«Зачем же тогда она взяла на себя такие хлопоты по консервации обломков?»
«Этого я не знаю».
В последнее время Луиза все больше выглядела как готка, изгнанная из рядов за стремление стать стимпанковским инженером. Бледные, впалые щеки. Исцарапанные, испачканные краской и машинным маслом руки. Она двигалась медленно, рассчитывая каждый шаг, словно из нее высосали энергию. Оба ее воздыхателя, Джайлс и Джеймс, считали, что она выглядит так, потому что между ними что-то происходит. Восстановление двигателя не требовало больших усилий, кроме того, основные работы проводились в Лондоне, поэтому Джайлс назначил меня исполнительным директором «Ультралайтс Анлимитед». Надеялся, что таким образом сможет держать меня подальше от Кента и Луизы. Так бы все и было, если бы она не наезжала в Лондон.
Приближался день публичного показа «Аэронавта», и гоглы, как и вся стимпанковская мода в целом, вдруг превратились в камень преткновения. Стимпанковские костюмы и викторианская мода во многом похожи, но не совпадают в мелочах. Луизе нравился стимпанк, Джеймсу – викторианская эпоха. «Би-би-си» встала на сторону Джеймса.
Луиза и Джеймс находились в мастерской «Ультралайтс Анлимитед» и ждали, пока операторская группа приготовится к съемке, когда между ними разгорелся очередной конфликт. Луиза хотела, чтобы на испытаниях модели «Аэронавта» Джайлс в костюме авиатора 1852 года надел гоглы. Джеймс настаивал, что такие очки не использовались практически до начала двадцатого века.
– Гоглы носил Чарльз Мэнли в тысяча девятьсот третьем, когда пытался пилотировать одну из ранних моделей, – объяснил Джеймс. – Их сделали для водителей тех лет, а очки для плавания и того позже появились.
– Но ведь есть же гравюры шестнадцатого века с изображением венецианских охотников за кораллами в таких очках, – возразила Луиза.
– Пусть так, но в пятьдесят втором году девятнадцатого века кучера и машинисты таких не носили.
– Посмотрим, что об этом говорится в сети.
Луиза достала айфон. Она горой стояла за стимпанковский стиль и просто так сдаваться не собиралась.
– «Гоглы» – слово происходит от средневекового английского «гоглен», что значит «щуриться», – прочитала она. – Слово «гоглы» вошло в употребление в начале восемнадцатого века и обозначало защитное приспособление для глаз в виде коротких трубок, закрытых с одного конца металлической сеткой из тонкого провода. Их использовали каменщики, чтобы защитить глаза от каменной крошки.
– В твоих гоглах стекло, между прочим, – заметил Джеймс.
– Дай мне свои очки, и я заменю стекло металлической сеткой, – сказал я, стоя у верстака. – Нет ничего проще.
Луиза улыбнулась так тепло, что ее улыбкой можно было бы растопить все ледники мира, но это лишь еще больше разозлило Джеймса. Он оскалился, а я так и не понял, предназначалось это мне или Луизе. Их разрыв надвигался быстро, как летняя гроза. А я случайно оказался третьим лишним, на своей шкуре ощутив все его тяготы и не получив ничего взамен.
Джайлсу и его команде добровольцев-реставраторов понадобилось два месяца, чтобы полностью счистить воск с крыльев «Аэронавта» и заменить сломанные или прогнившие лонжероны. Кроме того, им пришлось заново поставить все крепления из струнной проводки и обтянуть крылья черным шелком. Двигатель был отреставрирован задолго до этого и хранился в Лондоне, ожидая момента, когда «Аэронавт» будет собран воедино под пристальным наблюдением телекамер.
Когда я привез полностью восстановленный четырехцилиндровый двигатель на грузовике, принадлежавшем компании, в амбар, там полным ходом шла вечеринка. На козлах стояли бокалы с шампанским и тарелки с жареной курицей. Все, включая съемочную группу, прохаживались в нарядах викторианской эпохи. Одним словом, я попал на «светское мероприятие». Из костюмерного микроавтобуса «Би-би-си» я позаимствовал цилиндр и тут же слился с толпой. Черная готская одежда была в моде во все времена.
Джеймс спорил с продюсером по поводу викторианской моды, Джайлс на фоне «Аэронавта» позировал для камер «Би-би-си», Луиза – для старинного фотоаппарата. В пышном платье с кринолином из зеленой парчи она выгля- дела несчастной. Когда все необходимые дубли были отсняты и народ пошел расправляться с жареной курицей, чтобы она не пропала даром, Джайлс отвел меня в сторону.
– Копия «Аэронавта» готова к полету, – сказал он.
– Что? – воскликнул я. – Уже?
– Джок, Дженис и Отто уже запускали его на этой неделе. По сути, это современный сверхлегкий аппарат необычного дизайна. Мы установили на нем бензиновый движок с переменным регулятором. Какая мощность у старого двигателя?
– Девять лошадиных сил с четвертью. Это все, чего я добился после оптимальной настройки.
– Девять с четвертью, – удивился он, и улыбка впервые сползла с его лица. – Это почти на грани.
– Или, скажем прямо, этого не хватит.
Он посмотрел на Луизу в другом конце амбара, где она позировала в гоглах с металлической сеткой.
