Итак, растение картофеля всегда будет иметь ту же ДНК, что и его родитель, и практически не отличаться от него по вкусу и внешнему виду. Однако полностью идентичными они никогда не будут, потому что картофель не остается равнодушен к деталям собственного местоположения. В частности, растение, которое находится на большей высоте, может иметь более мелкие и густые листья.
Картофель, растущий на такой огромной высоте, реагирует на это опасное для его выживания обстоятельство еще одним способом, а именно – вырабатывает большее количество фитохимических соединений, которые можно сравнить с солнцезащитным кремом для растений. Эти антиоксиданты дают картофельным кустам возможность защититься от дополнительной дозы ультрафиолетового излучения.
– Это не просто еще одно картофельное поле… нет, это поистине удивительно. Я никогда раньше не видел, чтобы картофель рос так высоко, – сказал Алехандро, словно прочитав мои мысли. Он рассказал, что здешний микроклимат постепенно меняется и что земля тут прогревается, позволяя фермерам сажать картофель на все бóльших высотах. Однако, хотя благодаря изменениям климата некоторым фермерам и стало доступно больше земли, судьба этих сельхозугодий неясна, потому что из-за повышения температуры почва может стать слишком сухой. Алехандро упомянул нескольких фермеров, которым именно по этой причине пришлось отказаться от высокогорных участков.
Алехандро съехал с дороги и остановился на пустом поле, чтобы я мог поговорить с картофелеводами. На такой высоте я задыхался, даже попросту вылезая из джипа, Алехандро же бодро подбежал к фермерам и сразу начал засыпать их заранее подготовленными мною вопросами, переведенными им на испанский. Он громко окликнул меня: «Шарон, иди сюда!»
Алехандро был совсем недалеко, но для меня, всецело поглощенного борьбой с муками высотной болезни, эти несколько метров стали настоящим испытанием. Я страдал сразу от трех вещей: метеоризма, пульсирующей головной боли и сильной одышки. Каждый шаг давался мне с огромным трудом.
Заметив мое состояние, Алехандро попытался отвлечь меня и принялся театрально размахивать руками. В каждом его кулаке были зажаты по два свежевырытых ярких клубня. «Смотри, вот же он, мы его нашли. Картофель „пума маки“!» Это сработало. Думая теперь только об этом высокогорном сорте картофеля, я медленно брел к полю, где стоял Алехандро.
«Пума маки» переводится как «лапы пумы», и эти картофельные клубни действительно напоминают лапы большой коварной кошки. Алехандро достал перочинный нож и разрезал одну картофелину. Под темно-пурпурной кожицей оказалась кремовая мякоть, испещренная разветвленными прожилками еще более глубокого пурпурного цвета.
Глядя на этого темно-фиолетового красавца «пума маки», я гадал, сколько же хромосом у него может быть. Дикий картофель и человек представляют собой диплоидные организмы; это значит, что в ядрах наших клеток имеется по две копии каждой хромосомы.
Но, с другой стороны, одомашненный картофель может иметь более высокую «плоидность» (то есть число наборов хромосом в клетке) – это зависит от сорта. Большая часть картофеля на столах европейцев и американцев тетраплоидна, то есть содержит четыре копии каждой хромосомы вместо двух, а некоторые растения картофеля даже гексаплоидны, то есть имеют по шесть копий каждой хромосомы.
Мы до сих пор не знаем наверняка, почему какие-то растения (скажем, картофель, пшеница и табак) удвоили свои хромосомы, а какие-то – нет. Может ли это приносить пользу? Да, конечно. Наличие дополнительных копий означает более высокий уровень генетического разнообразия, а также защищает растение от вредных мутаций. А есть ли и в мире позвоночных примеры преимущества в выживании, напрямую связанного с более широким доступом к генетической информации, которая этому выживанию способствует?
Ну разумеется, есть! Это женщина с хромосомами XX! Вот почему женщины с набором XX имеют перед мужчинами преимущество в выживании на каждом этапе жизненного пути. При любом катаклизме – будь то голод, вызванный в ХХ веке политикой коллективизации, эпидемия, распространяющаяся из-за дурных условий существования, или экологическое бедствие – женщин выживает больше.
Это преимущество напрямую связано со способностью генетических женщин погружаться в генетическую историю человечества и находить там различные инструменты, которых так недостает мужчинам. Подобно полиплоидным растениям, обладающим огромным запасом приобретенных за миллионы лет выживания генетических знаний, женщины попросту умеют делать жизнь лучше. Они генетически превосходят мужчин, поскольку диплоидны по Х-хромосоме.
Кроме того, как я уже упоминал, около 23 процентов генов на так называемой «молчащей» женской Х-хромосоме могут избежать инактивации, а это предоставляет женщинам доступ к большему числу версий тех же самых генов, которые они могут задействовать. Наличие доступа к различным версиям одних и тех же генов в одной и той же клетке – это то, что я называю генетическим разнообразием, а возможность использовать их – это генетическая клеточная кооперация, как раз и дающая женщинам генетическое преимущество выживания.
