жизнь.
Ей хотелось посмеяться над собой – конечно, это жизнь. А конкретнее, жизнь Джады.
Сердце Молли билось о ребра, пока она обходила здание. Что, если Джада как-то ее подслушала, забрала сумку и ушла? Дверь бы хлопнула, она уверена, но… совсем недавно Джада давила на ее беззащитный позвоночник с угрозой то ли реальной, то ли мнимой. Если она подслушивала, могли быть варианты ужаснее, чем просто расставание без прощаний.
«Двадцать минут», – бешено размышляла Молли, пока входила в комнату с пустым лотком. Джада сидела на кушетке, куском марли размазывая биоклей по ранам. Она вскинула голову, отметив появление Молли таким пристальным и хищным взглядом, что та похолодела от макушки до пят, а затем снова посмотрела на свою руку.
– Ты хорошо поработала, – сказала она.
– Для врача, – ответила Молли.
Голос звучал ровно. Она предполагала, что тот будет сдавленным или хриплым, как если бы ее горло наполнили шипами. Джада была права – линии сложились в жутковатую, но прекрасную картину на ее коже, красное на белом, холст из плоти. Она чуть сожалела, что не вырезала где-нибудь имя Этена, но, возможно, так получилось бы слишком нарочито.
– Меня зовут не Молли, – произнесла она в зарождающейся тишине, не позволяя той воцариться.
Джада отложила марлю.
– Я предполагала.
– Ты рассказала мне историю.
– Тоже хочешь рассказать? – спросила Джада.
Молли взялась за стул и потащила его через комнату, дерево скрипело по плиткам пола. Она поставила стул перед Джадой и села, сложив руки на коленях.
– Тебе не обязательно слушать, – сказала она, снова разглядывая засохшую кровь. – Можешь уйти. Ты покончила со своим… делом, со своими обязательствами.
«Я даю тебе шанс», – в отчаянии думала она.
– Рассказывай, – произнесла Джада, обмякнув на кушетке.
Она баюкала изрезанную руку на коленях, ни одна, ни другая женщина так и не перевязали ее. Раны складывались в сказку о них и между ними.
Молли потянулась и робко положила свою ладонь на ладонь Джады. Пальцы у той, все еще красные от солнечных ожогов, окончательно облезли. Руки она не отняла. Молли запрокинула голову, их взгляды встретились, сплетаясь, как и ладони. Она облизала кончиком языка сухие губы, пробуя на вкус царапину от зубов.
– Молли – это не краткая форма имени, – призналась она. – Я взяла его из книги.
– Я со станции Е-шесть, – произнесла она. – Меня звали Шэрад Ратхор, и я была врачом. У меня водились деньги, но их не хватало, чтобы оплатить обучение, а мой отец потерял работу.
Я была хорошей дочерью. У врачей есть доступ к разным лекарствам, особенно в большой больнице, где все заняты, где не хватает людей, чтобы заполнять необходимые документы, а проверки службы безопасности очень небрежные. Так что я думала, что стану продавать препараты. Немного. Лишь чтобы свести концы с концами.
– О, это было… – начала Джада.
– Глупо, я понимаю, – сказала Молли. – Только я не знала, что синдикаты не ценят фриланс. Он портил их бизнес, перебивал им продажи. Мой товар стоил очень дешево, и я была слишком сговорчивой. Понимаю, что меня могли просто убить, а вместо этого подставили. На последнюю встречу пришел совсем не покупатель. Это был полицейский, а судья, который мне достался, принадлежал к синдикату. Я явилась на слушание и, не произнося ни слова, дрожа, словно лист, наблюдала за тем, как они решали мою судьбу. Зал заседаний превратил меня обратно в маленькую девочку. Но они сказали, что проявят огромную снисходительность и заменят тюрьму изгнанием.
Снисходительно присудят худшее наказание из возможных. Снисходительно. Тогда я и поняла, что меня подставили…
Дверь с грохотом распахнулась, от силы удара деревянные планки разлетелись и заскакали по полу. Джада выдернула ладонь и зарылась в сумку, вываливая на пол содержимое, Молли отшвырнула стул и подняла руки. Когда ввалились полицейские – четверо, в пугающих одинаковостью бронежилетах и шлемах, – Джада прижалась спиной к кушетке и выхватила небольшой пистолет из одежды и вещей, разбросанных по плиткам. Она оскалилась и выпрямилась, оружие метнулось в сторону Молли. Кровь брызгала из раненой руки, безвольно повисшей вдоль тела.
Сердце Молли остановилось при виде пистолета, сквозь горячую пелену слез ее взгляд встретился со взглядом Джады. Она открыла рот, чтобы сказать что-нибудь – «Прости». «Я люблю тебя», «Ты мне велела так поступить», – но ствол скользнул мимо, и рев выстрелов заполнил крошечное пространство. Молли закричала, зажимая уши руками. Она свернулась в комок, защищаясь, и на несколько секунд перестала что-либо различать, поэтому не видела, как падала Джада, пока та не ударилась о пол у ее ног.
Кровь лилась, словно река красной лавы, вязкой и горячей. Ручьи растекались между туфель Молли. Она снова беспомощно прижала ладони к губам, пронзительный вопль прорвался сквозь ее пальцы.
«Я старая», – говорила Джада.
