— Сюда идут охранники! — воскликнул Василий. — Давай, сейчас или никогда. Если они придут, то это будет уже не мое дело. Они могут взять да и бросить всех в выгребную яму, и тебя заодно. Давай, решай — ты с нами или нет?
Макс спустил ноги с кровати, встал, подошел к старику, сидевшему на полу, и опустился на колени рядом с ним. Обнял его за плечи, наклонился вперед и прошептал ему в ухо:
— Я все еще плыву. Помни, что все мы еще плывем.
Дипломат повернул голову, и голос его дрогнул.
— Эй, Василий! — крикнул Макс. — Пошел ты со своими предложениями.
Василий не ответил, и Макс поднял голову. Рядом с дьяконом в дверях стояли два охранника с оружием наготове. Итак, подумал Макс, ему, оказывается, недолго осталось плыть.
— Вы полковник Максим Никомедес? — спросил один из охранников.
— Что? — удивился Макс.
— Вы полковник Никомедес? — рявкнул солдат.
— Да.
— Идите с нами, немедленно. — Охранник махнул ружьем, подгоняя его.
Макс встал и пошел к ним, стараясь не торопиться, но и не волочить ноги.
Когда он прошел через дверь, они оставили ее открытой и жестом велели ему идти к главному входу. Он услышал шорох гравия за спиной и придержал дыхание, ожидая выстрела в затылок, размышляя, долго ли будет чувствовать боль, прежде чем умрет. Ворота, на которые во время урагана рухнула вышка, еще лежали в руинах, и перед ним открывалась пустыня.
— Идите, — сказал охранник. Он держался на приличном расстоянии, и голос его дрожал, как будто он чего-то боялся.
— Куда? — спросил Макс.
— К ним.
Над горизонтом сверкнули первые лучи солнца, и бледный свет упал на два правительственных автомобиля. Полдюжины солдат элитного подразделения в бронежилетах, с мощным оружием, презрительно смотрели на лагерную охрану. Над головой маячили темные пятна — военные вертолеты. Тощий человек, похожий на канцелярскую крысу, вышел из первого автомобиля и остановился, заложив руки за спину. На поясе у него висела кобура с пистолетом.
— Рад видеть тебя снова, Ник, — произнес он.
Ник? Кто же это называл его «Ник»?
— Анатолий?
Он направился к Максу, но, увидев его лицо, резко остановился.
— Да, это я.
Значит, в конторе Мэллоува все-таки был второй «крот».
Один из солдат открыл дверь второй машины, и оттуда вылез древний старик с белым пухом на висках и бородой библейского патриарха. Сделав неосторожное движение, он потерял равновесие, но успел схватиться за ручку двери. На нем была военная форма без знаков различия, на ногах красовались пушистые розовые тапочки в виде зайчиков.
Старик уставился на Макса почти невидящим взглядом, затем почесал шею.
— Привет, Макс. — Голос у него был слабый, словно легкие его больше не вбирали в себя воздух.
— Что здесь происходит? — крикнул начальник лагеря. Первые лучи солнца отражались от его очков. Он, ковыляя, вышел из ворот в сопровождении своих телохранителей. Заключенные покинули бараки и собрались на площади, глазея на невиданное зрелище. — Если у вас возникла какая-то проблема, уверяю вас, я могу решить ее.
Он говорил, вытягивая шею, заглядывая через плечи солдат в светло-коричневой форме и пытаясь обращаться к людям в машинах.
За спиной у него толпились охранники и дьяконы со своими автоматами и железными палками. Оборванные заключенные в грязных оранжевых комбинезонах расползлись вдоль забора, стараясь разглядеть, что происходит, отчего охранники сильно нервничали. Капеллан крикнул что-то солдатам, а те прикрикнули на него, чтобы он отошел назад. Еще секунда — и могло погибнуть много людей.
Макс обернулся к Анатолию.
— Не одолжишь мне пистолет?
Анатолий взглянул на старика, тот кивнул, тогда Анатолий вытащил оружие из кобуры, снял с предохранителя и протянул Максу рукояткой вперед. Почувствовав прикосновение оружия, Макс вздохнул. Когда он направился к воротам, капеллан воскликнул:
— Послушайте, если вы хотите отомстить этим свинолюдям за то, как они с вами обращались…
— Молчать, — приказал Макс тоном человека, привыкшего встречать повиновение.
Капеллан со стуком захлопнул рот. Глаза его были скрыты за пыльными очками, но он пытался смотреть мимо Макса, на машины, ожидая ответа оттуда.
Охранники и дьяконы отхлынули назад; под ногами у них зашуршали песок и камни.
— Стоять! — приказал Макс.
Все замерли. По лагерю пронесся ветерок, неся с собой запах трупов и морской воды и обещая еще один жаркий, словно в аду, день. Загремела табличка с библейским стихом, приветствовавшая Макса в день его прибытия сюда.
— Макс, мы же с вами друзья, верно? Я же пытался вам помочь, ну правда же?
Василий вышел из толпы, подняв одну руку над головой, а в другой по-прежнему сжимая обрезок трубы.
— Возьмите меня с собой, Макс, — попросил он. — Я изо всех сил старался помочь вам. Но я просто сделал то, что должен был…
— Заткнись, Василий.
— Я никогда носа не совал в политику…
— Заткнись! — крикнул Макс, направив дуло пистолета ему в лицо. — Мы все — заложники политики. Мы все выбираем и должны принимать последствия нашего выбора.
Василий зажмурил глаза и закрыл лицо руками.
