этом регионе очень давно, но они были не единственными. Когда стала заканчиваться вода, одни ухитрялись как-то сводить концы с концами, другим везло меньше. Она рассказала, что, приехав сюда, едва не ослепла от яркой зелени долин вдоль побережья, а дождь и вовсе казался чудом.
А потом пришло время открыть панели на крыше и взглянуть в небо.
– Не щурься, расслабься. Пусть изображение сфокусируется само, – объясняла Энди, низко склонившись над ней.
Стелла приникла к окуляру. Если честно, то ее больше волновала рука Энди, покоившаяся на ее плече. Она пододвинулась ближе.
– У тебя получится разглядеть, – заверила ее та и выпрямилась, чтобы посмотреть в небо.
– Ладно… думаю… о! Это оно? – Она вдруг увидела диск, сияющий бледным светом с полосками оранжевого, желтого и кремового.
Словно кто-то намазал далекую луну сливочным маслом.
– Юпитер, – гордо сказала Энди.
– Но это же звезда…
– Даже близко не попала.
Не диск, значит, сфера. Другая планета.
– Невероятно.
– Правда же? Ты можешь попытаться разглядеть его спутники, несколько ярких звездочек по обе стороны.
– Думаю… да, вот они.
Через час Стеллу начало трясти от холода, Энди обняла ее, растирая спину, и спустя мгновение они уже целовались. Спотыкаясь, они кое-как добрались до письменного стола и любили друг друга, и к тому времени, когда пришел час закрывать крышу и спускаться с холма, Юпитер совершенно ушел из поля зрения.
Снова начались грозы, закрыв небо непрозрачной пеленой, и вечера приходилось проводить у камелька вместе с другими обитателями хозяйства. Энди словно потухла. Низко склонив голову, она сидела в кресле с рукоделием, штопала носки и рубахи.
В свете лампы ее кожа казалась янтарной, а волосы блестели, как вулканическое стекло. Она все время молчала. Возможно, из-за того что Эльста с Тома говорили почти непрерывно, Пери громко рассказывала о Бетти, а все остальные восхищались проделками малышки.
В тот день, когда дожди наконец-то прекратились и над долиной воцарилась летняя жара, Энди привезли еще одну посылку из «Гриффита». Свет открытия вновь засиял на ее лице. Вечером после ужина они собирались в обсерваторию.
Помогая Эльсте мыть посуду, Стелла чуть не пропустила условный знак. Когда она закончила и вытерла насухо руки, Энди уже стояла у дверей. Стелла бросилась следом, и в этот момент Тома принес огромную корзину, которую едва можно было обхватить руками. В таких корзинах обычно хранилась чистая шерсть. Он поставил ее рядом с креслом Энди и сказал:
– Иди сюда.
Девушка уже одной ногой стояла за дверью, и Стелла подумала, что та не остановится, сделав вид, что не расслышала. Но девушка стиснула косяк двери, которого касалась рукой в этот момент, и обернулась.
– Нам надо закончить с новой партией шерсти, останешься сегодня дома, поможешь.
– Я помогу завтра, сделаю вдвое больше, чем обычно.
– Сегодня, Энди.
Стелла шагнула между ними, взялась за ручки корзины.
– Тома, я сама все сделаю.
– Нет, у тебя и так слишком много забот. Это работа Энди.
– Я почти закончила чинить одежду, так что и тут управлюсь. Серьезно, все будет в порядке.
Он смотрел мимо нее на Энди.
– Ты знаешь правило. Дела хозяйства в первую очередь.
– Все дела хозяйства на сегодня закончены. Это уже сверхурочные! С упреком во взгляде он протянул ей корзину.
Стелла снова попыталась заступиться.
– Мне нравится чесать шерсть, – сказала она, но прозвучало это не слишком убедительно.
Никому не нравилось чесать шерсть.
Энди все-таки сдалась, закрыла дверь и поплелась к креслу.
– Все в порядке, Стелла. Это не твоя война.
– Но… – Она умоляюще посмотрела на подругу, чувствуя себя беспомощной.
Как ей помочь?
Энди плюхнулась в кресло, даже не посмотрев в ее сторону. Стелла села и взялась за спицы, так и не придумав ничего подходящего. Три раза укололась, потому что смотрела не на вязанье, а на подругу.
Тома сидел у верстака, такой довольный, каким Стелла до сих пор его не видела.
Ночью она лежала в постели, чувствуя, как внутри все сжимается. Энди за весь вечер так и не проронила ни слова.
– Энди, ты в порядке? – шепнула девушка, пытаясь в темноте различить очертания фигуры под одеялом на соседней кровати.
Та не шелохнулась, но вряд ли спала, судя по напряжению, читавшемуся в ее силуэте. Стелла решила не тормошить ее, если та не захочет разговаривать.
– Я в порядке, – наконец выдохнула Энди.
– Я что-то могу для тебя сделать?
Повисла долгая пауза, и Стелла мысленно попеняла себе за навязчивость.
– Ты хорошая, Стелла. Тебе кто-нибудь говорил это?
Девушка вылезла из своей постели и юркнула под одеяло к Энди. Они обнялись.
Утром Тома' отправил Энди на ближайшую пересадочную станцию, чтобы отвезти несколько одеял и забрать почту. Опять сверхурочные. С этим мог бы справиться и почтальон, проезжающий мимо них, о чем Энди и сказала, стоя на крыльце дома.