– Поработаем с тем, что есть, – решил Джайлс. – Скорее всего, этого хватит.
– Для чертовой компьютерной модели! – буркнул я. – Полетит ли реальный «Аэронавт», бог весть. Он слишком тяжел, ему не хватает тяги, я, конечно, могу внести кое-какие изменения…
– Ни в коем случае! Он должен взлететь в конфигурации тысяча восемьсот пятьдесят второго года. Моя компьютерная модель подтверждает, что на девяти лошадиных силах он сможет набрать скорость для отрыва от земли. Ему хватит горючего на десять минут полета, если пилот будет весить не больше ста сорока фунтов.
– Сто сорок фунтов! Даже такой дрыщ, как я, весит больше.
– Я специально сидел на диете.
– Ты шутишь? Это же отличный повод для реалити-шоу! «Умрет ли пилот от анорексии или погибнет в автокатастрофе? Скоро мы все узнаем!»
– Давай серьезно.
– А я вполне серьезен.
– Луиза тоже сидела на диете, чтобы поддержать меня.
– Теперь понятно, почему она выглядит так же дерьмово, как ты.
– И она больше не спит с Джеймсом.
– Какого черта! Это-то как связано… – взорвался я, но, сообразив, вовремя прикусил язык.
– Да. Связано напрямую с тем, что я буду пилотировать копию «Аэронавта», – сказал Джайлс. – Прости, что я подозревал тебя. Я только недавно понял, что она одевалась в черное только ради того, чтобы позлить Джеймса. Для нее я – герой.
Другими словами: «Отвали, Парогот, эта богатая девчонка – моя».
И мы оба ошибались так сильно, насколько это вообще возможно.
Частная дорога, ровная и прямая, растянулась на три мили. Дотошное трехдневное исследование Команды времени подтвердило, что она была проложена в середине девятнадцатого века. Идеальная взлетная полоса – твердая ровная поверхность обеспечивала минимальное сопротивление колес «Аэронавта» при взлете. Местный совет восстановил поверхность дороги в соответствии со стандартами того времени, за это мэра вознаградили, позволив ему покрасоваться перед телекамерами.
Джайлс учился пилотировать «Аэронавт» с помощью компьютерной симуляции. Трудности со взлетом оказались лишь первой проблемой из множества. По сути «Аэронавт» был крылом без хвоста, то есть управлять им почти невозможно по определению.
Но в симуляции катастрофа не была запрограммирована.
– Не беспокойся, я подниму его всего лишь на пару футов, – сказал Джайлс, когда я настраивал регулятор, чтобы добавить еще четверть лошадиной силы движку модели.
– Хватило, чтобы убить Уильяма Пендерана, хватит, чтобы убить тебя, – ответил я.
Когда мотор модели завелся, народ встретил это событие радостным ликованием. Модель «Аэронавта» катилась по дороге, я на мотороллере следовал за нею. Позади меня, по предложению съемочной группы, сидела Луиза, ее кринолин развевался на ветру, как порванный парашют. Где-то примерно через милю модель неуклюже подпрыгнула в воздух, пролетела сотню ярдов в пяти футах над дорогой и опустилась.
К сожалению, в полете она немного отклонилась от центра. Левое заднее колесо зацепилось за придорожную траву. Модель развернуло, шасси оторвалось, и аппарат развалился на части.
Джайлс не пострадал, так как был привязан ремнями. За это он заслужил нежные объятия Луизы и сочный поцелуй прямо перед камерами «Би-би-си». Причем им пришлось отснять несколько дублей, чтобы откорректировать свет и фон. Благодаря нашим достижениям при постройке работающей модели, драме, сопровождавшей аварию, и капле романтики рейтинг шоу «Аэронавты» взлетел до небес.
Джайлс сказал, что в аварии виноват порыв ветра. Позже в частном разговоре я узнал правду.
– Рули управления отвратительны, просто ужасны, – признался он. – Невозможно управлять аппаратом, не наклоняя крылья вниз, поэтому изначально надо подниматься не меньше, чем на двадцать футов. При минимальном порыве ветра приземление станет катастрофой.
– Ты уже сделал столько же, сколько братья Райт, – заметил я.
– Этого недостаточно. Я хочу совершить круг над поместьем, а потом приземлиться.
– Аппарату все еще не хватает мощности, он слишком тяжелый.
– Можно взять еще меньше топлива и попробовать скинуть несколько фунтов.
– Тебе стоит сначала поднять его в воздух на радиоуправлении.
– Нет! Мы не просто реставрируем «Аэронавт», мы пытаемся влезть в шкуру Уильяма Пендерана.
– Нелепая и опасная позиция, именно это его и убило, – сказал я. – Я уже слышу шум крыльев.
– А? Не понял.
– Джон Брайт, тысяча восемьсот пятьдесят пятый год. «Ангел смерти пролетел над всей землей. И каждый мог услышать шум его крыльев», – процитировал я. – Если ты попытаешься поднять модель выше, смерть будет лететь рядом.
– Рискну, оно того стоит. Когда я взлечу, там наверху будет пятьдесят второй, и я докажу, что полет на паровом двигателе – серьезное достижение.
– Угу, через сотню футов потеряешь управление и врежешься башкой в землю. Будет больно.