.
Некоторые люди почувствовали бы себя неуютно, оказавшись среди такого количества кирпича, бетона и камня – наследия времен прохлады и энергетического изобилия. Феррон знала, что основная часть университетских зданий состояла из экономичных зеленых построек, но они, как правило, сливались с местностью. Ошеломляющее впечатление производило именно то, что давало возможность соприкоснуться с прошлым: тут тебе и тысяча восемьсот семидесятый год, и тысяча девятьсот пятьдесят пятый. Феррон не хотелось бы увидеть таким весь город, но славно, что сохранилась часть истории.
Пройдя кампус насквозь, инспектор вышла на фешенебельную улицу с гораздо более современными зданиями. Здесь не ходил транспорт крупнее велосипеда, и дорожное полотно кишело пешеходами и автокатами. Феррон миновала стойку велопроката и недавно построенное зеленое здание, пока необитаемое, недоразвитые листья его солнечных деревьев были узкими и скрученными. Скоро они расправятся, и весь корпус сдадут в аренду.
Офис «БиоШелл» сам по себе был визитной карточкой компании, он располагался на первом этаже бизнес-блока, и сквозь стеклянные, чуть затуманенные фотосинтезные стены можно было видеть живую секретаршу. «Ненавижу работу, когда прохожие глазеют и нельзя даже в носу поковырять». Конечно, Феррон выбрала нечто не столь декоративное, как должность секретаря. В ее работе некоторая суровая простота была только на руку.
Девушка в приемной как раз приглаживала свои темные локоны, когда Феррон обратилась к ней:
– Здравствуйте, я из полиции, младший инспектор Феррон. Пришла к доктору Рао.
– Минуточку, мадам, – сказала секретарша, любезно указывая на кресло.
Феррон сдвинула пятки в стойке вольно и невозмутимо стала ждать. Прошло всего несколько секунд, и зеленое мерцание вспыхнуло вокруг радужек секретаря.
– Первая дверь справа, мадам, а затем вверх по лестнице. Вам нужен провожатый?
– Спасибо. – Феррон обрадовалась, что та не спросила о кошке. – Думаю, что найду сама.
Там имелся лифт для инвалидов, а лестница оказалась немного дальше. Феррон проволокла Председателя Мяу от пожарного выхода до самого верха и остановилась отдышаться. Из ближайшей комнаты, дверь в которую была приоткрыта, исходил ровный гул.
Феррон прошлась по пышному биоковру, усыпанному фиолетовыми и желтыми цветами, и легонько постучалась. Сквозь гул раздался голос:
– Намаскар[25]!
Доктор Рао был худощавым высоким мужчиной с глубокими морщинами вокруг глаз. Он неторопливо шагал по беговой дорожке, а перед ним на поворотной панели возлежали старомодные клавиатура и монитор. Когда появилась Феррон, он отодвинул панель в сторону, но продолжил шагать. Когда погас монитор, янтарный свет замерцал зеленым – значит, теперь доктор заряжал батареи.
– Намаскар, – ответила Феррон.
Она попыталась не слишком пялиться на пешее рабочее место.
Должно быть, ей не удалось.
– Часть моей психокоррекции, мадам, – оправдываясь, произнес Рао и пожал плечами. – У меня фибромиалгия[26], и легкие упражнения помогают. Вы, должно быть, младший инспектор. А какие у вас обязательные тренировки? Вы держитесь так уверенно.
– Я практикую калари-паятту, – назвала Феррон одно южноиндийское боевое искусство. – Это полезно в моей профессии.
– Что ж, надеюсь, на мне его демонстрировать не придется. У вас кошка?
– Простите, сааб, – ответила Феррон. – Это связано с работой. Она может подождать в холле, если вы…
– Нет, ну что вы. На самом деле я люблю кошек. Она может выйти из переноски, если не слишком напугана.
– Выйти-и-и! – заныла Председатель Мяу.
– Полагаю, это все решает. – Феррон расстегнула молнию переноски, и гиацинтовая кошка-попугай, неспешно выбравшись наружу, запрыгнула на поручень беговой дорожки.
– Ниранджана? – удивился доктор Рао. – Извините меня, мадам, но что вы делаете с кошкой доктора Гроба?
– Вы ее знаете?
– Конечно. – Он остановился и почесал кошку под подбородком, та вытянула шею, словно ленивая змея, слегка покачиваясь на бледно-желтых лапах. – Она приезжает сюда примерно два раза в месяц.
– Новая! – не согласилась кошка. – Ты кто?
– Ниранджана, я Рао. Ты меня знаешь.
– Р-р-ра-ао? – переспросила она, с любопытством вскидывая голову, и категорично заявила: – Новая! Меня зовут Председатель Мяу!
На лбу доктора Рао образовались морщины. Он произнес, обращаясь к Феррон, через голову зверька:
– Декстер с вами? С ним все в порядке?
– Боюсь, поэтому я здесь, – сказала Феррон. – С прискорбием должна сообщить вам, что Декстер Гроб, вероятно, был убит ночью в своем доме. Сааб, согласно закону я информирую вас о том, что эта беседа записывается. Все, что вы говорите, может быть использовано в качестве улик. Вы имеете право корректировать свои ответы или утаивать информацию, но, если решите так поступить, при определенных обстоятельствах может быть выдан судебный ордер на выгрузку и дешифровку воспоминаний из облачного хранилища. Вы понимаете это предупреждение?
