огда», что он был готов принять желаемое за действительное, даже понимая, что это самообман…
Самолет резко пошел на снижение. Это Олег определил по охватившему его ощущению свободного падения. Длилось пике недолго. На смену ему снова пришли перегрузки, только связанные с торможением, и полет замедлился. Теперь робот двигался не так быстро, и Сполохову почему-то подумалось, что машина вполне могла нырнуть в море.
Поделиться своими соображениями с Тараном он не успел. Самолет замер на месте, чуть дрогнул, и по полу десантного отсека пробежала едва различимая волна вибрации. Похоже, что полет закончился. Наступил момент истины.
Граббе поднял винтовку и подвинулся к люку. Когда тот раскрылся, ефрейтор осторожно выглянул наружу и тотчас отпрянул.
– Что там? - не включая передатчик, шепнул Таран.
– Роботы, - процедил Граббе. - Здоровенные, как тот, которого самолеты уделали. И десяток помельче. Сюда идут.
– Мелкие идут или большие?
– Kleine… Мелкие, но их все равно из винтовок не пробить.
Снаружи самолета заквакала корабельная сирена, и прогремел усиленный мегафонами голос:
– Пассажиры авиадестроера, выбросить оружие в люк и выйти с поднятыми руками!
Голос был человеческим, не синтезированным, но на голос «командования» не походил.
– Па-ашел ты! - крикнул Таран.
– Сопротивление бессмысленно, - ответил «мегафон». Он пару секунд помолчал и добавил уже не так громогласно: - Учения окончены, сержант Таран.
Примерно минуту в «грузопассажирском» отсеке самолета царила полнейшая тишина, а затем сержант нехотя произнес:
– Придется поверить.
– Надеюсь, мы победили? - буркнул Граббе, швыряя в просвет люка винтовку.
– Морально. - Таран отправил свое оружие следом.
Спускаться по короткому трапу с поднятыми руками, под прицелом оружия двух десятков механических чудищ, было до жути неприятно. Олег шел третьим, и ему казалось, что он видит сквозь шлем с надписью «Граббе», как шевелятся волосы на затылке ефрейтора.
Но ничего страшного не случилось. Последние двое вынесли тело Дэвиса, и остатки взвода выстроились в одну шеренгу. Вдоль строя проехал маленький робот на пневмоходу - он замерил уровень радиации, - а затем сверху на команду полилась пена. Солдаты мгновенно превратились в двенадцать пышных сугробов. Прошло несколько секунд, и хлынул искусственный ливень. Когда он смыл пену, маленький робот проехал в обратном направлении. Видимо, результаты дезактивации его не удовлетворили, и цикл обработки повторился. Робот прокатился вдоль строя в третий раз и уехал с глаз долой. Теперь заработали мощные вентиляторы, и очищенная броня костюмов начала стремительно высыхать.
Олег воспользовался моментом и осмотрелся. Помещение было довольно просторным - куполообразный потолок, с которого лилась пена и вода, находился метрах в пятнадцати над головой. Но реально помещение не имело формы полусферы, это можно было определить по тому, что диаметр круглого зала, где приземлился авиадестроер, был гораздо больше три-дцати метров. Кроме роботов и пленников, здесь не было ничего и никого. В четырех местах у основания свода угадывались контуры герметичных двустворчатых дверей, а в полу темнели четыре круга, похожие на площадки подъемных платформ, и две метровые в диаметре решетки, куда сливалась вода после обработки вновь прибывших.
Вентиляторы угомонились, и к солдатам подъехал еще один мини-робот. Он протянул гибкий манипулятор Тарану и довольно понятным движением механической клешни предложил сержанту что-то взять. Таран осторожно протянул руку, и на ладонь ему упала крупная прозрачная пилюля. Сержант немного поколебался, но решился и забросил пилюлю в рот. Робот двинулся дальше, раздавая лекарство (а может, и яд) остальным. Выполнив свою часть работы, он умчался туда же, куда и радиометрист.
Далее наступила пауза минут в десять. К исходу этого короткого «карантина» Олег почувствовал себя намного лучше. Пилюля оказалась лекарством. Это обнадеживало. А когда неподвижные роботы у одного из выходов расступились, надежда просто расцвела и запахла. Створки дверей разъехались, и «мегафон» опять ожил.
– Справа по одному, прямо, шагом марш!
Таран усмехнулся и пошел первым.
За дверями оказалось подряд три просторных шлюза, за последним из которых открылось помещение примерно того же размера, что и «помывочная», но более светлое и богатое в плане интерьера. Кроме неизменных боевых роботов по окружности, здесь стояли кресла, столики для компов и даже какие-то конструкции - то ли стеллажи, то ли гимнастический уголок. Но главное - здесь были люди. Без оружия и не проявляющие никаких признаков враждебности. Они смотрели на солдат с любопытством и отчасти с уважением. Олег взбодрился окончательно. Если не приз, то амнистия подневольным бойцам определенно светила.
– Добро пожаловать. - Навстречу столпившимся у порога солдатам вышел седой, но статный и внушительный человек.
