Тереза положила Библию на место и достала из кармана узкий кожаный футляр.
— Этот жемчуг стоит пятьдесят тысяч долларов. Гораздо больше того, что я взяла из сейфа.
Лука даже не притронулся к бусам и с улыбкой взглянул на Терезу.
— Дайте мне пятьдесят тысяч наличными, и я уйду.
— И чтобы я больше никогда о тебе не слышала — ты меня понял? Деньги получишь завтра вечером.
София не могла заснуть — ворочалась с боку на бок, потом встала и пошла за таблетками. Пузырек из-под снотворного был пуст. Она выбросила его в мусорную корзину и порылась в выдвижном ящике ночного столика в поисках валиума. Осталось всего несколько таблеток. Ее прошиб холодный пот. Чем больше она об этом думала, тем больше отчаивалась.
Одевшись, она на цыпочках спустилась на первый этаж. Часы на лестнице пробили половину одиннадцатого. Женщины ложились спать рано — прежде всего из-за усталости. София с содроганием представляла себе долгие мучительные часы бессонницы, которые ждали ее впереди. Она вошла в кабинет, побарабанила пальцами по письменному столу (не поздно ли звонить?), наконец решилась и, сняв телефонную трубку, попросила оператора найти номер врача дона Роберто. Она не сомневалась, что он ее примет.
Одетый в домашнюю куртку доктор открыл дверь и провел ее в свой кабинет. У него было такое встревоженное лицо, что София поспешила его успокоить:
— Простите за поздний звонок. Наверное, мне надо было дождаться утра…
— Вы больны?
— Нет-нет, grazie, но вы, должно быть, знаете, что у Грациеллы бессонница? Вы не могли бы выписать какое-нибудь снотворное — могадон например? А я зайду в круглосуточную аптеку и там его получу. Вы ведь уже выписывали подобные вещи…
Он взял ручку и начал писать рецепт, потом оторвался и взглянул на Софию.
— А у вас как дела?
— О, у меня все хорошо… Да, и вот еще что: вы не дадите мне немного валиума — для моей золовки? Она очень нервничает после… Вы, конечно, слышали, что случилось в суде? Кажется, она говорила, что обычно принимает по десять миллиграммов… Она хотела привезти лекарство из Нью-Йорка, но забыла.
Доктор кивнул. Он хотел было что-то сказать, однако потом передумал и снова уткнулся в рецепт. Эти минуты показались Софии вечностью. Наконец он вырвал листок из блокнота и протянул Софии.
— Скажите ей, чтобы она не злоупотребляла этими таблетками. Может развиться зависимость. Но я понимаю, как вам всем сейчас тяжело…
Софии не терпелось поскорее уйти.
— Да, это было… нелегким испытанием для всех нас. Еще раз спасибо за помощь и понимание. Грациелла передает вам большой привет.
Он проводил ее до дверей.
— И вы, пожалуйста, передайте от меня сердечный привет всем вашим близким. Если я буду нужен — прошу вас, звоните в любое время.
Когда София ушла, он запер дверь кабинета и прошел по вестибюлю к своей квартире. Его жена смотрела телевизор.
— Все в порядке? — спросила она, взглянув на мужа.
Он вздохнул и закурил сигару.
— Да. У Грациеллы Лучано бессонница. Это приходила ее невестка София.
— Я удивляюсь, как они вообще могут спать после того, что им пришлось пережить. Ты пропустил вторую серию. Та блондинка, оказывается, вовсе ему не жена, а ее муж — отец того ребенка, которого нашли на крыльце…
Они углубились в перипетии очередной серии мыльной оперы, благополучно забыв про Софию Лучано.
София приняла две таблетки валиума и с закрытыми глазами откинулась на спинку водительского сиденья. Сама мысль о том, что у нее есть таблетки, уже успокаивала. Кто-то тихонько постучал в стекло машины. Она чуть не умерла от разрыва сердца.
— Синьора? Это я. Я вас напугал? Простите. Я сидел в баре на той стороне улицы.
София нажала кнопку, и автомобильное стекло плавно поехало вниз.
— Комиссар Пирелли? Здравствуйте. Извините, я вас не узнала… А я ездила в аптеку, покупала лекарства для мамы, Грациеллы.
— Может, выпьете со мной за компанию?
— Спасибо, нет. Мне надо отвезти лекарства домой.
— Ну пожалуйста — всего одну рюмочку! Или кофе? Видите ли, в ходе расследования всплыли некоторые детали, и мне бы хотелось поставить вас в известность. Я собирался завтра к вам заехать.
София не знала, как быть. Завтра она уезжает в Рим, и Пирелли застанет дома только Грациеллу и Морено. А это крайне нежелательно…
Видя, что она раздумывает, Пирелли улыбнулся:
— Я не отниму у вас много времени. Всего несколько минут. Знаете, терпеть не могу пить в одиночку!
В баре было много народу, и Пирелли предложил пройтись один квартал до другого бара. Где-то на полпути София остановилась возле открытого кафе: столики еще не убрали в помещение, несмотря на то что летний сезон давно кончился.
— Может, сядем здесь, на улице? Я бы выпила капуччино.
— А вы не замерзнете?
София покачала головой. Она была в темной норковой шубке. Он отодвинул ей стул и жестом подозвал официанта.
— Вы хотите есть?
