На палубе колко хлестал дождь. Огоньки осьминогов вокруг яхты пылали пуще прежнего. В холодном люминесцентном свете Трип заметил, как на корме кто-то движется. Это Гари стоял в отсеке для погружений, сжимая здоровой рукой гарпун.
– Не подходи! – срывающимся голосом предупредил Гари. – Еще один шаг, и я проткну тебе сердце гарпуном. Ты мне нравишься, но это не значит, что я не смогу тебя убить. Может, так даже будет легче.
– Знаю, – сказал Трип. По лицу струился дождь. – Не стану принимать это на свой счет.
– Говори за себя. – Рядом с Трипом встал готовый к прыжку Киран, но на миг замешкался. Ставрос занял позицию неподалеку. Они молчали, смотрели и ждали под дождем.
– Я не хотел, чтобы так вышло, – сказал наконец Гари. – Я убил Рэя, но у меня не было выбора.
– Я тебе верю, – ответил Трип, потому что понимал: чем дольше им удастся занять Гари разговором, тем больше шансов захватить его врасплох. – Ты нанес ему рану только потому, что не хотел причинить вред самому себе.
Гари покачал головой:
– Кроме того, я был зол на него. Он скрыл самые важные результаты наших исследований. Вы знали об этом? Я сразу понял, когда увидел первый опубликованный им документ. Я же с самого первого дня работал в лаборатории и точно знал, что мы нашли. Рэй был жадным. Такой же, как Эллис. Такой же, как я.
Сжимающая гарпун рука чуть опустилась. Трип ощутил, как напрягся стоящий рядом с ним Киран, но и Гари это почувствовал тоже и снова поднял оружие.
– Ты вовсе не жадный, – проговорил Трип. – Ты хотел сделать то, что правильно.
– Думаешь? – переспросил Гари. – Когда пару дней назад я услышал, как Рэй разглагольствует о том, что собирается сделать свои исследования общедоступными, я больше не мог этого выносить. Отправился работать в лабораторию и сердился все сильнее. Не знаю, откуда брался этот гнев. Я подумал о самоубийстве – взять и перерезать себе горло, чтобы не участвовать в паутине сплошной лжи…
– Дело не в тебе, – сказал Трип. – Это вода виновата. И Рэй тут ни при чем.
– Но отступничество было вполне реальным. После ужина я пытался работать, но не мог сконцентрироваться. И увидел, что вытворяю нечто ужасное – отрываю собственные пальцы. Я поднялся на палубу, чтобы побыть одному. Думал броситься за борт, лишь бы прекратился гул в голове. И тут появился Рэй. – Глаза Гари затуманились. – Он пришел посмотреть на огоньки, но, когда увидел меня, мы разговорились. Я хотел побеседовать с ним наедине, поэтому мы через люк спустились в его каюту. Тут я уличил его в сокрытии результатов. Сначала он отпирался, потом грозил снять меня с проекта, если я откажусь сотрудничать; я жаждал покончить жизнь самоубийством, а затем мне захотелось убить и его тоже…
Не опуская гарпун, Гари взял грузовой пояс для погружений и надел на себя. И второй пояс тоже. По одному на каждое плечо так, что они перекрещивались у него на груди наподобие патронташей.
– Я даже не знал, что у меня в кармане лежат ножницы. И мог думать только об огоньках в море. Когда он умер, я пошел ополоснуть руки в отсек для погружений, а потом вернулся в лабораторию. Никто меня не видел, но, пока ждал, когда вы обнаружите тело, я обгрыз кончики пальцев.
Из-за дождя лицо Гари было сложно рассмотреть. Он продолжал:
– Так что самым жадным оказался именно я. Я убил Рэя, чтобы не покончить с собой. Теперь я сделал то же самое с Эллисом. – Он с трудом сглотнул. – Пора для разнообразия совершить что-нибудь бескорыстное.
Он отшвырнул гарпун. Никто не успел сориентироваться, как Гари перемахнул через перила вместе с двумя грузовыми поясами поперек груди и прыгнул в воду.
Трип и все остальные бросились к перилам. Гари уже и след простыл: тяжесть двух поясов тянула его вниз, воды мигом сомкнулись над его головой. Трип долго смотрел на поверхность океана, глаза его щипало от капель дождя, но Гари так и не всплыл. Вокруг яхты по-прежнему плясали призрачные огоньки, косяк осьминогов подсвечивал холодным сиянием безымянный саван океана, как делал уже миллионы лет.
Желтая стена сводчатой аркады госпиталя Холбертсон отражала лучи солнца. Сложив руки, Трип сидел в плетеном кресле под потолочным вентилятором и смотрел в сад. И не думал ни о чем определенном.
Соседнее кресло скрипнуло под весом того, кто решил составить ему компанию. Мэг.
– Как дела?
Трип обдумал вопрос. Посмотрел на свои руки и с некоторым удовлетворением отметил, что пальцы уже заживают, хотя ногти по-прежнему обглоданы.
– Ничего. А ты как?
– Хочу навестить нашего друга в соседнем отделении. Пойдем вместе?
Трип молча поднялся. Пока они шли по аркаде, им встретились две медсестры в белых хирургических масках, при их приближении вежливо склонившие головы, но державшиеся на расстоянии.
Яхта пришла в Антигуа два дня назад. После починки путешествие заняло три дня, учитывая частые остановки во избежание перегрева двигателя. Обеззараженная вода и соли магния помогали сдерживать разрушительные импульсы, только никто не знал, надолго ли хватит этих мер безопасности.
