Слухи и домыслы накалили атмосферу в монастыре до предела. Самые смелые из мальчишек совершали вылазки в тот конец коридора, где находилась комната Джорджио, в надежде что-нибудь разведать. Одного из них застал под дверью загадочной комнаты брат Томас. Он схватил проказника за шиворот и отвел в кабинет отца Анджело, который сделал ему серьезное внушение. За ужином братия веселилась, слушая рассказ Томаса о том, что проказник Джованни был согласен на любое наказание, но умолял не вводить его в комнату к дьяволу.
— Послушай, Джованни, разве сам ты не этого хотел? Прости меня, если я неправильно понял, почему ты крался на цыпочках по коридору. Я решил, что ты собираешься открыть дверь чужой комнаты.
Брат Томас закатил глаза и скопировал жалобное выражение лица перепуганного до смерти мальчишки.
— О нет, брат Томас, — вымолвил он тоненько. — Я катал по коридору мра… мраморный шарик и по… потерял его… — Брат Томас шмыгнул носом, совсем как Джованни, и рассмеялся.
Отец Анджело засунул салфетку обратно в деревянное кольцо, и в трапезной наступила тишина.
— Наверное, стоит сказать детям правду, чтобы они не доставляли нам лишних хлопот. Рассказы Джованни только распалят их воображение.
Брат Маркус сделал глоток вина и поднес бокал к свече, наблюдая за тем, как вино меняет цвет.
— Я согласен, — сказал он. — И потом, если кому-нибудь из детей все же удастся заглянуть в его комнату, у них не останется сомнений в том, что у нас действительно поселился дьявол. У Джорджио злобный язык и совсем не детские мозги, вам не показалось? Я спросил у него: «Как вам понравился гороховый суп, синьор Каролла?» А он ответил: «По вкусу напоминает мочу». Я ему говорю: «А на мой взгляд, похлебка удалась». Он поднял за ножку цыпленка, которого приготовил брат Эмери, и говорит: «А это, вероятно, результат запора того, кто сварил похлебку на своей моче». — Брат Маркус хмыкнул и обвел взглядом собравшихся. — Надо признать, что он не так уж не прав относительно нашего повара!
Это замечание было встречено дружным хохотом, но отец Анджело поджал губы, выражая недовольство таким поворотом разговора.
— Я поговорю с детьми, — заявил он сдержанно. — Если нашего гостя не устраивает здешняя кухня, узнайте, что бы он хотел есть. Этот мальчик, братья, очень важная персона. И я хочу, чтобы вы об этом всегда помнили.
Братьям стало стыдно за неуместное веселье, тем более что в их глазах Джорджио Каролла был фигурой трагической.
На следующий день во время заутрени отец Анджело попросил детей упомянуть в своих молитвах несчастного калеку, который приехал к ним в монастырь, чтобы закончить свои дни в мире и тишине святой обители. Они должны были помолиться о спасении его души и держаться подальше от его комнаты, а также не шуметь во дворе под его окнами. Тот, кто осмелится войти в его комнату, будет строго наказан.
Лука неоднократно пытался нарушить запрет, но всякий раз ему мешали проходившие по коридору монахи. Мальчишки дразнили его и говорили, что он трусит. В порыве злости он поклялся, что сделает это в ту же ночь. А те, кто ему не верит, могут подавиться своими словами.
Дрожа от страха, Лука в кромешной темноте спустился по лестнице и двинулся по коридору. Он покрылся холодным потом, зубы у него стучали, однако он понимал, что вернуться назад сейчас нельзя — никто не поверит в то, что он сдержал слово. Лука решил пробраться на кухню, отогреться там, а потом вернуться в спальню и придумать историю. Он осторожно ступил на лестницу, ведущую в кухню.
На кухне горел огонь в печи. Лука потер ладони и подошел к печке погреться. В это время за дверью раздался хриплый голос брата Томаса. Мальчик огляделся в поисках места, где можно спрятаться, и нырнул в кладовую прежде, чем в кухню вошли брат Томас и брат Эмилио с пустым подносом.
— Посмотри, он едва прикоснулся к цыпленку… Даже молока не попил, — покачал головой Эмилио.
— Ну и ладно, не хочет — не надо, — отозвался брат Томас и, присев за стол, быстро покончил с остатками.
Лука слышал, как монахи придвинули стулья к огню, и принялся молиться, чтобы им не пришло в голову полезть за чем-нибудь в кладовую. Он прижался ухом к двери и стал подслушивать их разговор.
— Я попробовал быть с ним поласковее, а он запустил мне в голову Библией. Откуда только у него столько сил! Я знаю, что Анджело хочет, чтобы мы заботились о нем, но это невероятно трудная задача…
Запах свежезажаренного цыпленка, который лежал на блюде в кладовой, сводил Луку с ума. Он не выдержал и, придвинув еду поближе, оторвал от цыпленка ногу. Только уничтожив половину блюда, Лука почувствовал, что наелся до отвала. Тогда он свернулся калачиком под полками и стал ждать.
Он наверняка заснул бы, если бы не замерз. На кухне было тихо. Лука приоткрыл дверь кладовой и увидел, что огонь почти погас, а монахи ушли. Он немного согрелся у печки, а затем вышел в коридор.
Вернувшись в спальню и забравшись под одеяло, он достал из кармана вторую цыплячью ногу, съел ее, а кости спрятал под подушкой.