Мой визит стал причиной появления умопомрачительного и невероятного шведского стола, составленного сугубо из изысканных блюд, имевших в своей основе картофель. Прошло всего несколько часов после моего приезда на Альтиплано, а местные жители уже наготовили яств из картофеля всех цветов и оттенков – прямо радуга, да и только! Причем стол поражал не одним лишь разнообразием цветов, но и потрясающим спектром запахов, текстур и вкусов. Никакие из этих блюд не походили на те, что мне доводилось едать прежде.
Там был «папа марилла», обладавший удивительной зернистостью, словно кто-то насыпал в клубень горсточку песка. Был «папа негро», угольно-черный снаружи и желтый внутри, со сладковатым вкусом и мучнистой текстурой. Я быстро потерял счет сортам картофеля, предложенным собравшимся, но честно перепробовал столько, сколько смог.
Алехандро обратил мое внимание на то, что, хотя картофель здесь и в изобилии, в рационе некоторых селян-перуанцев, особенно юных, зачастую не хватает белка из-за дороговизны в этой части страны высококачественных источников протеина.
На обратном пути в Куско мы видели множество ферм и нередко останавливались, чтобы поговорить с их хозяевами. Поскольку я потихоньку оправлялся от высотной болезни, Алехандро больше не торопился и показывал мне места, где фермеры добавили к традиционному картофелю еще и киноа с кукурузой. «Но эти культуры не выживают на такой высоте, – сказал Алехандро. – Они недостаточно сильны, чтобы справиться со всеми стрессами Альтиплано. Для них тут слишком холодно и слишком сухо. А вот папы, эти удивительные картофелины – настоящие мастера выживания. Думаю, папы будут здесь даже спустя много лет после того, как все люди покинут этот мир. И они будут благоденствовать».
Алехандро был прав. Картофель выживает и одерживает победу там, где другие растения терпят неудачу, потому что может в кризисные времена использовать свою историческую генетическую силу. Благодаря умению быстро восстанавливать жизненные силы, реагируя на вызовы окружающей среды (такие как недостаток воды и обилие или недостаток солнечного света), картофель способен выживать там и тогда, где и когда другие растения попросту гибнут. Кроме того, картофель может полагаться на клубни, эту подземную систему хранения пищи, которая позволяет ему дожидаться благотворных изменений окружающей среды.
Поскольку климат как на Альтиплано, так и за его пределами продолжает меняться, и людям, и всем прочим организмам тоже придется все больше и больше адаптироваться, опираясь на собственные силы, – если, конечно, мы хотим выжить как вид. Доступ к генетической информации каждой из своих клеток и ее использование, а также способность накапливать в своих телах больше энергии – вот что дарит генетическим женщинам изрядный запас бодрости и выносливости, позволяющий пережить мужчин. Реагируй, адаптируйся или умри – так звучит жесткая и холодная мантра, которой весь наш вид подчинялся с самого своего появления на этой планете. И некоторые из нас оказались более успешными в выживании, чем другие.
Как генетик и врач я провел много времени, размышляя о значении генетических различий между мужчинами и женщинами в том, что касается выносливости, позволяющей выжить при развитии патологических процессов. Масштабы этого значения мне даже довелось оценить самолично. Я имею в виду историю моего друга Саймона Айбелла.
Компания, которую я основал более десяти лет назад, расширялась, и мы арендовали дополнительные площади. Кабинет Саймона оказался всего в нескольких дверях от моего нового кабинета, так что виделись мы с ним нередко. В детстве врач напророчил мальчику рост не менее ста восьмидесяти сантиметров, однако Саймон остановился на ста сорока шести. Но для всех знакомых Саймона его рост был абсолютно неважен – к этому симпатичному человеку их влекло исходившее от него неотразимое обаяние.
Позже Саймон сказал мне, что его с самого начала заинтересовал логотип нашей компании – отпечаток пальца. «Вы похожи на генетического детектива, который пытается поймать гены-мошенники, – заметил он однажды вечером, когда мы оба допоздна засиделись на работе каждый над своим проектом. – Разве велик был шанс, что именно я стану вашим соседом… что из всех людей выбор падет именно на меня?»
Моя биотехнологическая компания, Recognyz Systems Technology, разрабатывала камеры (типа тех, которые сегодня используют для разблокировки смартфонов и входа в дом) и программное обеспечение для распознавания лиц, чтобы ускорить диагностику редких генетических заболеваний. Согласно последним данным Национальной организации по редким болезням, некоммерческой организации, работающей над повышением осведомленности о редких заболеваниях, нам известно более семи тысяч редких заболеваний, и их число продолжает расти по мере того, как объем наших знаний увеличивается. Хотя каждое из этих заболеваний по отдельности нельзя назвать обычным явлением, тем не менее сегодня от того или иного из них страдают в общей сложности более тридцати миллионов американцев и примерно семьсот миллионов человек во всем мире. Также моя компания намеревалась создать мобильное приложение для использования в медицинских учреждениях, которое позволило бы помочь семьям и врачам сократить время, необходимое для постановки правильного диагноза.