Грузовик завизжал шинами, давая задний ход, и Лена повалилась лицом вперед, успев только выставить перед собой ладони.
— Он нас видел? Видел? — закричал кто-то из сидящих в кузове.
Откатившись к ближайшему перекрестку, машина резко развернулась. Пассажиры застонали, очередной раз наваливаясь друг на друга. Они проехали еще полквартала, прежде чем водители решили остановиться и выпрыгнуть из кабины.
— Никто не пострадал? — спросила одна из них.
Драгун, сидевший рядом с Леной, засмеялся.
Лена поднялась и огляделась. Сейчас они находились в спальном районе, буквально в нескольких кварталах от ее дома. Она протолкалась к выходу и спрыгнула с грузовика.
— Обратно я не поеду, — произнесла девушка, обращаясь к водителю.
Та только кивнула, не прося и не желая слышать объяснения.
Лена медленно побрела между изуродованными зданиями. Боль, терзавшая ее руку и лицо, возвращалась.
Вскоре молодая сварщица добралась широкого открытого пространства. И поняла, что ошибалась насчет того места, где остановилась их машина — этого парка она не узнавала. Земля под ногами превратилась в стекло.
Что-то запылало в небесах на востоке. На мгновение девушке показалось, что это очередной, сверхмощный У-мен. Но нет, просто рассвет. В тени черной громады горы Кригшталь возвышался знакомый силуэт «Слейбот Прайма», поддерживаемый строительными лесами. Воздушное сражение переместилось в ту сторону, если это, конечно, можно было назвать сражением. В небе можно было заметить лишь несколько отдельных фигур. Самолеты и террадактили исчезли. Возможно, уцелели только У-мены.
В сумерках были видны вспышки энергетических залпов. Стреляли по «Прайму».
Огромная стальная рука слетела с креплений и повисла на толстых связках кабелей. Через секунду сияющий луч перерезал и их. Словно в замедленном кино рука полетела вниз, и вскоре до девушки донесся грохот удара. Уберменши методично уничтожали чертова робота.
Она чуть не рассмеялась. «Слейбот Прайм» был столь же подвижен и опасен, как Статуя Свободы. Неужто они и в самом деле боялись этой штуковины? Не потому ли ради спасения одного единственного заложника была брошена столь многочисленная армия?
«Боже мой», — подумала Лена, — тупицы действительно поверили в блеф лорда Гримма.
Она побрела на запад, и лучи поднимающегося солнца заставили остекленевшую землю у нее под ногами засверкать подобно зеркалу. Теперь девушка знала, что вовсе не ошибалась. Оставшиеся здания были слишком хорошо ей знакомы. Но она не останавливалась. Спустя некоторое время земля стала греть ее ступни. Даже обжигать.
Лена оглянулась, подумывая, не повернуть ли назад, но после решила, что пройденный путь уже длиннее предстоящего. Она слишком устала, чтобы бежать, и смогла только чуть быстрее зашаркать ногами. При помощи грубой «триангуляции», ориентируясь на несколько знакомых строений, она решила, что проходит сейчас мимо излюбленного места мистера Боярса — угла Победоносной улицы и бульвара Вечного Прогресса. Значит, ее собственный дом — это вон та бесформенная груда обломков.
После всего увиденного за эту ночь Лена уже не сомневалась, что есть на свете сила, способная выжечь город дотла. Но она и представить себе не могла, что существует такое оружие, которое могло бы в прямом смысле этого слова превратить целый квартал в идеально ровный каток.
Сзади донесся очередной гулкий удар. «Слейбот Прайм» лишился головы. Южная опора была срезана, и металлическая туша начала крениться. Лена часто оказывалась внутри этого робота и знала: одна только грудная клетка боевой машины была больше кафедрального собора.
«Слейбот Прайм» медленно заваливался все сильнее и сильнее, пока, наконец, его массивные ноги окончательно не утратили равновесие. Там, где упал робот, в воздух взметнулись облака пыли. По земле прокатилась дрожь, и стеклянная корка покрылась трещинами.
Падение гигантской машины послужило сигналом к окончанию битвы. Звуки энергетических залпов стихли. С разных сторон города взлетели фигуры У-менов, собираясь в небе над промышленным районом. Менее чем через минуту все пространство над ним заполонили многие и многие десятки крошечных, похожих на черных гусей фигур. Вскоре Лена поняла, что вся эта стая уберменшей летит прямо на нее.
Девушка оглянулась вначале налево, потом направо. Она была видна, как пирожок на пустой тарелке. Стеклянная гладь заканчивалась только в пятидесяти или шестидесяти метрах возле груды обломков. Лена развернулась и бросилась бежать.
Она слышала только свое сиплое дыхание и топот ее тяжелых сапог по спекшейся поверхности. Каждую секунду она ожидала, что вот-вот лишится сил и упадет.
По зеркальной корке перед ней поползли удлиненные тени. Девушка побежала еще быстрее, размахивая руками. Неожиданно прямо под ее ногами возник неровный край выжженной площадки, и она прыгнула, уходя за обломки и приземляясь на ладони и колени. Наконец, она осмелилась посмотреть на верх.
