— Я говорила тебе не играть, но нет! Твое эго встало на пути мозгов и те побрили тебе яйца.
— Перестань. Девчонкам нравятся мои стриженые яйца. И я не говорил, что брею их. Я их стригу.
Она смотрит на меня, как на психа.
— Без разницы. Предполагалось, что ты будешь держаться подальше от моей жизни, а я не буду лезть в твою. Это была сделка, но ты ее нарушил.
— Как, черт возьми, я мог знать, что он задаст мне вопрос о тебе? В чем вообще проблема? Дай мне гребаный перерыв. Спустись на землю, Эштин. Я подросток с бушующими гормонами, у которого в последнее время не было секса... признаюсь, я мастурбировал. Извини, что был втянут в игру твоего бойфренда «Чей член больше».
— Ты сумасшедший, Дерек Фицпатрик. Тебя надо отправить в больницу.
Пьяный — мне бы больше понравилось.
— Не могу поверить, что вам с Лендоном удалось вовлечь меня в вашу игру «Кто кого переплюнет», — продолжает она. — Ты же знаешь, что люди теперь будут сплетничать.
Я провожу рукой по волосам, желая, чтобы этого разговора не было.
— Мне в действительности по барабану, что обо мне думают в этом городе.
Из дома с группой ребят выходит Лендон.
— Эштин, иди сюда.
Эштин смотрит на меня, как на врага.
— Просто, чтоб ты знал, ты мой самый нелюбимый племянник, — она произносит сквозь сжатые зубы, затем подходит к Монике и просит ее: — Отвези меня домой.
После того как она садится в машину Моники, музыка из дома напоминает мне, что вечеринка все еще в силе. Бри, вероятно, гадает, почему я не сказал «брехня» на идиотский комментарий Лендона о том, что я мастурбирую, думая об Эштин. Я прохожу сквозь толпу, пока не достигаю Бри.
— Можем поговорить?
Бри кладет руку мне на щеку.
— Ты такой милый. Если ты собираешься извиняться, то не надо. Я понимаю, ты просто нес чушь, чтобы выиграть. Думаю, ты победил.
— Спасибо.
Она целует меня в губы.
— Пожалуйста.
Мы остаемся на вечеринке еще ненадолго, вскоре я настолько пьян, что хочу спать. В какой-то момент Бри хочет уйти, и мы едем с кем-то, кто единственный не употреблял слишком много «джелло-шотов». Как только я попадаю в дом, я понимаю, что должен все исправить с Эштин.
Она четко дала понять, что не хочет иметь со мной ничего общего, так почему я не могу выбросить ее из своей головы? С чего я взял, что если я чувствую связь с ней, она чувствует то же самое?
Это шутка. На самом деле хорошо, что Эштин бесится от моего присутствия в своей жизни, потому что если бы это было не так, то мы действительно усложнили бы наши и без того не простые жизни. Я бесконечно благодарен за то, что парадная дверь не заперта, но мне недолго везет. Брэнди до сих пор не спит. Она, стоя перед компьютером, снимает себя на видео. Каким-то странным способом, потому что демонстрирует свой растущий живот, задрав футболку.
— Я дома, — прохожу мимо кабинета, пытаясь скрыть любой намек на то, что я пьян.
— Привет, Дерек. Я ежедневно фиксирую, как увеличивается мой живот. Думаю, когда твой отец вернется домой, он захочет посмотреть, как это происходило, — она потирает свой оголенный живот, который явно является чем-то таким, что я не должен видеть. — Я сильно по нему скучаю. Иди, запиши сообщение для своего отца.
Я машу в камеру, надеясь, что при просмотре он не заметит, что я пьян.
— Привет, папа. Желаю тебе, чтобы посреди океана ты достиг того, чего хочешь. Пока.
Это отстой, что отец так далеко, главным образом из-за того, что я не могу с ним поговорить. Когда его нет дома, я чувствую словно он знакомый, который находится на обочине моей жизни, фактически не присутствуя в ней.
Прежде чем я выхожу из кабинета, Брэнди спрашивает:
— Сколько ты сегодня выпил?
— Много.
— Я почувствовала запах, когда ты подошел ближе, — она тянет вниз футболку, прикрывая живот. — Хорошо. Итак, знаешь, думаю, я должна сказать тебе, что это не самая хорошая идея — пить, пока ты несовершеннолетний.
— А ты так делала?
Она кивает.
— Да. И не единожды, я не буду проповедовать о пользе воздержания от вечеринок в старшей школе. Просто... не переусердствуй, хорошо? Или, что еще лучше, вообще так не делай, пожалуй, это я и должна тебе сказать. Если бы твой отец узнал об этом, уверена, он бы не обрадовался...
— Если хочешь, скажи ему.
Что он может сделать в данный момент? Не похоже чтобы он мог посадить меня под домашний арест или забрать ключи от машины. Его здесь нет для того, чтобы обеспечивать соблюдение всех видов правил. Никого нет.
Она качает головой.
— Как насчет того, чтобы ты сам решил рассказывать ли ему?
— Отлично, — жизнь в считанные секунды возвращается в нормальное состояние.
Перед тем как уйти, я поворачиваюсь к Брэнди:
— Ты знаешь, где Эштин?
— Да. Она спит наверху. Все хорошо между вами двумя?
Я потираю затылок.
— Я не знаю.
— Хочешь совет? — прежде чем я смог порекомендовать ей держать свое мнение при себе, она поднимает руки вверх и говорит, повысив голос: — Моей сестре трудно живется и также трудно в любви. Это в ее характере, я такая же.
С минуту я думаю, что довольно не легко в моем состоянии опьянения.
