У нас мог бы быть свой собственный город, говорил Бенна. Ты могла бы быть герцогиней Монцкарро... каковской-то там. Талинской, не договорил он. Мы заслуживаем, чтобы нас помнили. Он задумал всё сам, один, и не оставил ей выбора. Прямо как тогда, когда он предал Коску. Так будет лучше. Прямо как тогда, когда он забрал золото Хермона. Оно наше.
Он всегда был тем, кто строит обширные планы.
- Бенна, - заскулила она. - Ты придурок.
- Ты не знала, - тихо произнёс Орсо. - Ты не знала, и теперь всё стало ясно. Твой брат обрёк себя на смерть, и нас обоих вместе с собой, и вдобавок половину Стирии. - У него вырвался печальный смешок. - Как только я посчитаю, что знаю всё, жизнь всегда найдёт способ меня огорошить. Ты опоздал, Шенкт. - Его глаза переметнулись в сторону. - Убей её.
Тень пала на Монзу и она, покачнувшись, обернулась. Пока они разговаривали, подошёл человек, его мягкие рабочие ботинки не издавали ни малейшего звука. Он уже стоял над ней, так близко, что можно дотронуться. И протягивал руку. На ладони лежало кольцо. Кольцо Бенны с рубином.
- По-моему, это твоё, - сказал он.
Бледное тонкое лицо. Не старое, но в глубоких морщинах. Твёрдые скулы, глаза голодно блестят в посиневших глазницах. Глаза Монзы полезли на лоб, холодный шок узнавания окатил её ледяной водой.
- Убей её, - повысил голос Орсо.
Вновь прибывший улыбнулся, но улыбка, как у оскаленного черепа, не коснулась его глаз.
- Убить её? После всех моих стараний сохранить ей жизнь?
С её лица сошёл цвет. В общем-то она выглядела практически также бледно, как и тогда, когда он в первый раз нашёл её, переломанную, среди отходов на склоне Фонтезармо. Или когда она впервые очнулась, после снятия швов и в ужасе уставилась на своё исполосованное шрамами тело.
- Убить её? - снова спросил он. - После того, как я вынес её с горы? После того, как я срастил кости и сшил её воедино? После того, как я защитил её от ваших посланцев в Пуранти?
Шенкт повернул ладонь и дал кольцу упасть, и оно отскочило раз, и вращаясь, зазвенело на полу, рядом с её изувеченной правой рукой. Она не поблагодарила его, но он и не ждал благодарностей. Он совершил всё это не ради её спасибо.
- Убейте обоих! - прокричал Орсо.
Шенкта постоянно поражало, какими коварными могут быть люди по пустякам, и какую при этом могут проявлять верность, когда их жизни им уже не принадлежат. Эта последняя горстка стражи до сих пор стояла за Орсо насмерть, несмотря на очевидный закат его дней. Наверно у них просто в голове не укладывалось, что столь могущественный человек, как великий герцог Талинса может умереть подобно любому другому, и столь же легко рассыплется в пыль вся его власть. Наверно у иных людей послушание становится привычкой и отсекает лишние вопросы. А может быть, они искренне посвятили себя служению своему хозяину, и избрали быстрый шаг в смерть как часть чего-то великого, взамен похода по долгой, трудной дороге жизни, вкушая её ничтожность.
Что ж, раз так, Шенкт не станет им препятствовать. Медленно, медленно, он вдохнул. Треньканье спущенной арбалетной тетивы впилось в уши. Он шагнул в сторону с пути полёта первого болта, позволяя тому проплыть под поднятой рукой. У другого был верный прицел - прямо в горло Муркатто. Он двумя пальцами выхватил заряд из воздуха, и двинувшись через комнату положил его на гладко отполированный стол. Оттуда он снял героический бюст одного из предшественников Орсо - деда, предположил Шенкт, того кто сам был наёмником. Он запустил им в ближайшего стрелка, до сих пор недоумённо опускающего оружие. Попал в живот, бюст погрузился глубоко в броню, сложил дружинника пополам в облаке каменного крошева. И сорвал его с места, спиной вперёд к дальней стене, с вытянутыми руками и ногами. Самострел, вращаясь, улетел куда-то вверх.
Ближайшего к нему воина Шенкт ударил по шлему и вбил его в плечи, из-под треснувшего забрала брызнула кровь, из вывернутой руки медленно выпал топор. На следующем была открытая каска, удивлённый вид только-только проступал на лице, когда шенктов кулак вмял его нагрудник так глубоко внутрь, что дугой выгнулся на спине. Застонал искорёженный металл. Он прыгнул к столу, мраморный пол при приземлении пошёл трещинами под его ботинками. Передний из двух оставшихся лучников медленно поднимал самострел, будто пытался закрыться им как щитом. Шенкт расколол его пополам, забилась тетива, срывая с воина шлем и подбрасывая его к потолку. Тело пошатнулось вбок, брызжа кровью, вмялось в стену, корёжа панели обивки. Шенкт взялся за другого лучника и выбросил его в одно из высоких окон, посыпались блестящие осколки, отскакивая, вращаясь, крошась. От шумного звона бьющегося стекла тонко запел воздух. Предпоследний держал меч, капельки слюны неспешно воспаряли с его искаженных боевым кличем губ. Шенкт поймал его за руку, вверх ногами швырнул через всю комнату в его оставшегося товарища. Они сплелись воедино, клубком измятых доспехов, врезались в стеллажи, вспарывая ряд позолоченных книг, оторванные листы взмыли в воздух, мягко планируя вниз, когда Шенкт выдохнул и время вновь пошло своим чередом.