Приближавшиеся со стороны солнца У-мены казались теперь просто безобидными силуэтами — с такого расстояния едва можно было разглядеть капюшоны плащей и шлемы, мечи, молоты и посохи, луки и щиты. Даже энергетические существа, кутавшиеся в сиянии мерцающих аур, удивительным образом переставали казаться такими пугающими в утреннем свете.
Не отводя взгляда от неба, Лена нашарила на земле кусок кирпича. Затем она поднялась и взобралась на наклонную бетонную плиту.
Когда вся масса У-менов была прямо над ней, она швырнула камень изо всех остатков своих сил.
Бесполезно. Достигнув пика своего подъема, кирпич пролетел смехотворно малую часть расстояния до ближайшего из врагов и упал где-то за пределами видимости.
Лена закричала и напряглась, ожидая — и даже почти мечтая об этом — испепеляющего залпа или электрического разряда. Но ничего не произошло. У-мены скрылись за крышей следующего здания, направляясь к морю.
В течение нескольких недель, прошедших с вторжения, фабрика была закрыта. Хотя рабочие все равно начали собираться у ее ворот. Иногда по утрам они шуршали метлами и убирали обломки, но больше играли в карты, обменивались историями о событиях той ночи и обсуждали слухи. С самого нападения от лорда Гримма ничего не было слышно. Все соглашались с тем мнением, что Спаситель Тровении погибал слишком часто, чтобы сомневаться в его неизбежном воскрешении.
Вернувшись в цех спустя восемнадцать дней после вторжения, Лена нашла Вернера и Гантиса играющими в шахматы возле левой ноги «Слейбот Прайма». Остальные детали огромного робота были разбросаны по индустриальному району на протяжении пары миль и казались зданиями какого-то странного, нового города.
Мужчины тепло поприветствовали ее. Вернер, дряхлеющий механир, коротко обратил внимание на паутинку красных порезов, все еще покрывавших щеки девушки, но не стал спрашивать, как именно она их заработала. Если бы тровенийцы стали рассказывать о каждом полученном шраме, в их жизни просто не осталось бы времени ни на что другое.
Лена спросила о Юрго, и оба ее собеседника нахмурились. Гантис сообщил, что человек-птица поднялся в воздух во время сражения. Еще о двух инженерах сварочной бригады не было никаких известий.
— Мне жаль, что так вышло с твоим братом, — сказал Вернер.
— Да, — произнесла Лена. — Спасибо.
Она направилась к женской раздевалке, но не найдя ее, зашла в мужскую. Одна из шлакоблочных стен сильно прогнулась, но шкафчики стояли все теми же ровными рядами. Девушка подошла к тому, где на куске монтажной ленты было выведено имя Юрго. Дверца оказалась заперта на висячий замок. Примерно полчаса ушло на поиски сварочного аппарата и заправленных баллонов с кислородом и ацетиленом, и только минута на то, чтобы вкатить тележку с ними в раздевалку и срезать замок.
Лена открыла дверцу, и на нее уставились квадратные линзы старомодного шлема, подвешенного на крюк. Ей вспомнились слова бабушки Зиты: «Кем надо быть, чтобы добровольно напялить себе на голову ведро?».
Внутренние стенки шкафчика были обклеены потускневшими фотографиями. С одной из них смотрел совсем еще юный, обнаженный по пояс Юрго, повернувшийся лицом к камере, но скосивший заинтересованный взгляд на свои развернутые за спиной новоприобретенные крылья. По бокам от него стояли мать и отец Лены, облаченные в красные комбинезоны генетиков. Девушка отлепила фотокарточку и убрала ее в нагрудный карман, после чего сняла шлем с крюка и закрыла дверцу.
Она вернулась к двум старикам, волоча за собой тележку.
— Так мы будем сегодня работать или нет? — спросила Лена.
Гантис оторвался от шахматной доски и перевел на молодую сварщицу удивленный взгляд огромных, влажных глаз.
— Значит, ты у нас теперь за главного, да?
Вернер же ничего не сказал. Должно быть, понимал, что девушка, стоящая перед ним, уже не совсем та Лена, которую он знал прежде. Не выдержавшие напряжения фрагменты ее личности были демонтированы и заменены более грубыми, зато и более прочными деталями. И он прожил достаточно, чтобы далеко не раз и не два стать свидетелем подобному преображению.
Лена сунула руку в карман куртки и натянула свои рабочие кожаные перчатки. Затем она поставила тележку вертикально и одним ловким движением размотала шланги.
— Приказывайте, ваше величество, — сказал Гантис.
— В первую очередь мы должны разобрать орудия, — отозвалась она. Раздался щелчок воспламенителя, и из сопла агрегата ударил длинный язык синего огня. — А потом построить более мощные.
Лена надела шлем, опустила лицевой щиток и приступила к работе.
Кристин Кэтрин Раш{24}АГЕНТЫ(Пер. Галины Соловьевой)
В тайнах есть нечто притягательное.
Переулок пропах мочой. Детектив Симус О'Рейли застегнул плащ и пожалел, что не надел сапог. Металлический корпус фонарика холодил руку сквозь протертую перчатку.