— Ты знаешь, кто Джорджио для Луки? Его семья… В этом ущербном мальчике Лука нашел мать, отца и братьев… Джорджио научил его любить. Я вижу в этом промысел Божий и благодарю за это Господа.
— А кто Лука для Джорджио?
— Претворение его мечты. Лука сильный, здоровый, красивый мальчик. Джорджио защищается своим интеллектом от людей как щитом, а с Лукой он может общаться спокойно. Они прекрасно дополняют друг друга: у Луки есть сила и здоровье, у Джорджио — мозги. Вместе они одно целое.
— Как угодно, отец, но меня беспокоит то, что они слишком близки. И если они одно целое, то не станет ли утрата Джорджио для Луки слишком тяжелой? В одном человеке он потеряет сразу всех близких.
Отец Анджело сел за письменный стол и разложил на нем бумаги, давая понять брату Томасу, что аудиенция закончена.
— Я подумаю о том, что вы сказали. В любом случае, когда Джорджио покинет этот мир, я останусь рядом с Лукой. Я благодарен вам за то, что вы согласились обсудить со мной этот вопрос. Уверен, вы действовали из лучших побуждений, потому что хотели, чтобы я был в курсе сложившейся ситуации.
Брат Томас удалился с чувством провинившегося школьника, которого отчитал учитель. Не успела за ним закрыться дверь, как раздался осторожный стук в окно.
Это был Лука. Его лицо потемнело от загара из-за постоянного пребывания на свежем воздухе, а светлые волосы, остриженные коротко, чтобы на жаре не развелись вши, походили на нимб. Его глаза сияли небесной голубизной. При виде Луки у отца Анджело перехватило дыхание — мальчик был потрясающе красив. Казалось, Господь посчитал слишком совершенным это свое создание и, как художник кистью, нанес на его щеки два темных пятнышка — очаровательные ямочки, которые появлялись, когда Лука улыбался. А в эту минуту он улыбался во весь рот.
— Повозка для Джорджио готова, и мы все по очереди ее испытали. Он не упадет с нее. Вы не могли бы выйти и взглянуть на повозку?
Хотя отцу Анджело хотелось улыбнуться ему в ответ, он нахмурился и посмотрел на стенные часы.
— Ты опоздаешь на урок географии, Лука. Если завтра у меня будет время, я взгляну на нее. А теперь поспеши в класс. Мне надоели твои бесконечные опоздания. Но еще больше огорчают твои плохие оценки. Если ты не исправишься, мне придется ограничить твое общение с Джорджио. Иди.
Ямочки на щеках у Луки исчезли, и он молча кивнул. Его губы исказила злобная усмешка, когда он повернулся к отцу Анджело спиной. Тот стал собирать учебники для занятий и не видел, как лицо Луки изменилось, утратив ангельское выражение.
— Ты кусок дерьма, поганый ублюдок… — Волна ненависти и злобы накатила на него.
Брат Томас не хотел прятаться нарочно, однако, заметив Луку, который остановился в тени деревьев, он задержался. Он видел, как улыбался мальчик, разговаривая с отцом Анджело, и что потом стало с его лицом. Брат Томас не слышал, что сказал Лука, но выражение его лица потрясло монаха до глубины души.
Глава 12
Каролле потребовался не один год, чтобы встать на ноги после так называемой войны. Он потерял все состояние и, кроме того, часть чужих денег, вложенных в его бизнес, однако компаньоны по-прежнему были готовы иметь с ним дело. По большей части в надежде вернуть утраченное.
Обанкротившийся Каролла стал действовать активно. Он начал с самого низа: принялся распространять наркотики через сеть уличных торговцев, что давало возможность для быстрого оборота капитала. Он захватил главную дилерскую сеть в Неаполе, что позволило ему открыть новые заводы по очистке сырья во Франции. Он возобновил прежние контакты в Канаде и Бразилии, а также во Флориде. Теперь спрос у него превышал предложение, и в поисках нового источника сырья Каролла направился в Китай, где заключил два крупных контракта. Он обладал нюхом на наркотики и большой изобретательностью в том, что касалось перевозки сырья.
Палермо по-прежнему оставался для Кароллы предметом особого вожделения, а торговые компании Лучано раздражали его, как спелый, но запретный плод. Каролла хотел бы вкусить от него, однако получил хороший урок. Его раны еще не затянулись, но он знал, что чем быстрее оправится после удара, чем большую долю в своих прибылях предложит американским боссам, тем скорее наступит тот день, когда он доберется до этого плода. И тогда он поглотит его изнутри, как червь: сначала выест сердцевину, а потом доберется до кожуры. И Лучано уже не спасется. В свое время у него будет столько наличных, что любая семья в Палермо захочет иметь с ним дело. А до тех пор придется довольствоваться тем, что есть.
Приезжая в Палермо, Каролла останавливался у Лидии. В последний раз он прочел у нее письмо от отца Анджело, который сообщал об улучшении здоровья Джорджио и благодарил за щедрые дары. Каролла вдруг решил, что монах обманывает его и хочет скрыть смерть Джорджио, чтобы продолжать тянуть из него деньги. Можно подумать, что его сын в состоянии заниматься вместе с другими детьми! Они водят его за нос, и, чтобы прекратить это, следует нанести неожиданный визит в монастырь.