Рухнул, вращаясь, арбалет, подпрыгнул на плитке и загремел в угол. Великий герцог Орсо стоял, где стоял, возле круглого стола у той самой карты Стирии, сверкающая корона лежала в её центре. Его челюсть отвисла.
- Я никогда не бросаю недоделанную работу, - сказал Шенкт. - Но я никогда не работал на вас.
Монза поднялась на ноги, уставившись на разбросанные, скомканные, перекрученные тела на дальнем конце чертога. Бумаги планировали вниз как осенние листья, из растерзанного книжного шкафа, вокруг месива окровавленных доспехов. Во все строны от него мраморная стена покрылась стрелами трещин.
Она обошла перевернутый столик. Мимо тел наёмников и стражи. Через труп Секко - его вытекшие мозги поблёскивали в одной из полосок света, очерченных высокими окнами.
Орсо молча смотрел, как она приближается, его великий портрет, гордо провозглашающий победу при Этрее возвышался на десять шагов за его плечом. Маленький человек и раздутый миф о нём.
Похититель костей стоял позади, с руками по локоть вымазанными кровью, наблюдая за ними. Она не понимала, что он сотворил, и как, и зачем. Какая теперь разница. Сапоги скрипели по битому стеклу, по расколотой древесине, порванной бумаге, раскрошенной керамике. Всё везде запачкано чёрными пятнами крови и её подошвы впитывали кровь, и оставляли кровавые отпечатки позади неё. Словно тот кровавый след, что она оставила по всей Стирии, чтобы добраться сюда.
Чтобы встать в том месте, где убили её брата.
Она остановилась, между ней и Орсо длина меча. В ожидании, вряд ли сама понимая чего. Теперь, когда, наконец, настал час, тот час ради которого она боролась каждой частичкой тела, перенесла так много боли, так много истратила сил и денег, переступила через столько жизней - ей оказалось тяжело сдвинуться с места. Что же настанет потом?
Орсо поднял брови. Он взял со стола корону, с чрезмерной осторожностью, подобно тому, как мать берёт в руки новорождённое дитя. - Она предназначалась мне. Она почти что стала моей. Это за неё ты сражалась все эти годы. И ты уберегла её от меня, в самом конце. - Он медленно покрутил её в руках, блеснули самоцветы. - Когда строишь жизнь, опираясь на одну единственную вещь, любя лишь одного человека, мечтая лишь об одной мечте, ты рискуешь вдруг потерять всё сразу. Основой твоей жизни был брат. Основой моей - корона. - Он тяжко вздохнул, сжал губы, затем отбросил золотой обруч и смотрел, как тот со стуком кружит по карте Стирии. - А теперь взгляни на нас. Оба одинаково несчастны и жалки.
- Не одинаково. - Она подняла истёртый, зазубренный, изношенный клинок меча Кальвеса. Клинок, что она приготовила Бенне. - У меня ещё есть ты.
- А когда ты меня убьёшь, ради чего будешь жить? - Его глаза сместились с меча на неё. - Монза, Монза... что ты без меня будешь делать?
- Я что-нибудь придумаю.
Острие с тихим шорохом надсекло его камзол, без сопротивления вошло в его грудь и вышло со спины. Он издал негромкий хрип, расширив глаза, и она вытащила клинок. Мгновение они стояли так, напротив друг друга.
Он недоумённо смотрел на неё. - Я ожидал... большего.
Внезапно он осел, колени стукнулись о гладкий пол, затем упал лицом вперёд и приглушенно ударился скулой о мрамор у её сапог. Тот единственный глаз, что ей было видно, медленно сместился в её сторону, и уголок его рта изогнулся в улыбку. Больше он не двигался.
Семь из семи. Дело сделано.
Семена
Было зимнее утро, холодное и ясное, и дыхание Монзы курилось в воздухе. Она стояла снаружи чертога, в котором убили её брата. На террасе, откуда её сбросили. Её руки покоились на парапете, с которого её сталкивали. Над горным склоном, который раздробил её на части. Ощущая ноющую ломоту, что снова поднималась по ногам, по кисти её перчаточной руки, вдоль половины черепа. Ощущая зудящую потребность трубки шелухи, которая, она знала, никогда не пройдёт совсем. Вовсе не расслабляло глядеть вниз, в пропасть, на крошечные деревья, которые хватали её, пока она падала. Вот почему она выходила сюда каждое утро.
Столикус писал, хороший командир не должен расслабляться.
Сейчас солнце карабкалось вверх и наполняло мир светлыми красками. Кровь вытекла с небес и оставила яркую синь, в вышине проползали белые облака. На востоке лес распадался на лоскутное одеяло полей зелёного пара, жирного чернозёма, золотисто-коричневого сена. Её поля. Ещё дальше, и река встречает седое море, разветвляясь широкой дельтой, засорённой островками. Монза лишь наугад различала расположение крохотных башенок, сооружений, мостов и стен. Великий Талинс - не больше ногтя на большом пальце. Её город.
Эта мысль до сих пор казалась бредом сумасшедшего.
- Ваша светлость. - Камергер Монзы прокрался через одну из высоких дверных арок, кланяясь так низко, что мог бы лизнуть камень. Тот самый старик, кто пятнадцать лет служил Орсо, каким-то образом вышел невредимым из разграбления Фонтезармо. И с образцовой плавностью сумел совершить переход от господина к госпоже. В конце концов, Монза отняла у Орсо город, дворец, даже кое-что из одежды, с некоторыми поправками. Тогда почему бы и не его доверенных слуг? Кт