Трясучка не раздумывая боднул его в лицо, чувствуя, как нос мужчины хрустнул под его лбом. Для меча слишком тесно. Трясучка рубанул его в бедро краем щита, двинул коленом по яйцам, от чего тот ухнул, а затем рванул его вокруг себя и спихнул вниз по лестнице. И следя как тот, шлёпаясь со ступеньки на ступеньку, прокатился за лестничный угол, меч с лязгом улетел прочь, северянин продолжил путь наверх, не останавливаясь отдышаться, и уже начинал кашлять.
Послышались новые возгласы, крики, удары. - Король! Спасите короля! - Он ковылял дальше, уже по одной ступеньке за раз, от меча крепко ныла ладонь, на ушибленной руке болтался щит. Он гадал, кто до сих пор жив. Гадал о женщине, которую убил во дворе, о руке, которую давил дверью. Он ввалился в проход на верху лестницы, выставляя щит впереди лица и разгоняя им мглу.
Там были тела, чёрные груды, распростёртые под широкими окнами. Может, она погибла. Погибнуть мог кто-угодно. Все. Он услышал покашливание. У потолка закручивался дым, разливающийся по коридору над притолоками дверей. Он прищурившись, вгляделся туда. Женщина, наклонилась, вытянув впереди себя белые руки - свисали чёрные волосы.
Монза.
Он побежал ей навстречу, пытаясь задержать дыхание, стараясь пригибаться под слоем дыма. Он подхватил её за руки, она, рыча, обвила его шею. Её лицо всё было в пятнах крови, нос и рот вымазаны сажей.
- Пожар, - прокаркала она ему.
- Сюда. - Он повернул туда, откуда пришёл и замер.
Дальше, в конце коридора, двое людей в латах добрались до вершины лестницы. Один из них указывал на него.
- Вот хрень. - Он вспомнил модель. Дом Кардотти стоял у Восьмого канала. Он поднял ногу и сапогом вышиб окно. Там, далеко внизу, за пределами клубящегося дыма, текла вода, повсюду украшенная огненными отражениями.
- Сам себе, ебёна мать, худший враг, - процедил он сквозь стиснутые зубы.
- А-рио хана-а, - протянула ему на ухо Монза. Трясучка выронил меч и сгрёб её в охапку. - Чего ты... - Он швырнул её из окна, слыша прерывистый визг, пока она падала. Сорвал с руки щит и запустил им в двух стражников, когда они побежали к нему по коридору, влез на подоконник и прыгнул.
Взметнувшийся дым окатил его. Мчащийся воздух раздирал его волосы, его щиплющие глаза, его открытый рот. Он вошёл в воду ногами вперёд, и вода потянула его вниз. В черноте метались пузыри. Холод обхватил его, сжал и почти вынудил вдохнуть воду. Отчаянно колошматя руками, он вряд ли понимал где верх. Голова обо что-то стукнулась.
Рука схватила его за шею под подбородком и тянула, его лицо вырвалось в ночь и он поперхнулся холодным воздухом и холодной водой. Его тащило вдоль канала и он давился от дыма, которым только что надышался, водой, которой тоже только что надышался и затхлой вонью, которой дышит сейчас. Он метался и дёргался, сопел, хрипел.
- Тише, мудак.
Тень упала ему на лицо, плечо царапнул камень. Он пошарил вокруг, и ладонь сомкнулась на старом железном кольце - хватит, чтобы держать над водой голову, пока он выкашливает канал из своих лёгких. Монзу прижало к нему, держа на воде вертикально, её рука обвилась вокруг его спины, крепко. Её быстрое, испуганное, безрассудное дыхание и одышка его самого шипели вместе, сливаясь с плеском воды и отражаясь под аркой моста.
Под чёрным контуром арки виднелась тыльная часть Дома Удовольствий Кардотти, огонь распустился высоко в небо, над соседними зданиями, пламя трещало и ревело, брызги искр взметались и шипели, летели щепки и пепел, чёрно-коричневой тучей собирался дым. Свет мелькал и плясал на воде и на половине лица Монзы - красным, оранжевым, жёлтым - цветами огня.
- Сука, - прошипел он, трясясь от холода. От боли, пришедшей с задержкой к нему после битвы. От того, что натворил там, в том безумии. Его глаза обожгло слезами. Не заплакать не получилось. Он начал судорожно дёргаться, всхлипывать, справляясь лишь с тем, чтобы не сорваться с кольца. - Сука... сука... сука...
- Шшш. - Рука Монзы легла на его рот. Шаги застучали по улице наверху, крикливые возгласы метались туда-сюда. Они съёжились вместе, вжимаясь в скользкую каменную кладку. - Шшш. - Пару часов назад он бы немало отдал, чтобы вот так к ней прижаться. Но вот почему-то прямо сейчас его мало волновало любовное томление.
- Что произошло? - прошептала она.
У Трясучки не получилось даже взглянуть на неё. - Да хуй же его знает.
Что произошло
Никомо Коска, бесславный солдат удачи, затаился в тени и наблюдал за складом. Казалось - всё тихо, ставни темнеют там, где им и положено, в гнилых рамах. Ни разъярённой толпы, ни бряцания стражи. Его инстинкты подсказывали ему просто уйти в ночь и больше никогда не вспоминать о Монцкаро Муркатто и её безбашенном походе за местью. Но он нуждался в её деньгах, а эти его инстинкты никогда и жидкого дерьма не стоили. Он вжался обратно в дверной проём, когда вдоль по переулку, хихикая и поднимая юбки, пробежала женщина в маске. За ней гнался мужчина. - Вернись! Поцелуй меня, ты, сука! - Их шаги унеслись прочь.
