Наконец он услышал номер телефона ресторана «Сан-Лоренцо». Однако дозвониться не удалось, линия была постоянно занята. Эммануэль в досаде уже пожалел, что взял эту миссию на себя. Подумав, он решил, что самое безопасное — да, пожалуй, и единственное, что ему остается, — это поехать самому и поговорить с доном Лучано лично. К тому времени часы показывали четверть одиннадцатого.
Дон выбрал для ужина с сыновьями и племянником свой любимый ресторан по двум причинам. Во-первых, он являлся его фактическим владельцем и хорошо знал персонал. Во-вторых, на втором этаже ресторана имелся отдельный кабинет, безопасность которого очень легко обеспечить. Основной зал ресторана на ночь закрывался, так что после их прибытия двери должны быть заперты.
Дон Лучано приказал, чтобы в тот вечер их обслуживало ограниченное число людей. Телохранители должны были есть в нижнем зале, а водителям был отдан приказ ни на секунду не покидать машин и вернуться к ресторану в пятнадцать минут первого. Машины семейства Лучано хорошо известны, поэтому их нельзя было оставить на улице возле ресторана.
Мужчины вошли в отдельный кабинет только после того, как телохранители тщательно осмотрели каждый уголок. Когда они расселись вокруг резного дубового стола, на часах было девять.
Эммануэль доставил свою семью в безопасное место. Ему и самому предстоял еще долгий путь. Он направлялся в ресторан «Сан-Лоренцо».
Проехав примерно миль десять, он услышал громкий хлопок: лопнула задняя шина. Машину повело, Эммануэлю с большим трудом удалось затормозить на обочине. Нервы его были напряжены до предела, руки дрожали. Все еще сидя за рулем, он несколько раз повторил вслух: «Это всего лишь лопнула шина, лопнула шина». Но, пытаясь успокоить себя, он почти не сомневался, что в него стреляли.
Эммануэль тяжело дышал, в горле пересохло. С бешено бьющимся сердцем он открыл дверь… и вздохнул с облегчением: у него действительно лопнула шина.
Женщины оживленно обсуждали, кто в чем был одет на своей свадьбе. Грациелла не присоединилась к общей беседе. Она снова и снова прокручивала в голове разговор с Эммануэлем. Что случилось? Зачем ему срочно понадобился дон? Не придя ни к какому заключению, женщина попыталась думать о другом. Она устала, день был долгий, насыщенный, а завтрашний обещал быть еще более напряженным. К семи утра уже должны были прибыть сотрудники фирмы, обслуживающей свадьбы. Грациелла, которая очень серьезно относилась к любой мелочи, собиралась встретить их и проследить, чтобы все было сделано как следует.
Мойра подшучивала над Розой, заявляя, что самый полезный сон — до полуночи и невесте давно полагается лежать в постели. На лестнице пробили часы. Грациелла сверила свои часики и стала собирать со стола кофейные чашки и ставить их на поднос. София вызвалась убрать и предложила Грациелле сесть и расслабиться, но та отказалась от помощи. Придерживая перед свекровью дверь, София тихо заметила:
— Если не ошибаюсь, мама, вы собираетесь нагрянуть без предупреждения к своим внукам и проверить, чем они там без нас занимаются?
Грациелла рассмеялась и, выходя, бросила через плечо, что София прочла ее мысли.
В пятнадцать минут двенадцатого проезжавший мимо грузовик остановился, и водитель предложил Эммануэлю помощь. Вместе они сняли проколотое колесо и осмотрели при свете фонаря запасное. На вид оно казалось почти совсем спущенным.
Грациелла тихо открыла дверь в спальню, где поселили детей. Мальчики лежали на кровати лицом друг к другу, Карло покровительственно положил руку на плечо младшего брата. В большой двуспальной кровати они казались совсем крошечными, невинными младенцами, и при виде этой умиротворенной картины Грациелла не смогла сдержать улыбки.
Убедившись, что дети благополучно спят, Грациелла собиралась уже выйти, как вдруг услышала какой-то звук, словно с крыши упала черепица. Она на цыпочках подошла к окну и обнаружила, что щель между створками ставней чуть шире, чем она ее оставляла. Грациелла взглянула в окно. На лужайке было пусто. Она посмотрела вдаль, в сторону главных ворот. В темноте были видны маленькие светящиеся красные точки — огоньки сигарет охранников, стоящих у главных ворот. Охрана ждала возвращения дона. Грациелла тихо закрыла ставни, но в последний момент защелка громко звякнула, и женщина затаила дыхание, боясь, что разбудила мальчиков. Она повернулась к кровати.
Ни один из внуков даже не шелохнулся, они лежали в тех же самых позах, что и раньше. Теперь, когда глаза Грациеллы привыкли к сумраку, она разглядела на подушке между головами мальчиков темное пятно. Не понимая, что это, она подошла ближе и склонилась над мальчиками. Темная жидкость пропитала их подушки.
В гостиной Роза хихикала над шуточками Мойры, когда весь дом содрогнулся от страшного крика. Роза первая увидела потрясенное и перекошенное от страха лицо бабушки. Грациелла стояла на площадке второго этажа, в ее расширенных глазах застыло выражение ужаса.