Олег поймал себя на мысли, что не чувствует к человеку антипатии. Седой улыбался и вообще мгновенно располагал к себе, хотя Сполохов прекрасно понимал, что это и есть злой гений, заставивший команду Тарана пройти тяжелое испытание полигоном.
Встречающий взглянул на сержанта. Тот нехотя козырнул:
– Командир взвода сержант Таран.
– Вольно, сержант. Я Поль Лемье, лидер Галактического Сопротивления.
– Сопротивления кому? - осторожно спросил Таран.
– Неофашистской диктатуре, - просто ответил Лемье. - А вы разве не замечали ее приближения? По моим сведениям, вас вынудили уйти из армии именно за неприятие новых политических веяний. Не так ли?
– Скорее за то, что я имел собственный взгляд на эти веяния, а военным не положено интересоваться политикой. - Таран покраснел и опустил взгляд.
– Ущемление свободы совести - один из признаков тоталитаризма. - Лемье кивнул и перевел взгляд на Граббе. - Не так ли, ефрейтор?
– Я не интересовался политикой. - Граббе уставился перед собой.
– Но вас все равно уволили. Почему?
– Не ваше дело.
– Не хотите говорить - не буду настаивать. Мне и так все известно. Так же как известно о подозрениях и некоем секретном списке господина Сполохова.
Он с дружеской улыбкой взглянул на Олега.
– Это не мои подозрения… - попытался объяснить доктор.
– Легенду я знаю! - перебил его Лемье. - Дабы обезопасить себя, вы свалили все на друга, погибшего в результате полицейского произвола. Но не волнуйтесь, здесь вас за это никто не упрекнет и взгляды ваши крамольными не назовет. Ваш список на самом деле феноменально точен! Очень тонкая аналитическая работа, доктор, поздравляю. И хочу побеседовать с вами на эту тему более подробно, не откажите, пожалуйста.
– Я… не знаю… - Олег растерялся.
Получалось, что вся эта передряга началась с Мониного списка? Кто бы мог подумать? Хотя не просто же так Олега пытали в серой «подсобке». Но если они добились правды, зачем было тащить Сполохова на полигон и о чем сейчас толкует этот Лемье? Ведь и «под химией», и на полиграфе Олег клялся, что не имеет к составлению списка никакого отношения. Неужели его принимают за суперагента, которому под силу обмануть полиграф, да еще будучи под кайфом? Бред какой-то!
– Чего вы не знаете? Что во все сферы власти и отрасли экономики незаметно внедряются агенты тайной фашистской организации? Что правительство покорно идет у них на поводу? Что силовые министерства закручивают гайки, стремясь превратить Объединенные Нации в полицейское государство? Что подавляются демократические свободы?
– Меня тоже мало волнует политика…
– Но ваш список - свидетельство обратного, доктор. Вы составили его практически интуитивно, но если вы не остановитесь, то легко сопоставите, что все фигуранты исповедуют не только единый стиль управления и одинаковую идеологию, но имеют весьма примечательную биографию. Смею утверждать, все они вышли из одной среды. Но оставлю вам возможность прийти к главному открытию самостоятельно. Здесь у вас будет достаточно времени, чтобы закончить свою трудную, но необходимую всем честным людям аналитическую работу.
Олег прикусил язык. Вот так! Из огня да в полымя. Полигон пройден, но до свободы по-прежнему как до конца Вселенной…
– Все остальные также были не в восторге от режима. - Лемье окинул взглядом удивленных солдат. - По этой причине я и собрал всех вас здесь.
– Сначала вы собрали нас на полигоне, - хмурясь, сказал Таран. - В качестве подопытных кроликов. И восемь… вернее, девять из нас с него не ушли. Как это понимать?
– Как вступительный взнос. - Лемье опять улыбнулся, но теперь не так радушно, скорее снисходительно. - Вы принесли пользу нашей организации - помогли испытать новые виды вооружений, а заодно выдержали экзамен. И теперь я предлагаю вам стать полноправными участниками Сопротивления. По ту сторону баррикад у вас нет будущего. А здесь дело и благородная цель: освобождение Наций от диктатуры. Что скажете, сержант?
Таран промолчал. Казалось, он задумался над предложением Лемье, но Олег почему-то был уверен, что сержант просто подбирает слова помягче. Насколько Сполохов его изучил, Таран был не способен пойти против своих. Он мог занять нейтральную позицию, но предать - вряд ли. И Граббе, пожалуй, тоже. Что же касается остальных… предполагать было трудно.
Зато абсолютно ясно стало другое. В штрафном взводе собрали специалистов различных профилей, чтобы решить сразу две проблемы: испытать новые виды вооружений и отработать тактические приемы на людях, неплохо соображающих, но которых никто не будет искать, поскольку они властям поперек горла. Ну, и если выживут, их можно будет привлечь на свою сторону. Что этот лидер Сопротивления и пытался сейчас сделать. Почему именно такой подбор? Почему не военные? Наверное, Лемье считал, что с гражданскими будет проще договориться. А из какого специалиста - военного или гражданского - делать бойца Сопротивления, при правильном подходе непринципиально. Тактически все верно, испытание было жесткое, но оно того стоило.