– Зачем ждать, если можно выполнить работу прямо сейчас? – невозмутимо ответил он, передавая ей рюкзак, набитый новенькими шерстяными одеялами.
Сидевшая у станка Стелла даже ткать перестала, прислушиваясь к разговору. Энди промолчала, только долго сверлила Тома' взглядом, прежде чем взять рюкзак. На то, чтобы дойти до станции и вернуться, придется потратить целый день.
Похоже, именно на это Тома' и рассчитывал.
Стелла старалась находить себе такое занятие, чтобы не упускать мужчину из виду. Она не стала сегодня садиться за станок, а принялась сортировать и чесать шерсть на улице, где он чинил забор, и поэтому заметила, как он взвесил в руке молоток и пошел вверх по холму, в сторону обсерватории Энди.
Стелла бросила корзину с расчесанной шерстью и побежала следом.
Шел он медленно, поэтому девушка почти сразу же его догнала. Пробежав пятьдесят ярдов, она замедлила шаг и пошла другой тропой. Горящим легким не хватало воздуха, но она, задыхаясь, упорно поднималась и надеялась, что ей удастся его обогнать.
– Стелла, возвращайся назад. – сказал он. – Не лезь не в свои дела.
Даже если бы ей хватало дыхания, она все равно не знала, что ответить. Тома' ускорил шаг, но девушка все-таки его опередила.
Замка не было, раньше он и не требовался. Стелла вжалась спиной в дверь, преграждая путь. По крайней мере, теперь она могла хоть на миг перевести дух.
Мужчина подошел вплотную.
– Отойди, Стелла. Пора бы уж ей повзрослеть и заняться тем, что по-настоящему важно.
– Это важно. По-настоящему.
Он смерил ее взглядом. Перехватил поудобнее молоток, словно примериваясь использовать как оружие.
Неужели он настолько зол?
Сердце в ее груди колотилось так, словно вот-вот разорвется.
Тома' немного подумал и сказал:
– Стелла, ты здесь, потому что я оказал Аз услугу. Я ведь могу и передумать. Пошлю письмо Нэнс и остальным членам комитета и скажу, что у нас ничего не вышло. Ты этого хочешь?
Она запаниковала, из глаз неожиданно брызнули слезы. Он не посмеет, не сможет, она уже доказала свою полезность за эти несколько недель. Комитет не поверит ему, не послушает.
Но разве можно быть в этом уверенной?
Нужно отойти в сторону. Он возглавляет хозяйство – ему и решать. Ей следует делать все, как он говорит, иначе она запросто лишится места. Месяц назад она и глазом бы не моргнула, но теперь… Теперь она хотела остаться, должна была остаться!
Но если она отойдет и пропустит Тома в хижину, что она скажет Энди?
Стелла проглотила комок, стоявший в горле, и выдавила:
– Я знаю, что катастрофы могут произойти снова. Знаю, что засуха, шторм и болезни могут все у нас отнять. Знаю лучше, чем кто бы то ни было. Но рано или поздно придется все восстанавливать. Люди вроде Энди могут это сделать, а мы должны позволить им заниматься их делом, даже если нам это кажется бесполезным. Это не бесполезно, это… это прекрасно.
Некоторое время Тома молча смотрел на нее. Может, прикидывал, как лучше оттолкнуть ее от двери: он выше и тяжелее, а сил у нее не так уж и много. Долго возиться не придется.
Но она не уступит. Она решила.
– Ты просто увлеклась, вот и все, – наконец сказал он.
Может и так, но это не имело значения.
– Значит, просто так ты не уберешься?
Она покачала головой и крепче уперлась ногами в землю, готовясь защищать дверь.
Его хватка на рукояти молотка ослабла, стала свободнее.
– Мои бабушка и дедушка… Энди тебе не говорила о них? Они были детьми, когда разразилась катастрофа, помнили, как все случилось, и могли рассказать. Они потеряли все, что у них было когда-то. А я думал – все эти вещи, которые они мечтали вернуть, не из-за них ли все случилось? Нам ведь все это не нужно.
– Энди нужно. И потом, это никому не причиняет вреда.
Ей очень нужно было найти правильные слова и все исправить.
Но что еще она могла сказать?
– Когда-нибудь все непременно наладится. Иначе зачем это все?
Губы Тома изогнулись в странной кривой улыбке; он перехватил молоток за боек так, чтобы рукоятка болталась вдоль ноги.
– Боже, что за мир, – пробормотал он.
Стелла, до сих пор не понимавшая, собирается ли он оттолкнуть ее от двери или нет, затаила дыхание.
Тома еще раз смерил ее взглядом.
– Не говори об этом Энди, ладно?
Она кивнула:
– Ладно.
Тома повернулся и, не торопясь, пошел вниз по тропе. Словно человек, который просто вышел прогуляться.
Стелла сползла по косяку вниз и долго сидела на траве под стеной, пока пожилой мужчина не скрылся с глаз. Наконец, утерев слезы, она спустилась с холма и вернулась к своей работе.
Энди добралась домой к вечеру, успев как раз к ужину, на который традиционно собирались все обитатели хозяйства. Девушка была молчалива и время от времени поглядывала на Тома, как если бы знала, что он что-то задумал. Тот старался избегать ее взглядов, а Стелла не могла ей ничего рассказать, пока они не останутся наедине.