— Нет, только кофе.
— Печенье, пирожное?
Она улыбнулась и снова покачала головой. Пирелли заказал два кофе и коньяк для себя. Его немного знобило от вечернего холода, но он молчал.
— Простите, вы, наверное, не привыкли к таким заведениям, — смущенно пробормотал он, вытирая рукав бумажной салфеткой. — В баре было бы лучше. Если хотите…
— Здесь хорошо. Не волнуйтесь, комиссар.
Официант принес им кофе, дрожа на пронизывающем ветру. София плотнее закуталась в шубку, уже ощущая приятную легкость в голове. Она подняла руку и вернула официанта.
— Я передумала. Принесите мне тоже коньяку.
Пирелли тут же протянул ей свою рюмку. Она поблагодарила и отпила глоток, чувствуя, как крепкий напиток согревает ее. Он предложил ей сахар, она отказалась. Он положил себе в кофе две ложки и помешал.
— Вы сказали, что в расследовании появились какие-то новые детали, комиссар?
Пирелли кивнул.
— Прошу вас, зовите меня просто Джо.
Вообще-то он не собирался рассказывать ей о ходе расследования и не планировал завтра ехать на виллу. Это был лишь предлог, чтобы она с ним осталась. Покашляв, он начал теребить свой галстук.
— Да… это имеет отношение к вашему делу, особенно к вашим детям.
Он видел, как по ее лицу пробежала тень печали — это длилось всего несколько мгновений. Ему захотелось взять ее за руку, утешить ласковыми словами… Она отвернулась, красивый профиль застыл в неподвижности.
— Кажется, сегодня мы нашли оружие, из которого их убили.
— Вы знаете, кому оно принадлежит?
— Пока нет, но скоро узнаем. Это «магнум» сорок четвертого калибра. Мы почти вышли на убийцу. Мы полагаем, что это тот же человек, который застрелил Пола Кароллу. — Он уже сказал больше, чем надо, и все же продолжил: — Наш подозреваемый — Лука Каролла, сын Пола Кароллы. Со дня на день он будет арестован, синьора.
София повернулась к нему лицом. По его словам выходит, что американский паренек, который прячется у них на вилле, не убивал Кароллу. Значит, Морено все-таки сказал правду… Она немного расслабилась и отпила еще глоток коньяка.
— Так вы его выследили? Когда вы к нам приходили, вы еще только пытались его найти.
Пирелли довольно улыбнулся и проговорил уже осторожнее:
— Мы можем выследить кого угодно и кого угодно найти. Современное компьютерное оснащение позволяет легко передавать данные из страны в страну, из города в город. Отпечатки пальцев за две секунды можно отправить по факсу.
Он нарочно сменил тему разговора и ждал новых вопросов о Луке Каролле. Но она слушала его, сосредоточенно сдвинув брови.
— А могут ли ваши компьютеры, к примеру, найти ребенка, который пропал много лет назад?
На миг задумавшись, Пирелли кивнул:
— Пожалуй, да… Их преимущество состоит в том, что к информации получает доступ большее количество людей. Сами компьютеры никого не выслеживают, они лишь ускоряют процесс поиска. Вы загружаете данные — все, что вам известно, к примеру, о том же пропавшем ребенке, — и пересылаете их в Рим. А уже оттуда ваша информация расходится по всей Италии, а если нужно, и по всему миру. Раньше на такие вещи уходило несколько лет, теперь же… несколько часов.
— И что, каждый имеет доступ к этим компьютерам?
— Нет-нет, далеко не каждый… Но если взять, скажем, наш пример с ребенком, то в ходе розыска мы, разумеется, должны задействовать все службы и организации…
София кивнула и взглянула на него.
— У вас на верхней губе застыла капелька кофе.
Пирелли удивленно вскинул брови и вытер салфеткой рот.
— Все?
София кивнула. Пирелли заметил перемену в ее настроении. Он видел, что она погрузилась в собственные мысли, но не имел понятия, о чем она думает.
А думала София о том, как ей найти своего сына. Пирелли — вот тот человек, к которому надо обратиться за помощью. Она решила пока молчать, однако зерно было заронено. Конечно, сейчас, учитывая ситуацию на вилле, даже и речи быть не может ни о каких поисках, но когда-нибудь в будущем…
Пирелли попытался ее отвлечь.
— Это еще ничего, — засмеялся он, — хуже, когда в зубах застрянет шпинат. Придешь домой, глянешь в зеркало — а у тебя, оказывается, весь зуб черный от шпината! И что меня всегда удивляет — так это почему все молчат? Наверняка видят и молчат…
София захихикала, и он нагнулся к ней:
— У вас чудесный смех, очень заразительный… Хотите еще коньяку?
Она согласилась, сказав, что потом все-таки поедет домой.
Официант принес счет, но они тут же отправили его за новой порцией коньяка. Разговор на время прервался. Пирелли лихорадочно придумывал, что бы такое сказать — остроумное и оригинальное. София же просто наслаждалась чувством легкости и беззаботности, которое возникло у нее после валиума с коньяком.
— Простите, вы что-то сказали? — спохватилась она, прослушав вопрос.
— Пустяки, даже не стоит повторять. Вы были где-то очень далеко.
София привычным жестом склонила голову набок. Ее темные глаза сверкали. Она подалась вперед, опершись на локоть.