Утром он едва не проспал службу. Его разбудил один из приятелей.
— Я вошел и увидел такое страшное существо, такое… Подождите, я расскажу вам после…
Мальчики поспешили в часовню, сбегая по лестнице через ступеньку. Сейчас у них не было времени слушать байки.
Лука вышел из спальни последним. Когда он пересекал монастырский двор, в голову ему пришла прекрасная идея: если пройти через огород и маленький фруктовый сад, то можно заглянуть в окно запретной комнаты и посмотреть, что там происходит.
Монастырские стены отбрасывали длинные тени под холодным зимним солнцем. Лука проделал задуманный путь беспрепятственно и оказался под окнами.
Он подпрыгнул и, зацепившись за подоконник, подтянулся на руках. В следующий миг он вскрикнул и шлепнулся на землю. Из покрытого инеем окна на него глянуло чудовище, настоящий дьявол с широко поставленными глазами, приплюснутым носом и толстыми красными губами. Лука онемел, но пересилил страх и заглянул в окно еще раз.
Теперь огромная голова с прозрачными глазами заметила его, и из ее отвратительного рта высунулся язык… От этого лицо чудовища стало совсем уж омерзительным, и Лука бросился бежать. Никогда в жизни он не бегал так быстро. Он упал и разбил коленку, но не почувствовал боли. Остановился и перевел дух он только тогда, когда оказался на монастырском дворе, в полной безопасности.
Лука несся как угорелый и со всего разбега налетел на отца Анджело, который схватил его в охапку.
— Почему тебя не было на заутрене, Лука?
— Я был болен, отец!
— Кажется, я догадываюсь, по какой причине.
Отец Анджело приволок Луку в класс и посадил на место. Пройдя вдоль парт, он остановился у доски.
— Тихо, дети! Сегодня утром брат Эмилио сообщил мне неприятную новость. Я намерен задать каждому из вас один вопрос и требую, чтобы вы отвечали правду. Я не потерплю вранья. Ночью кто-то пробрался на кухню и украл половину цыпленка, которого брат Эмилио приготовил на обед…
Мальчики удивленно переглядывались и перешептывались. Отец Анджело сделал паузу и продолжил:
— Я хочу, чтобы тот из вас, кто это сделал, вышел вперед. Он будет наказан, но если признается немедленно и публично, то я не стану наказывать всех. В противном случае все вы будете лишены возможности играть в футбол в течение месяца.
Возмущенный ропот пронесся по классу, мальчики стали оглядываться в поисках виновного в своих рядах. В этот момент в класс ворвался брат Томас. Он подошел к отцу Анджело и шепнул ему что-то на ухо, после чего поспешно удалился.
— Я требую, чтобы вор вышел вперед… Я жду…
Дети молча смотрели на него. Отец Анджело встретился взглядом с Лукой.
— Хорошо, вы можете идти. Вор не сознался, и теперь уже поздно. Футбола не будет целый месяц. Постройтесь в одну шеренгу во дворе и ждите меня. Лука, подойди, пожалуйста, к доске.
Лука стоял у доски, пока мальчики выходили из класса, бросая в его сторону злобные взгляды. Когда за последним из них закрылась дверь, отец Анджело обратился к Луке:
— Ты не хочешь ничего мне сказать по этому поводу?
— Нет, отец. Если хотите, я сам расспрошу каждого, — с готовностью предложил Лука.
— Я не думаю, что в этом есть необходимость, — отозвался тот и положил на стол перед мальчиком горстку куриных костей. — Что это такое, Лука?
— По-моему, это то, что осталось от куриной ноги, отец, — внимательно оглядев кости, заявил он.
— Это нашли у тебя под подушкой. Брат Томас принес их сюда, обыскав спальню. И он нашел их, я повторяю, у тебя.
— Не может быть! — в порыве притворного недоумения воскликнул Лука.
— Может. А теперь я спрашиваю тебя прямо: украл ты цыпленка из кладовой или нет?
— Нет, отец.
— Ты готов поклясться на Библии, что говоришь правду?
Лука положил руку на Библию и торжественно начал:
— Клянусь всемогущим господом, что… — Его голубые глаза казались невинными и чистыми, как безоблачное весеннее небо. Ни единого намека на угрызение совести. Его взгляд заставил отца Анджело покраснеть.
— Можно мне сказать, отец? — попросил Лука и получил в ответ молчаливый кивок. — Вы знаете, брат Томас самый толстый здесь, и ему нужно больше еды. Может быть, это он взял цыпленка и теперь стыдится признаться или…
— Или что, Лука?
— Может быть, это сделал тот, кто живет в дальнем конце коридора. Его комната недалеко от кухни…
Отец Анджело медленно сел и сложил на груди руки.
— Коль скоро ты стараешься обвинить нашего гостя, сегодня вместо работы в саду пойдешь с братом Эмилио убирать его комнату.
Лука облизнул пересохшие от волнения губы. Он испугался, но умел скрывать страх так же талантливо, как ложь. Равнодушно пожав плечами, он попросил разрешения удалиться. Отец Анджело смотрел ему вслед, у двери Лука оглянулся и улыбнулся ему. Анджело склонил голову, чтобы помолиться, однако в эту минуту дверь снова растворилась. Он надеялся, что это вернулся Лука.