– Держитесь крепче! – крикнул Пул, как будто нам это могло помочь.
Наш паук упал на ледяной пол. Тот оказался тонкой корочкой, которая легко ломалась, – это и был тот самый хруст, когда сквозь нее проламывались один паук за другим. Подо льдом я на миг увидел черную пенистую воду, куда нас вниз головой тут же уволок паук.
В воде оказалось нисколько не холоднее, но я ощущал вокруг себя липкую вязкость, как будто меня бросили в чан с сиропом. Свет фонарей выхватывал загадочные хлопья и нити, наполнявшие жидкость вокруг меня. Обернувшись, я увидел, что ледяная «крышка» уже замерзает, но корочку льда тут же проломил очередной паук, идущий за нашим.
– Макнулись в расплавленную лаву по-титански, – расхохотался Майкл. – Вот это поездка!
– Долго еще? – простонал я. – На какую глубину мы будем опускаться?
– Настолько глубоко, насколько понадобится. Имей терпение. И погаси фонари, Эмри. Прибереги энергию для обогрева.
– Нет, подожди. – Мириам показала на ползущую вверх ледяную стену. – Посмотри туда. И туда!
Я увидел каких-то трубчатых существ длиной около полуметра или чуть меньше. Они цеплялись за стены – или, скорее, куда-то по ним целенаправленно ползли. Мелкие детали разглядеть было трудно, потому что они быстро исчезали из поля зрения.
– Жизнь? – спросил Пул, снова по-мальчишески возбужденный.
– Похоже на то, – согласилась Мириам.
Никого не предупредив, она высвободила руку из сетки, схватила одну из трубок и оторвала ее от стены. Трубка извивалась в ее руке, бледная и безглазая, похожая на жирного червя. Ее передний конец, открытый наподобие рта, был порван.
– Фу! – сказал я. – Выброси ее!
Но Мириам прижала существо к груди.
– Ой, прости! Я тебе сделала больно, да?
– Значит, оно живое, – заключил Пул, присмотревшись к добыче.
– О да! И если оно выживает в этой аммиачной лаве, готова поспорить, что это дальний родственник всего, что живет в глубине этого моря. Мы опять нашли жизнь, Майкл!
– Слушай, мне кажется, что они объедают лед. Их тут полно на стенках! – Я увидел, что он прав: здесь было множество трубчатых рыб, которые медленно поднимались по льду к отдушине. – Как думаешь, может, они стараются поддерживать дыру открытой?
Пул достал из ранца Мириам полевой анализатор, и, несмотря на то, что мы спускались на спине инопланетного паука в жерло вулкана, они стали анализировать метаболизм трубчатого существа и состав окружающей нас воды, а затем переслали результаты на «Краб». Вскоре перед нами появилась виртуальная голова Гарри с широкой ухмылкой – она не покидала его лицо даже в такой чрезвычайной ситуации.
Я решил, что с меня хватит, и отключил фонари комбинезона. У меня не было ни малейшего желания трястись от страха в темноте, пока мимо проносятся невидимые ледяные стены. Но я поставил на то, что любопытство таки одолеет Пула и Мириам, и оказался прав. Вскоре включился фонарь Пула – он тратил драгоценную энергию, которая удачно подсвечивала и меня, и эта парочка с головой погрузилась в свою бессмысленную науку.
– Значит, я была права, – прошептала Мириам через какое-то время. – В этой расщелине и мантийном океане обитает еще одна, уже третья на Титане, разновидность жизни, кроме силанов и органических губок. Аммоновая жизнь…
Считается, что жидкая мантия Титана является последствием его образования в той части прототуманности, где было много аммиака. Титан родился с каменистым ядром и глубоким открытым океаном, воды которого содержали аммиак. Этот океан мог существовать миллиард лет, согреваемый парниковым эффектом под плотной первичной атмосферой. Миллиард лет – вполне достаточное время для возникновения жизни. Со временем поверхность океана замерзла, покрывшись ледяной коркой, а на дне, под высоким давлением, образовались комплексные формы льда, сформировавшего сплошной твердый слой вокруг силикатного ядра. Лед был наверху и внизу, но между ними все еще оставался жидкий океан из воды, насыщенной аммиаком, при этом очень щелочной и очень вязкой. В этом глубоком океане к своеобразной среде обитания приспособились уникальные формы жизни, основанной на химических связях между углеродом и группами азот-водород (а не углерод-кислород) и на аммиаке как растворителе вместо воды. Аммоновая жизнь, как ее называют специалисты.
– Да, третье биологическое царство, – подтвердила Мириам. – Насколько мне известно, в Солнечной системе такая форма нигде больше не встречается. И здесь, на Титане, сосуществуют три совершенно разных царства: местная аммоновая жизнь в мантийном океане, органическая жизнь в кратерных озерах, занесенная из внутренней системы, и силановые лилии родом с Тритона и с других внешних холодных планет. Невероятно.
– Более того, – произнес жестяной голос Гарри. – Майкл, эта ваша трубчатая рыба не метаноген. Она не производит метан, но она наполнена метаном. У нее есть метан даже в плавательном пузыре.
Мириам посмотрела на трубчатых рыб, слепо грызущих ледяные стены.