«Так заканчиваются истории вроде моей», – говорила Джада.
Молли отступала назад, пока не уперлась в стену. Кровь жадно преследовала ее. и она встала на цыпочки.
– Мэм. – произнес один из офицеров, – с вами все в порядке?
Молли едва расслышала его из-за звона в ушах. Она оторвала взгляд от крови и лишь тогда увидела страшную неподвижность руки Джады с вырезанными на ней цветами, с белыми пальцами, раскрытыми, словно лепестки. Старомодные пули разорвали ее тело, искромсали и одежду, и плоть. Ее лицо осталось на удивление нетронутым – глаза распахнуты, губы раздвинуты, словно для того, чтобы перевести дыхание.
– Мы приносим извинения за стрельбу в закрытом помещении, – сказал полицейский. – Нам разрешено подтвердить ваш платеж. У вас есть информация о вашей учетной записи?
Молли вытащила из кармана юбки планшет и протянула ему. Он несколько раз прикоснулся к экрану, приложил к нему браслет и отдал обратно.
– Благодарим за ваши услуги. Чистку мы берем на себя.
– Да, – кивнула она оцепенело. – Да. конечно. Пятнадцать тысяч?
– Да, мэм, – сказал он.
Другие офицеры устраивали тело Джады на складных носилках. У Молли тряслись коленки, она едва не падала от внезапного головокружения. Джада, живая, верная и такая чертовски красивая, теперь стала холодной и раздавленной вещью, вырванной и брошенной на пол. Офицеры подняли носилки. Та же рука, которая чертила обжигающе горячие тропинки на бедре Молли, ее ребрах и животе, безжизненно болталась в воздухе. Офицеры ушли, как будто предполагая, что женщина последует за ними. Вместо этого она рухнула на стул и прижала ладони ко все еще теплой кушетке. Липкая лужа крови под ногами темнела, засыхая.
– Пятнадцать тысяч, – громко произнесла Молли.
Все случилось быстрее, чем она ожидала. Равновесие к ней не вернулось, его место заняло потрясение. Ее обожгло воспоминанием о губах Джады, изогнутых в последнем оскале.
Она рывком поднялась, словно марионетка на ниточках, и подошла к раковине. Еще раз промыла скальпель, пинцет и лоток. Выхватила из коробки дезинфицирующие салфетки, пробежалась ими по инструментам и с грохотом швырнула их на кушетку. Принятое решение – брошенный жребий – не сломало ее. О ней ли эти слова? Она не была уверена, что хочет знать.
Молли, которую звали вовсе не Молли, протерла предплечье, смывая с кожи едкий пот. Взяла свободной рукой скальпель и прочертила линию, которая сначала показалась всего лишь холодной, а после расцвела резкой болью. Тут будет история. Клеймо, заработанное убийством.
– Ее звали Джада, – прошептала она в пустоте комнаты, когда начала расписывать собственный холст. – Не знаю, правильно ли это, но вот ее история. Думаю, она хотела, чтобы я ее убила.
ШОН МАКМУЛЛЕНПАРОГОТИКА
Австралийский писатель Шон Макмуллен работает аналитиком компьютерных систем в Австралийском бюро метеорологии. Он также является солистом нескольких фолк- и рок-групп и, кроме того, поет в Викторианской опере. Произведения этого довольно плодовитого и уже признанного автора публиковались в таких журналах, как «The Magazine of Fantasy and Science Fiction», «Interzone», «Analog» и другие. Он написал более десятка романов, включая «Голоса света» («Voices in the Light»), «Восход зеркального солнца» («Mirrorsun Rising»), «Души великой машины» («Souls in the Great Machine»), «Стрела миоцена» («The Miocene Arrow»), «Глаза Калькулора» («Eyes of the Calculor»), «Путешествие „Лунной тени“» («Voyage of the Shadowmoon»), «Прозрачные драконы» («Glass Dragons»), «Проводник сквозь пустоту» («Void Farer»), «Двигатель времени» («The Time Engine»), «Империя центуриона» («The Centurion’s Empire») и «Перед бурей» («Before the Storm»). Его последний роман называется «Изменить вчера» («Changing Yesterday»). Некоторые рассказы были изданы в сборнике «Призванный к краю» («Call to the Edge»), кроме того, в соавторстве с Расселом Блэкфордом и Вэном Айкином Макмуллен написал сборник критических статей «Странные созвездия: история австралийской научной фантастики» («Strange Constellations: A History of Australian Science Fiction»). Шон Макмуллен живет в Австралии в Мельбурне.
История может полностью измениться из-за какой-то мелочи, и если она еще не изменилась, то это вовсе не означает, что такого никогда не случится. Именно о том и говорится в следующем рассказе.
Есть что-то особенное в вещах, изменяющих мир. Не могу сказать, что именно, просто чувствую. Как-то я стоял перед капсулой «Восток», в которая доставила первого человека в космос. Она светилась изнутри, излучая влияние. Даже с закрытыми глазами я его видел. Потом в музее «Спурлок» я обнаружил странный, искореженный комок, который оказался первым транзистором. Его значимость обжигала, как жар костра. У аналитической машины Бэббиджа, созданной в 1871 году, аура не определялась, а вот у особняка Блетчли-парк – еще какая! У меня не осталось сомнений, где именно зародилась компьютерная эпоха.