- Как мы неприметно засунем внутрь двадцать человек?
- Будет пир, - сказала Витари. - Там будут увеселители. И мы их обеспечим.
- Увеселителей?
- Это Сипани. Каждый второй в городе - артист либо убийца. Не составит труда найти тех, кто и тот и тот.
Дружелюбного оставили в стороне от разработки плана, но он не расстраивался. Саджаам просил его делать то, что скажет Муркатто и на этом всё. Он давным давно выучил, что жизнь становится намного легче, если игнорировать то, что не находится прямо перед тобой. Сейчас его делом было лишь рагу.
Он зачерпнул деревянной ложкой и снял пробу - оказалось неплохо. Он оценил его в сорок один балл из пятидесяти. Запах готовки, вид поднимающегося пара, звук потрескивающих дров - всё это погружало его в уютное настроение кухонь Безопасности. Тушенки, супов, и овсянки, которую готовили в огромных чанах. Давным-давно, когда уютные камни громоздились над головой своим необъятным весом, и складывались числа, и вещи были понятны.
- Арио захочет выпить, - объясняла Муркатто, - и поиграть, и покрасоваться перед своими болванами. Потом его поведут в Королевскую спальню.
Коска разомкнул в ухмылке потрескавшиеся губы. - Где, я так понял, его будут ждать женщины?
- Одна с чёрными волосами, а другая с рыжими. - Муркатто обменялась пристальным взглядом с Витари.
- Сюрприз, достойный императора, - масляно хихикнул Коска.
- Когда Арио сдохнет, а это произойдёт быстро, мы войдём в следующую дверь и нанесём такой же визит Фоскару. - Муркатто переместила мрачное лицо на Морвеера. - Они приведут на лестницу стражу, присматривать, пока они будут заняты. Вам с Дэй разрешается их угомонить.
- Неужто и правда можно? - Отравитель на краткий миг оторвался от ехидного созерцания своих ногтей. - Какой достойный вызов нашим способностям.
- Постарайся в этот раз не перетравить полгорода. У нас должно получиться убить братьев без привлечения нежелательного внимания, но если что-то пойдёт не так, в дело вступят увеселители.
Старый наёмник ткнул в модель дрожащим пальцем. - Сначала занять дворик, игровой и курительный залы, и оттуда навести порядок на лестницах. Обезоружить и окружить гостей. Разумеется, вежливо и со вкусом. Сохранять контроль.
- Контроль. - Указательный палец в перчатке Муркатто ударил по столу. – Хочу, чтобы это слово всегда висело перед вашими умишками. Мы убиваем Арио, мы убиваем Фоскара. Если кто-то из остальных создаст трудности, делайте, то, что нужно, но сведите убийства к минимуму. У нас после всего этого будет полно проблем и без кровавой бани. Вам всем понятно?
Коска прочистил глотку. – Пожалуй, глоточек помог бы мне всё это свести к...
- Я понял, - перебил его Трясучка. - Контроль и насколько возможно меньше крови.
- Убить двоих. - Дружелюбный поставил котёл на середину стола. - Одного и одного, и больше никого. Еда. - И он начал накладывать порции в миски.
Ему бы очень пришлось по душе удостовериться, что у всех ровно одинаковое число кусочков мяса. Одинаково кусочков моркови и лука, одинаково бобов. Но за время пересчёта еда бы остыла, а он уяснил, что большинство людей сердятся от такого уровня точности. Однажды во время еды в Безопасности такое довело до драки, и Дружелюбный убил двоих и ещё одному отсёк руку. Ему не хотелось сейчас никого убивать. Ему хотелось есть. Поэтому он удовольствовался тем, что раздал каждому из них одинаковое число половников рагу и совладал с оставшимся после этого глубоким чувством беспокойства.
- Хорошее. - С набитым ртом прочавкала Дэй. - Превосходное. Есть добавка?
- Где ты научился готовить, друг мой? - спросил Коска.
- Провёл три года на кухнях в Безопасности. Мужик, что учил меня, был шеф-поваром герцога Борлетты.
- Что он забыл в тюрьме?
- Убил свою жену, и порубал её, и приготовил из неё рагу, и съел его.
За столом опустилась тишина. Коска шумно прокашлялся. - В этом рагу точно не чья-то жена?
- Мясник сказал, это ягнятина, и не вижу причин сомневаться. - Дружелюбный поднял вилку. - Никто не продаст человечье мясо так дёшево.
Наступило одно из тех неприятных молчаний, которые Дружелюбный, похоже устраивал, когда высказывал за один раз больше трёх слов. Затем Коска издал булькающий смех. - Смотря по обстоятельствам. Напоминает мне, как мы нашли тех детей, помнишь Монза, после осады Муриса? - Её лицо помрачнело ещё сильнее, чем обычно, но его это не останавливало. - Мы, значит, нашли детей, и хотели продать их работорговцам, а ты подумала, что мы можем...
- Естественно! - Морвеер почти что взвизгнул. - Презабавнейше! Что может развлечь веселее, чем дети-сироты проданные в рабство?
Наступило ещё одно неловкое молчание, пока отравитель и наёмник бросали друг на друга убийственные взоры. В Безопасности Дружелюбный видел людей, обменивавшихся точно такими же взглядами. Когда поступали новички и заключенных силком сажали вместе.
Порой двое людей никак не уживаются друг с другом. Ненавидят друг друга с первого момента встречи. Слишком разные. Или чересчур одинаковые. Трудно, конечно, предугадать события здесь. Но в Безопасности, когда видишь двоих таким манером глядящих друг на друга, то знаешь - рано или поздно прольётся кровь.