Лука приладил кожаный ремень к спинке кресла на колесах так, чтобы Джорджио мог держать голову в вертикальном положении. Он подхватывал его под подбородок, но не туго, чтобы не причинять боли. Сидя на подушках в своем кабриолете, Джорджио являл собой странное зрелище и был похож на инопланетянина. Он очень быстро уставал и нуждался в отдыхе, но его кожа перестала быть желтой, а на щеках появился румянец, потому что он много времени проводил в саду на свежем воздухе. Лука приколотил к креслу большой зонтик, так что Джорджио всегда сидел в прохладной тени. Он плохо переносил жару, и Лука приспособил к креслу бутылку с водой и шлангом, так чтобы Джорджио мог в любую минуту попить.
Отец Анджело предложил Джорджио заниматься в классе вместе с другими детьми, и под давлением Луки тот согласился. Он опережал на уроках всех, и это придало ему уверенности в себе. Кроме того, Джорджио стал пользоваться невероятным авторитетом среди мальчишек. Его способности и пытливый ум благотворно действовали на остальных, а Лука сиял от гордости, когда его друг задавал брату Луи вопросы, на которые монах не мог найти ответы даже в толстых томах монастырской библиотеки.
Однажды они изучали «Ромео и Джульетту». Джорджио помигал лампочкой на кресле, чтобы привлечь внимание учителя. Ему было трудно поднимать руку.
— Да, Джорджио?
— Скажите, а каков состав того яда, который монах дал Джульетте? Какие ингредиенты позволили ей так убедительно притвориться мертвой? Ведь у нее наверняка должен был прощупываться пульс?
— Это литературное произведение, Джорджио. И в нем допустима определенная доля вымысла.
— Я предполагаю, что это была небольшая доза стрихнина. Сильное отравление стрихнином вызывает резкое понижение кровяного давления и полный коллапс, смерть наступает в течение нескольких минут. Что же касается Ромео…
— Нет, нет, Джорджио! Я уверен, что Ромео принял не стрихнин. Это был травяной настой, изготовленный монахом по старинному рецепту.
— Это мог быть и стрихнин. В те времена его использовали как слабительное и тонизирующее средство. Он очень эффективен и быстро действует. В зависимости от дозировки стимулирует спинной мозг, активизирует двигательные нервы и мускульную деятельность…
— Это очень интересно. Только я не понимаю, какое это имеет отношение к «Ромео и Джульетте».
Класс застыл в напряженном ожидании, дети переводили взгляд с Джорджио на брата Луи, который растерянно чесал в затылке. От еще большего смущения его спас звонок, но ученики не захотели покинуть помещение. Они увлеченно вчитывались в текст, в то время как обычно при звуке звонка их словно ветром сдувало.
Распустив детей, брат Луи сам просмотрел пьесу и взял с собой толстый том Шекспира на ужин тем же вечером. Он положил его на стол и спросил у братии, считают ли они «Ромео и Джульетту» подходящим произведением для изучения в таком нежном возрасте.
Джорджио продолжал излагать свою теорию о ядах мальчикам, которые собрались вокруг его кресла. Они были потрясены, узнав, что Джорджио сам несколько раз принимал стрихнин, небольшая доза которого позволяла ему лучше контролировать конечности во время визитов отца.
Лука стоял за спинкой его кресла и гордо кивал головой в подтверждение словам друга. Он повез Джорджио через двор в комнату.
— Это правда? Ты действительно принимал стрихнин? — спросил его Лука, когда они остались наедине.
— В стародавние времена яды принимали так, как теперь лекарства, — устало прикрыв глаза, ответил Джорджио.
Кресло тряхнуло, и Джорджио поморщился от боли. Он был еле живой от усталости и хотел поскорее лечь в постель.
— Откуда ты все это знаешь? — спросил Лука.
— Из книг. Из них можно узнать обо всем. Тебе нужно больше читать, Лука. Ты прочел Диккенса, которого я тебе дал?
— Где ты берешь все эти книги?
— В книжной лавке, где же еще! Я делаю заказ, и мне их присылают. Отец открыл для меня счета во всех крупных книжных лавках Палермо. И в магазинах тоже. Стоит лишь заказать, и мне пришлют все, что угодно.
— Все?
— Да.
— Тогда почему ты не закажешь новое кресло?
— Хорошо. Я просто не подумал об этом.
— Только сначала нужен каталог, чтобы мы выбрали лучшее. А другие вещи ты тоже можешь заказать?
— Например, какие?
— Садовый инвентарь, саженцы и семена… и радио.
— Договорились, мы посмотрим каталоги, когда я отдохну немного.
Пока Джорджио спал, Лука пролистал каталоги и отметил в них то, что хотел бы заказать. В том числе кое-что и для себя лично. Тем же вечером они с другом заполнили бланки заказов, и Лука собственноручно заклеил конверт и побежал на почту. У него было великолепное настроение, и полдороги он проскакал на одной ножке.
Через три недели отец Анджело открыл ворота и впустил во двор людей с арбой, доверху нагруженной разным добром. Им пришлось оставить грузовик внизу в долине и тащить все это на себе в гору. На квитанциях нужно было расписаться, и отец Анджело попросил их подождать, пока он поговорит с Джорджио.