— Спасибо, Брэнди.
Она улыбается, гордясь собой.
— Пожалуйста. Спокойной ночи, Дерек.
— Спокойной ночи.
Когда я был маленьким, мама обычно ложилась ко мне в кровать, и мы сочиняли истории. Она начинала предложения, а я заканчивал. «Жил-был мальчик по имени...» — говорила она, а я вставлял: «Дерек».
Потом она продолжала: «Однажды Дерек отправился в...», и я вставлял любое место, какое хотел, и мы вместе придумывали невероятные приключения. Каждую ночь она приходила ко мне в комнату, и каждую ночь мы совершали этот ритуал. Когда я вырос из этих историй, она давала мне советы о девушках, школе, футболе и обо всем, о чем я хотел поговорить.
Брэнди совершенно не похожа на мою маму, и от этого я тоскую по ней еще больше. Я просто хочу еще раз поговорить с мамой, еще раз увидеть ее улыбку, еще раз сочинить с ней историю. Я что угодно готов сделать для того чтобы спросить ее о том, как мне поступить с Эштин, потому что наверняка у нее есть ответ. Кажется, мне придется решить это самостоятельно.
Я раздеваюсь до боксеров, которые прикрывают мои стриженые яйца, и поднимаюсь наверх почистить зубы. По пути в ванну я вспоминаю, что забыл отдать Эштин куртку, которую она оставила на вечеринке. Сходив вниз и забрав куртку из своей комнаты, я останавливаюсь перед дверью Эштин.
Я бы тихонько постучал, но боюсь, что Фалкор начнет лаять, как сумасшедший, и разбудит в соседней комнате Джулиана.
— Эштин, — тихо зову я. Дверь слегка приоткрыта. Я толкаю ее, открывая шире, и заглядываю внутрь. Фалкор спит в изножье кровати — страж своей принцессы.
Я вхожу с единственной целью — положить куртку на стул перед письменным столом, но когда замечаю Эштин, которая лежит в кровати с открытыми глазами и в упор смотрит на меня, я замираю.
— Пошел вон! — говорит она жестко.
Я поднимаю куртку.
— Ты оставила это на вечеринке. Могла бы притвориться, что благодарна, и сказать спасибо.
— Извини. Большое спасибо, что принес мою куртку, — с сарказмом говорит она. — Теперь положи ее, пожалуйста, и уходи отсюда.
Я вешаю куртку на спинку стула.
— Думаю, ты мне нравишься, — слова выскакивают прежде, чем я могу забрать их обратно.
— Неужели?
— Да. Когда ты будешь готова признать это, дай мне знать.
Глава 18
Эштин
Лучшее в близких друзьях — это то, что они знают все о вашей жизни.
Худшее в близких друзьях — это то, что они знают все о вашей жизни.
Моника приходит утром с двумя латте в руках. Одно она протягивает мне, а из другого, усевшись на край моей кровати, делает маленький глоток.
— Хочешь поговорим об этом?
Я делаю глоток горячей жидкости и вздыхаю.
— Поговорим о чем? О том, что мы с Лендоном не ладим, или о том, что я назвала Дерека сущим кошмаром?
— Ты назвала его кошмаром? Это жестоко, особенно для тебя. Обычно ты единственная поддерживаешь парней. Ты же что-то вроде «лучшего друга на веки вечные» для мальчишек, Эштин. Ты понимаешь парней. В чем проблема с Дереком?
Я соскальзываю с покрывала.
— Он пробуждает во мне худшее.
— Почему?
Я пожимаю плечами.
— Я не знаю. Он ни к чему не относится серьезно. Не говоря уже о том, что он ест. Я тебе рассказывала, что он одержим здоровым питанием? — я вскидываю руки вверх. — Он даже не прикоснулся к «Скитлс». И он нарочно оставил поднятым сиденье унитаза, чтобы досадить мне. Я чуть не провалилась.
Я распсиховалась, всего лишь думая о том, насколько сильно Дерек внедрил свои привычки в мою жизнь. Я хожу взад и вперед и пью латте.
— Он тебя достал.
— Еще бы, — я искоса смотрю на Монику, догадываясь, что творится у нее голове. Моя лучшая подруга думает, что она умеет понимать людей и ситуации. — Не анализируй это.
Моника допивает остатки латте.
— Не буду. Если ты не будешь анализировать то, что я расскажу тебе.
— Что?
— Это обо мне и Трее.
Я сажусь рядом с Моникой. Я дерьмовый друг и настолько была поглощена собой, что забыла спросить как дела у моей лучшей подруги. Наверное, я просто считаю, что у Моники безупречная жизнь и прекрасные отношения с Треем, и не ожидаю, что у нее могут быть какие-либо проблемы.
— Что-то не так?
— Все в порядке. Просто... — она откидывается назад на кровать и стонет. — Трей и я...
Я киваю, чтобы она продолжала.
— Вы же не расстаетесь? — спрашиваю я, когда она молчит.
— Нет! Ничего подобного. Обещай, что никому не расскажешь.
— Даю слово.
Она тяжело вздыхает.
— Мы еще не сделали это, — она хватает подушку и полностью смущенная закрывает ею лицо.
Я приподнимаю угол подушки:
— Что ты имеешь в виду? Секс?
— Да.
— Подожди-ка. Я думала, что вы сделали это в день Святого Валентина. — Трей организовал супер романтический вечер. Он снял номер в отеле и пригласил ее на ужин. Я помогала ему планировать эту ночь, потому что он хотел сделать ее незабываемой. — Когда я спросила, как все прошло, вы сказали, что это была лучшая ночь в вашей жизни. Более того, я помню, ты сказала, что она была волшебной.