Пока они шли, Мэг тихонько призналась:
– Знаешь, когда я закрываю глаза, я их вижу.
Трип понимал, о чем она говорит. Всякий раз, стоило ему самому закрыть глаза, он видел огоньки осьминогов, мерцающие в темноте. Картинка навсегда отпечаталась у него в подсознании. Магнезия контролировала порывы, но не устраняла их полностью.
И тут он был не одинок. Он заметил на локте Мэг свежую повязку.
Они дошли до палаты в следующем отделении. Эллис с перевязанным горлом сидел в постели, на коленях у него были разбросаны записи. Удар ножниц пришелся всего в нескольких миллиметрах от сонной артерии.
Эллис посмотрел на них, когда они вошли. На вопрос о самочувствии он сначала опустил взгляд на руки. Синяки сошли. Потом ответил:
– Полагаю, что неплохо.
Глядя на разбросанные по одеялу записи, Трип узнал рисунки и наброски косяка осьминогов.
– Надеюсь, вы не жалеете о принятом решении.
Эллис пренебрежительно махнул рукой. Когда до берега оставалось несколько миль, он взял контейнер с последним осьминогом, отправил за борт и проследил, как тот скользнул в водную гладь. Даже учитывая принятые во избежание инфекции меры, риск заражения был слишком велик.
– Океан громаден, – сказал Эллис, его голос звучал еле слышным шепотом. – Другие открытия ждут своего часа. Хотя мертвые тоже заслуживают нашего уважения.
Трип только кивнул. Поговорив еще немного, он вышел, чувствуя, что Эллису и Мэг нужно остаться наедине. Направляясь к двери, он встретился взглядом с Мэг. Она улыбнулась ему. Тень печали все еще лежала на лице женщины. Потом Мэг повернулась к мужчине на больничной койке.
Солнце садилось, последние лучи просвечивали сквозь шпалеры. Трип пошел по аркаде, и перекладины шпалер поочередно то затеняли солнечные лучи, то пропускали их, что напомнило ему о мерцающих в воде огоньках. Он почти добрался до конца галереи, когда вдруг осознал, что левая рука медленно поднимается к губам.
Трип замер. Впереди, в нескольких шагах, лежал сад. Впившись взглядом в кончики пальцев, он усилием воли опустил руку. Подождал, пока пройдет порыв членовредительства, как случалось всегда. Наконец, через долгое, как ему показалось, время, приступ миновал. Трип выдохнул. Сунул руки в карманы и шагнул в сад, стараясь не смотреть на свет.
Питер М. БоллУмереть молодым
Питер М. Болл, слушатель австралийского семинара для молодых писателей в жанрах фэнтези и научной фантастики Clarion South Writers Workshop, опубликовал свой первый рассказ в сборнике «Новые сновидения» («Dreaming Again») в 2007 году. В последующие годы его произведения появлялись в сборнике «Затмение-4» («Eclipse Four»), антологии «Interfictions II», в журналах «Electric Velocipede», «Weird Tales», «Fantasy Magazine», «Strange Horizons», «Apex Magazine», «Daily Science Fiction», «Shimmer» и других. Новелла «Рог» («Horn»), сочетающая элементы фэнтези и жанра нуар, опубликована в 2009 году, а в 2010 году вышло ее продолжение, «Кровопролитие» («Bleed»). Болл живет в Брисбене, в Австралии. У него есть свой сайт www.petermball.com.
В этом сборнике читателю предлагается живописная, но кровавая история, которая начинается на первый взгляд как смесь фэнтези и спагетти-вестерна. Действие разворачивается в далеком будущем, после некоей апокалиптической войны. Но на самом деле произведение представляет собой научно-фантастический рассказ, несмотря на то что в нем фигурируют драконы.
Я уловил запах задолго до появления его носителя – этот затхлый запах, отдающий пылью и серой, отчетливо ощущался в атмосфере «Салуна Кэссиди», насыщенной смрадом потных тел. Чувствительность к запахам – часть дара, унаследованного мною от папаши, но к тому моменту, когда источник приблизился, вонь заметил не только я. От дракона несло настолько сильно, что его учуяли все; в зале стало тихо, люди прислушивались к стуку когтей по деревянным половицам, пристально смотрели на дверь, в которую он протискивался.
Тварь, высокого роста, двигалась ссутулившись, с трудом волоча за собой хвост; видно было, что зверюгу не просто потрепала дальняя дорога – ей здорово досталось от кого-то более безжалостного. Остатки крыльев были сложены так, что прикрывали плечи, подобно старому рваному плащу. На том месте, где должны были находиться рога, торчали зазубренные обломки костей, и это мне сразу не понравилось. Папаша как-то сказал, что дракон, лишившись рогов, становится злобным и обычно превращает в лепешку не только того парня, который его изуродовал.
Дракон окинул нас всех пристальным взглядом; довольно долгое время никто не произносил ни слова, но на таких существ нельзя пялиться бесконечно. Кто-то в дальнем углу салуна откашлялся – может, Сэм Куди или один из его помощников-клонов; словно по сигналу, остальные перестали глазеть и вернулись к своим разговорам. Дракон ухмыльнулся, показав набор зубов, похожих на пилу, и пошел к бару. Мы сделали вид, будто ничего особенного не происходит, что к нам в салун каждый день заглядывают драконы и ч