***
Глоток, глоток, глоток. Глаза Коски скосились с этого напыщенного подлеца Морвеера вниз, к полному вина стакану отравителя и к стаканам других, неохотно вернулись к собственной тошнотной кружке с водой и наконец к винной бутыли на столе, где его взгляд прихватило, будто раскалёнными щипцами. Быстрый выпад и она у него. Сколько он сумеет проглотить, прежде чем её вырвут у него из рук? Не многие умеют пить быстрее, когда обстоятельства требуют...
Тут он заметил, что его разглядывает Дружелюбный и было что-то такое в ровном, грустном взгляде арестанта, от чего наёмник передумал. Он же Никомо Коска, мать их! Или, по крайней мере, бывал им когда-то. Города содрогались и так далее. Он провёл слишком много лет не заглядывая вперёд очередной рюмки. Настала пора подумать о дальнейшем. Хотя бы о следующей рюмке. Но перемениться не легко.
Он почти ощущал выступивший на коже пот. В голове рвалась, колотилась боль. Он впился ногтями в зудящую шею, только усиливая чесотку. Он улыбался как череп и не намного внятнее разговаривал. Но улыбался и разговаривал, а не кричал от того, что взрывалась голова.
- ...спасла мне жизнь при осаде Муриса, а, Монза? - Он и сам не знал, каким образом его треснувший голос наткнулся на эту тему. - Пидор выехал на меня из ниоткуда. Мгновенный выпад! - он чуть не опрокинул свою чашку воды сбившимся с пути тычком пальца. - И она пронзила его! Прямо в сердце, клянусь. Спасла меня. В Мурисе. Спасла мою... жизнь...
И ему почти хотелось, чтобы она дала ему умереть. Казалось, кухня вращается, болтается, дико шатается как корабельная каюта в роковой шторм. Он всё ждал, что вино выплеснется из стаканов, рагу посыпется из мисок, а тарелки съедут со стола, как с качелей. Он понимал, что штормит только в его голове, но всё равно ловил себя на том, что цепляется за мебель при очередном крене комнаты набок.
- ...было бы не так плохо, если бы она не повторила это на следующий день. Я поймал в плечо стрелу и рухнул в сраный ров. И всяк это видел, с обеих сторон. Выставить меня дурачком перед друзьями это одно, но перед врагами...
- Ты запомнил неправильно.
Коска сощурился на Монзу на той стороне стола. - Да ладно? - Хотя надо признать, он вряд ли в состоянии вспомнить свою последнюю фразу, не говоря уж об осаде дюжину пьяных лет назад.
- Это я попала в ров, а ты был тем, кто прыгнул чтобы меня вытащить. Рисковал жизнью и при этом получил стрелу.
- Удивительно. Не верится, чтобы я такое сотворил. - Трудно думать о чём-то помимо свирепой жажды выпить. - Но, должен признаться, мне как-то сложно припомнить детали. Пожалуй, если кому-то из вас не в тягость передать мне вино я смогу...
- Хорош. - У неё тот же взгляд, как раньше, когда она вытаскивала его из той или иной таверны, исключая то, что теперь тот был ещё злее, ещё резче, ещё более разочарованным. - Есть пятеро, которых надо убить, и нет времени, чтобы тратить его на спасение других. Особенно от их собственной глупости. С пьянью я не связываюсь. - Все за столом в молчании наблюдали, как он потеет.
- Я не пьянь, - хрипел Коска. - Мне просто нравится вкус вина. Также верно и то, что я должен пить каждую пару часов иначе опасно заболею. - Он держался за вилку, пережидая, пока прекратит качаться комната, и пока все не отсмеялись, с его лица не сходила болезненная улыбка. Пускай они насмеются вдоволь, пускай, пока могут - потому что Никомо Коска всегда смеётся последним. Конечно, кроме тех случаев, когда ему плохо.
***
Морвеер ощущал себя в стороне. Один на один он был блестяще остроумным собеседником, едва ли следует об этом лишний раз упоминать, но никогда не чувствовал себя расковано в больших компаниях. Теперешнее собрание неприятно напоминало ему столовую в приюте, где большие дети развлекались, швыряя в него едой - страшная прелюдия к запугиваниям, обливаниям, тычкам и подзатыльникам наряду с другими мучениями в ночной черноте общей спальни.
Двое новых помощников Муркатто, при найме которых у него не спросили даже самого поверхностного мнения, далеко не успокаивали и не раскрепощали его. Шайло Витари была палачом и дознавателем, высококлассным, но обладала грубоватыми личностными чертами. Он как-то раз работал с ней прежде, и опыт не оказался приятным. Морвеер на дух не переносил саму мысль, чтобы кто-то причинял боль собственными руками. Но она знала Сипани, поэтому он полагал, что сможет её потерпеть. Пока что.
Бесконечно хуже Никомо Коска. Знаменитый пагубный, предательский и своенравный наёмник, вся честь и совесть которого ограничивалась личной выгодой. Алкоголик, транжира и бабник с самообладанием бешеного пса. Хвастливый перебежчик с эпохально раздутым мнением о собственных возможностях, он был всем, чем не был Морвеер. Но сейчас, наряду с приёмом такого опасного, непредсказуемого типа в их круг доверия и вовлечения его в столь интимные планы, похоже, что вся компания принялась обхаживать эту дрожащую оболочку. Даже Дэй, его