– О боже, когда я позвонил в полицию, то не ожидал…
– Я знаю, – сказала Феррон. – Но вы понимаете предупреждение, сааб?
– Да, – ответил он.
Периферийное узловое соединение в визуальном канале Феррон переключилось с желтого на зеленый.
Она спросила:
– Вы подтверждаете, что это его кошка?
– Я бы где угодно ее узнал, – кивнул доктор Рао. – Расцветка очень характерная. Декстер приносил ее довольно часто. Она была стерта? Какой ужас.
– Мы это расследуем, – произнесла Феррон, радуясь, что вернула контроль над беседой. – Боюсь, мне понадобятся детали того, над чем работал Гроб, его контакты, романтические отношения, профессиональные соперники или враги…
– Конечно. – Доктор Рао подтянул обратно свое устройство и принялся печатать. – Я создам для вас список. Касаемо того, над чем он работал: боюсь, тут замешано много профессиональных секретов, но мы – биомедицинская инжиниринговая фирма, о чем, я уверен, вы знаете. Декстер занимался особым проектом – приложением в четырехмерной инженерии.
– Боюсь, – заметила Феррон, – мне это ни о чем не говорит.
– Конечно. – Он нажал на клавишу.
Кошка выглянула у него из-за плеча, видимо, зачарованная мигающими на мониторе огоньками.
Гиперссылка высветилась в канале Феррон. Инспектор прошла по ней и получила краткий курс теоретической физики, увязывающий трехмерные фигуры с пространством-временем. Холодный пот выступил на ладонях инспектора. Она сказала себе, что это всего лишь вторая волна гипомании.
– Операция на закрытом сердце, – произнесла она.
Во времена бума медицинского туризма экономика Бенгалуру процветала. Теперь, когда люди больше не тратились на путешествия, нашлись другие способы сводить концы с концами, но штат остался одним из индийских центров медицинских технологий. Феррон заинтересовалась приложением для дистанционной хирургии и тем, какой экономический толчок могла дать такая технология.
– Разумеется. Или удаление аппендикса, которое не оставит шрама. Помещение стволовых клеток в костный мозг без хирургического вмешательства, освобождение тела от болезней без инфекций и ран. Это революционная технология. Если мы заставим ее работать.
– Сааб… – Она погладила холеную лазурную голову Председателя Мяу. – Можно ли использовать это как оружие?
– Все можно использовать как оружие, – ответил Рао.
Не слишком ли быстро? Но теплопроводность его кожи и сердечный ритм не показали ни обмана, ни умалчивания.
– Послушайте, инспектор, не хотите ли кофе?
– Я бы с удовольствием, – призналась она.
Рао ударил еще по нескольким клавишам и сошел с беговой дорожки. Феррон подумала, что хотя печатать – это странно и неудобно, у него это выходит довольно быстро.
– Религиозные мотивы, сааб?
– Хм? – Он взглянул на монитор. – Нет. Я просто эксцентричный. Предпочитаю один поток информации за раз. И мне нравится приезжать сюда и работать, а домашние дела оставлять дома.
Феррон рассмеялась и последовала за ним через кабинет к группе антикварных лакированных стульев. Председатель Мяу, семенившая позади, задержалась, чтобы понюхать незнакомый ковер и покататься в особенно пышной его части. Чувствуя себя донельзя откровенной, Феррон призналась:
– Иногда я тоже отключаю свои каналы. Смываюсь. Это помогает сосредоточиться.
Он подмигнул.
– Так расскажите мне о Декстере и его кошке, – попросила она.
– Ну… – Рао виновато посмотрел на Председателя Мяу. – Она была очень продвинутой. Хозяин, очевидно, много с ней работал. Законченные предложения, беседы на уровне пятилетнего ребенка, одаренного воображением. Кстати, это один из наших проектов.
– Коты-попугаи?
– Гиацинтовый вариант. В следующем году мы собираемся выпустить на рынок вариант «Эклектус». Малинового и сливового цветов. Вы знаете, что у них срок жизни гораздо длиннее, чем у исходного вида? Коты-попугаи должны прожить тридцать – пятьдесят лет, хотя, конечно, проект не настолько давний, чтобы иметь экспериментальное подтверждение.
– Я не знала. По поводу доктора Гроба…
Она сделала паузу и просмотрела списки врагов и контакты, которые предоставил доктор Рао, перекрестно сверяя их с файлами и рапортами о трех опросах, которые пришли от Индрапрамита за последние пять минут. Рядом назойливо мигал еще один запрос от матери. Феррон его отклонила.
– Я так понимаю, он родился не здесь?
– Он переехал, – глухо сказал доктор Рао. – Из Америки.
– Ага, – произнесла Феррон. – Он переехал ради работы? Словно в Средние века. Как «БиоШелл» оправдывали издержки… и дополнительную углеродную нагрузку?
– Уникальным набором навыков. На самом деле мы привлекаем людей из разных мест. Его здесь очень любили: он выполнял незаурядную работу и был достаточно приятен в общении – и весьма талантлив, – чтобы его коллеги прощали ему некоторые… причуды.