сексом, — буркнула Рей. Она почувствовала какое-то движение, и когда его губы коснулись ее шеи как раз над воротом платья, ей стало ясно, что Даллас стоит на коленях. Он легонько придерживал ее за плечи.