— Я не знал, кто вы такой, я не мог знать, — хныкал капеллан. — Но я все улажу. Если вы хотите пристрелить этого дьякона, стреляйте. Он ничтожный…
Макс развернулся, направил пистолет в лицо капеллану и постучал по его очкам.
А потом нажал на курок.
Голова капеллана откинулась назад, тело рухнуло на песок. Солдаты в коричневой форме подняли ружья и бросились вперед, приказывая лагерным охранникам не трогаться с места. На камнях зазвенела железная труба, за ней — другие. Мгновение спустя ружья охранников с грохотом посыпались на землю.
Макс вернулся к машинам.
— Благодарю вас, генерал, — произнес он. — Симпатичные тапочки.
— Это подарок Изабеллы, моей внучки, дочки Анны. — Дрожин говорил дребезжащим голосом, делая длинные паузы между словами. — Макс, у меня в последнее время постоянно мерзнут ноги. В этих тапочках не намного теплее, но все-таки получше. Любовь девочки, вот что меня греет. Она хорошая девочка, но слишком любит шоколад. Но я все равно разрешаю ей есть сладости. — Старик на секунду смолк, словно пытаясь что-то вспомнить. — Мередит ужасно волновалась за тебя, Макс. Ты вроде ей позвонил, оставил сообщение? Она не давала мне покоя, ходила за мной целый месяц, пока я не пообещал отправиться искать тебя.
У Макса в горле что-то сжалось.
— Это похоже на нее.
Дрожин повернулся боком к Максу, нахмурился и поскреб бороду.
— Послушай, я вот чего не понимаю. Я ей все говорил, что ты в безопасности. Я думал, что все устроил, отправив тебя отсюда подальше, в космос. Чтобы тебя не было на планете во время чистки. И чтобы ты присматривал за этим гадом Лукиновым.
— Задание провалилось, — объяснил Макс. — Лукинов был убит.
Мутные глаза внезапно загорелись и ожили.
— Ты убил Лукинова?
— Убил.
— Отлично! — Старик помолчал. — Хотя нет, погоди-ка, ведь мы использовали его, чтобы снабжать дезинформацией… ах, да, Мэллоув же тоже убит.
— Верно.
— Ну, тогда все хорошо. — Дрожин поднял обутую в розовый тапок ногу, чтобы почесать щиколотку другой, и снова потерял равновесие. Макс хотел было подхватить старика, но перед ним внезапно возник спецназовец. До Макса дошло, что он еще сжимает в руке пистолет.
Дрожин ухватился за дверь.
— Я хочу домой. Я могу еще что-нибудь сделать для тебя здесь, Макс? В воздухе вертолеты. Можно сжечь лагерь дотла, стереть с лица земли, убить всех. Ты только скажи.
— Благодарю вас, генерал. Я знаю, что я хочу сделать.
Обернувшись к толпе охранников, он направил на них пистолет, затем махнул в сторону юга.
— Дальние Фермы отсюда… Ну, словом, очень далеко! — крикнул он. — Но лагерь № 43 всего в пятидесяти километрах к северу. У вас есть час, а потом мы придем за вами. Больше я для вас ничего не могу сделать.
Василий бросился бежать сразу; мгновение спустя за ним последовали остальные. Вскоре в лагере остались одни заключенные, смущенные, растерянные.
Дрожин присел на край сиденья.
— Макс, ты только скажи Анатолию, кого надо пристрелить. Мы можем хоть всех убить. Приходи ко мне в гости на следующей неделе. Я попрошу Анну испечь печенья с арахисовым маслом.
— Да, сэр. Благодарю вас, сэр. — Дверь закрылась, Макс подошел ко второй машине и протянул Анатолию пистолет. — Пуля за мной.
— Считай, что это подарок, — ответил тот, придерживая дверь для Макса. — Ты можешь минутку посидеть и поговорить со мной?
— Конечно. — Они забрались в лимузин и уселись напротив друг друга. — Значит, Дрожин по-прежнему ненавидит летать.
— По-прежнему. Он собирался лично объезжать все лагеря, чтобы найти тебя.
— Значит, повезло мне, что я смог вылезти на первой остановке.
Анатолий закрыл дверь.
— А ты знаешь, что из-за тебя меня чуть не пристрелили у офиса Мэллоува?
Макс смотрел на лагерь сквозь тонированное стекло.
— Что?
— Машину для Мэллоува прислала Разведка. Это была ловушка. Предполагалось, что мы с тобой сядем на заднее сиденье и уедем в безопасное место, а Мэллоува тем временем убьют.
— Вот как. Тогда все было бы намного проще. Извини.
— Да ничего, откуда тебе было знать. Откровенно говоря, я был просто ошеломлен твоей реакцией и проворством. Я как раз собирался все тебе рассказать, чтобы ты не думал, что о тебе забыли. Но ты скрылся так быстро, что найти тебя оказалось чертовски сложно. Только когда Обермейер проверил старые почтовые ящики и нашел твою записку, мы, наконец, смогли начать поиски в правильном направлении.
— Ясно.
Анатолий прикрыл лицо и вздохнул, словно стесняясь того, что собирался сказать.
— Могу я попросить тебя об одолжении?
— От меня воняет, ты это имеешь в виду?
— Как от трупа. Это была твоя кличка, верно?
— Да. — Макс нажал кнопку, и стекло опустилось. Пустыня превратилась из туманного пятна в четкий пейзаж, освещенный палящим солнцем. Адарейцы собирали брошенное у ворот оружие, остальные заключенные в страхе пятились назад. Над ними раскинулось небо, серо-голубое, словно море.