– Правильно. Они его каким-то образом собирают, из какого-то источника в глубине океана. Затем с его помощью всплывают сюда. Они даже поедают стенки дыры криовулкана, чтобы сохранять его открытым. У них очень важная роль в процессе доставки метана из глубоководного источника в атмосферу. Поэтому у нас здесь три варианта жизни, которые не только живут на этом спутнике, но и сотрудничают, поддерживая здешнюю экологию.
– Впечатляющая картина, – согласился Гарри. – И до тех пор, пока все они еще достаточно неразвиты, мы можем выжать сколько-то денег из этой проклятой системы.
Мириам отпустила трубчатую рыбу, как выпускала бы птицу. Извиваясь, та скрылась в темноте.
– Ты всегда был реалистом, Гарри.
Мне показалось, что в отблесках фонарей Майкла я вижу впереди что-то темное.
– Гарри, какой толщины будет эта ледяная корка, когда мы доберемся до мантийного океана?
– Около тридцати пяти километров.
– А на какой глубине мы сейчас? Можешь сказать?
– О, как раз около тридцати пяти километров.
– Лета! – выдохнул Майкл. – Держитесь крепче!
Это произошло почти сразу после его слов: мы достигли основания прохода, по которому спускались от верхушки жерла криовулкана. Дыры сквозь ледяную кору Титана. Я вцепился в сетку и закрыл глаза.
Когда мы выбрались из жерла, пройдя сквозь ледяную кору в мантию под ней, я ощутил, как стены отдаляются, увеличивается давление, а впереди раскрывается бездна.
И мы провалились во мрак и холод.
Глава двенадцатаяОкеан
Теперь, когда паук уже не полз по стене и его лапы освободились, я почувствовал, что он плывет (или, может быть, каким-то образом выбрасывает из себя струи воды), все глубже погружаясь в это мрачное море и увлекая за собой нашу троицу. Посмотрев вверх, я увидел нижнюю сторону твердой коры Титана, ледяную крышу, которая накрыла целую планету. Она поблескивала в свете фонарей Пула, но уже удалялась от нас. И еще мне показалось, что я увидел дыру, через которую мы сюда спустились, – воронку с сильно поврежденными эрозией стенами, вокруг которой вяло плавали трубчатые рыбы. Вдали от стен легче было разглядеть, как они передвигались: не имея плавников или хвостов, они словно ползли сквозь воду. Из-за вязкости среды такой способ, возможно, был самым удобным. И вообще они вели себя больше как бактерии, чем как рыбы.
Вскоре мы погрузились настолько глубоко, что ледяная крыша исчезла из поля зрения, и мы вместе с пауком, тащившим нас вниз, остались единственной точкой света, падающей во мрак. И тут Пул выключил фонари!
– Лета! Пул, пощади нас! – взмолился я.
– Ой, не хнычь, – отозвалась Мириам и включила свои фонари. – Только ненадолго. Дадим ему привыкнуть.
– К чему привыкнуть? – осведомился я. – К падению в бесконечный мрак?
– Не бесконечный, – ответил Пул. – Глубина океана не более… сколько там, Гарри?
– Километров двести пятьдесят, – сообщил Гарри, милосердно не показываясь. – Плюс-минус.
– Двести пятьдесят… И как глубоко ты намерен погрузиться, Пул?
– Я же сказал, – мрачно заявил Майкл. – Настолько глубоко, насколько понадобится. Нам надо вернуть ВЕТ-двигатель, Эмри. Иного выбора у нас нет – все очень просто.
– А у меня возникло предчувствие, – уныло вставила Мириам, – что наш паук, выбравшись из жерла, теперь направляется на самое дно. Это логично.
– Да нас там расплющит, – угрюмо предрек я.
– Нет, – прогудел Гарри. – Не расплющит. Слушай, Джовик, просто вспомни, что Титан невелик. И давление на дне всего раза в четыре больше, чем в самых глубоких океанах Земли. От силы в пять. А твой костюм такое давление спокойно выдержит. Если тебя что и убьет, то не давление.
– И долго нам еще до дна?
– Вы погружаетесь быстрее, чем ты думаешь, – если учесть вязкость среды. Ваш паук – сильный пловец. Пожалуй, день.
– День!
– Зато по дороге мы, возможно, увидим что-нибудь интересное, – утешила Мириам.
– Да что тут может быть интересного?
– Ну, трубчатые рыбы не могут жить в изоляции. На больших глубинах должна быть целая популяция всяких разных существ.
Мое воображение мгновенно сорвалось с цепи.
– Аммоновые акулы. Аммоновые киты.
– В этом холодном супе они будут неповоротливы, как улитки, – рассмеялась Мириам. – И кроме того, ты для них несъедобен, Джовик.
– Они могут сперва попробовать меня, а уж потом только выплюнуть. – Я попытался избавиться от паники за счет мыслей о будущем. – Но даже если мы выживем – даже если найдем на дне этот чертов ВЕТ-двигатель, – то как мы сможем вернуться?
– Нам нужно будет сбросить балласт, и мы всплывем, – небрежно ответил Майкл. – И помни, что нам не надо тащить ВЕТ-двигатель наверх. Он понадобится только для подзарядки комбинезонов.
– Есть и еще вариант, получше, – подняться на другом пауке, – предложила Мириам.
– Правильно, – согласился Майкл. – Заодно это решит и другую проблему – как найти в криовулкане дыру, ведущую на поверхность. Пауки-то, очевидно, знают дорогу.