Коска перешёл через улицу, уверенно, будто был здешним хозяином и прошёл в переулок за складом. Затем приткнулся к стене. Незаметно подкрался к чёрному ходу. С еле слышным звяканьем стали высунул клинок из трости. Холодное лезвие блеснуло в ночи. Ручка повернулась, дверь потихоньку открылась. Он протиснулся во тьму...
- Стоять. - Железо нежно поцеловало его шею. Коска разжал ладонь и дал мечу шмякнуться на доски.
- Я расстроен.
- Коска, это ты? - Клинок убрали. Витари стояла в тени за дверью.
- Шайло, ты изменилась? Ты мне больше нравилась в таких одеждах, как у Кардотти. Больше похожа на... леди.
- Хи-хи. - Она оттолкнула его и углубилась в тёмный проход. - Такое бельё как у них - самая настоящая пытка.
- Придётся мне довольствоваться наслаждением видеть его лишь во сне.
- Что случилось у Кардотти?
- Что случилось? - Коска неуклюже наклонился и нашарил двумя пальцами рукоять меча. - По моему мнению, слова "кровавая баня" весьма точно описали бы обстановку. А затем всё охватил огонь. Должен признаться... я быстро ретировался. - По правде говоря, он сам себе был противен за то, что сбежал, спасая одну лишь свою никчёмную шкуру. Но привычки, въевшиеся за всю жизнь, особенно за жизнь, потраченную впустую, трудно было переломить. - Почему бы тебе не рассказать мне что случилось?
- Случился король Союза.
- Что? - Коска вспомнил человека в белом, в маске в виде восходящего солнца. Человека, с виду не очень походившего на Фоскара. - Аааааа. Объясняет всю эту охрану.
- Как там твои увеселители?
- Понесли огромные безвозвратные потери. Никто из них не засветил здесь свою харю?
Витари покачала головой. - Пока нет.
- Тогда, думаю, они, в большинстве своём, если не полностью, израсходованы. С наёмниками всегда так. Легко набрать, ещё легче потерять и никто по ним не скучает когда их нет.
Дружелюбный сидел на затемнённой кухне. Сгорбленный над столом, он перекатывал свои кости при свете единственной лампы. Тяжёлый и крайне зловещий тесак поблёскивал рядом на лавке.
Коска подошёл ближе, указывая на кости. - Тройка с четвёркой, да?
- Три и четыре.
- Семь. Самые обычные очки.
- Средние.
- Можно мне?
Дружелюбный пронзительно взглянул на него. - Да.
Коска собрал кости и мягко катнул их. - Шесть. Ты выиграл.
- В этом моя беда.
- Серьёзно? А моя - проигрывать. Что произошло? В игровом зале были трудности?
- Кой-какие.
На шее заключенного была длинная полоса полувысохшей крови, тёмная в свете лампы. - У тебя там что-то.. вот тут, - сказал Коска.
Дружелюбный вытер её и взглянул на свои красно-коричневые пальцы со всей эмоциональностью сливной ямы. - Кровь.
- Да уж. Сегодня крови полно. - Теперь, когда Коска вернулся куда-то, что напоминало спокойное место, головокружительная острота опасности начала отступать, а за ней выстроились толпой все его старые огорчения. Руки затряслись снова. Глоток, глоток, глоток. Он побрёл на склад.
- Ах! Дрессировщик сегодняшнего цирка убийств! - Морвеер прислонился к перилам ступеней и глядел вниз, позади него Дэй, покачивая руками, медленно очищала апельсин.
- Наши отравители! Жаль видеть вас, выбравшихся живыми. Что произошло?
Губы Морвеера ещё сильнее сжались. - По предоставленному нам заданию, нам предстояло убрать стражу на верхнем этаже помещения. Мы выполнили его соблюдая высочайшие темп и скрытность. Нам не велели оставаться после этого внутри заведения. Более того, нам приказали не оставаться. Наша работодатель не до конца нам доверяет. Она беспокоилась, чтобы не случилось неразборчивой резни.
Коска пожал плечами. - Резня, по своему определению, не представляется мне разборчивой.
- В любом случае, твоя ответственность истекла. Сомневаюсь, что кто-то возразит, если я тебе её дам.
Морвеер резко дёрнул запястьем, и что-то сверкнуло в темноте. Коска безотчётно поймал это на лету. Металлическая фляжка, внутри плещется жидкость. Как раз навроде той, что он носил раньше. Той, что он продал... где-то она сейчас? Тот чудесный союз холодного металла с крепким спиртным окутал его память, наполняя пересохший рот потоком слюны. Глоток, глоток, глоток...
Он наполовину открутил колпачок, прежде чем остановился. - Выглядит разумным жизненным правилом никогда не глотать подарки отравителей.
- Единственная отрава, что там есть - та самая, которую ты глотал годами. Та самая, которую ты никогда не перестанешь глотать.
Коска поднял флягу. - Ваше здоровье. - И перевернул её. Льющаяся выпивка плескалась и брызгалась по полу склада. Под конец он с грохотом отшвырнул флягу в угол. Однако убедился, что запомнил, куда она упала, на случай, если хоть струйка задержалась внутри. - О нашем нанимателе вестей нет?
- Нет. Нам надо хоть немного задуматься о возможности того, что их вообще уже может не быть.
- Он прав. - В освещённых лампой дверях на кухню возник чёрный контур Витари.