Оттолкнув Розу, София бросилась вперед, и прежде чем девушка успела опомниться, она была уже на середине лестницы.
— Мама, что случилось?
Грациелла схватила Софию за руку, пытаясь ее остановить, и со слезами стала умолять ее не входить в комнату.
— Что случилось, мама? Что там? — спросила Тереза.
Не добившись ответа, она последовала за Софией, когда та издала страшный низкий стон, перешедший в пронзительный визг:
— Мои малютки!
Поднявшиеся наверх женщины увидели в открытую дверь душераздирающую картину: София упала поперек кровати, прижимая к себе безжизненные тела мальчиков. По подушкам расплылось большое красное пятно. Убив каждого мальчика выстрелом в висок, убийца развернул их на кровати лицом друг к другу, так что следы от пуль оказались не видны, и положил руку Нунцио поверх одеяла на плечо младшего брата.
Сейчас пулевые отверстия были заметны. София, испачканная кровью сыновей, рыдала над их бездыханными телами, трясла их, стараясь оживить, отталкивала Грациеллу, попытавшуюся ее поднять. Она никого к себе не подпускала и кричала, чтобы ее оставили в покое.
Эммануэль ждал, пока накачают запасное колесо. Механик автосервиса посмотрел на шкалу манометра, затем наклонился, чтобы пощупать шину. Удовлетворенный результатом, стал отсоединять насос. Эммануэль нервно расхаживал взад-вперед, то и дело посматривая на часы. Было около половины двенадцатого.
Водитель дона Роберто постучал в дверь ресторана. Дожидаясь, пока ему откроют, он слышал внутри музыку и пение — записанную на пленку арию из оперы Пуччини «Турандот» в исполнении Паваротти. Музыка играла очень громко, водитель отошел на несколько шагов и посмотрел на ярко освещенные окна второго этажа. Потом постучал снова. Тем временем подъехал второй водитель. Водитель дона Роберто чувствовал, что что-то не так, дверь давно должны были открыть — если не один из телохранителей, то хотя бы официант.
Дверь черного хода тоже оказалась запертой. В окнах кухни горел свет, внутри продолжал звучать голос Паваротти, вроде бы он стал даже громче, или двоим мужчинам, которые все больше волновались, это только показалось. Они стали бить в дверь парадного входа ногами — безрезультатно. Тогда они несколько раз выстрелили в замок и выбили его.
Дверь распахнулась. В пустом ресторане ничто, казалось, не давало повода для беспокойства. На покрытых свежими скатертями столах уже лежали столовые приборы, все было готово к утреннему открытию. Ни один стул не был даже сдвинут с места. Но в зале не было ни телохранителей, ни работников ресторана.
Мужчины остановились рядом, с пистолетами на изготовку. Водитель дона Роберто медленно двинулся к двери с табличкой «Кухня». Когда он пнул дверь ногой, та свободно закачалась на петлях туда и обратно.
Кухня напоминала корабль-призрак, покинутый командой. Кастрюли с соусами для спагетти были предусмотрительно сняты с еще включенной плиты. Грязная посуда, сложенная в глубокую старомодную раковину, ждала, когда ее вымоют. Мешки для мусора стояли заполненные до половины, как будто кто-то занимался приборкой, но отошел на минутку и сейчас вернется. Да только вернется ли? Казалось, вот-вот на кухню войдет шеф-повар, потрясая деревянной ложкой и подпевая Паваротти, чей голос все еще разносился по зданию. Водители не обменялись ни словом, однако с каждой секундой их паника нарастала. Дверь черного хода была заперта изнутри на засов.
Эммануэль бросил монетку в телефон-автомат. Наконец-то номер ресторана оказался не занят. Слушая длинные гудки в трубке, он нервно барабанил пальцами по стеклу телефонной будки.
В ресторане зазвонил телефон. В пустом зале этот звон, сливающийся с голосом оперного певца, показался каким-то зловещим. Но звонки прекратились раньше, чем один из водителей успел найти аппарат и снять трубку.
Они еще раз обошли пустой первый этаж и стали по одному подниматься на второй. Лестница была слишком узкой, чтобы два человека могли идти по ней рядом.
Эммануэль в сердцах стукнул кулаком по стене телефонной будки. Когда телефон ресторана не ответил, он еще раз попытался дозвониться до виллы «Ривера», но номер был постоянно занят. Чертыхнувшись с досады, Эммануэль бегом вернулся к машине, выехал из гаража и погнал машину к ресторану «Сан-Лоренцо».
Паваротти допел арию, загремели неистовые аплодисменты. Певец поблагодарил аудиторию: «Grazie, grazie». Запись кончилась как раз тогда, когда водители подошли к двери отдельного кабинета. За дверью было тихо.
Дверь оказалась запертой снаружи на старинный железный засов. Навалившись вместе, два водителя освободили защелку и отодвинули засов. Выждав немного, они переглянулись, согласно кивнули друг другу и приготовились ворваться внутрь.
С пистолетами на изготовку они одновременно ударили ногами в тяжелую дубовую дверь. Дверь со скрипом открылась, потом стала медленно закрываться. Водитель дона Роберто придержал ее плечом, в тишине было слышно его тяжелое дыхание. Он заглянул внутрь.