- Ну, кто-то же должен. - Рогонт зыркнул вбок на сущую девчонку, графиню Котарду Аффойскую. Без особого воодушевления.
- Доблестная Лига Восьми, похоже стала Лигой Двух. - Он придвинулся ближе. - И, чтобы быть полностью искренним, я гадаю, а что если для меня ещё не слишком поздно из неё выйти. Печальная истина состоит в том, что у меня иссякли почётные гости.
- Выходит, я укрепляю ваш увядший авторитет в качестве пугала?
- Совершенно верно. Вдобавок, весьма очаровательного. А все эти россказни о моём увядании, всего лишь непристойные сплетни, я вас уверяю. - Монза не нашла в себе сил даже на то, чтобы рассердиться, не говоря уже о развеселиться, и лишь утомлённо фыркнула.- Вам надо что-нибудь съесть. - Он указал вилкой на её нетронутую тарелку. - Вы выглядите исхудавшей.
- Меня мутит. - А ещё правая рука так болит, что она едва ли удержит нож. - Меня постоянно мутит.
- Серьёзно? Что-нибудь съели? - Рогонт вилкой отправил в рот мясо, со всем смаком человека, которому осталось протянуть от силы неделю. - Или что-нибудь сделали?
- Может это просто из-за общества.
- Я бы совсем не удивился. Моя тётя Сефелина постоянно перечила мне. Она была весьма склонной к тошноте дамой. Вы в некотором смысле напоминаете мне её. Острый ум, великие задатки, железная воля, но желудок слабее, чем можно было ожидать.
- Простите за разочарование. - Известно мёртвым, ей хватает и разочарований в самой себе.
- Разочарование? О, в точности наоборот, уверяю вас. Никто не сотворён из камня, такие уж мы, так?
Ещё бы не так. Монза набрала в рот побольше вина и насупилась на кубок. Год назад к Рогонту у неё не было ничего кроме презренья. Она помнила как они с Бенной и Верным издевались - что он за трус, что за вероломный союзник! А теперь Бенна мёртв, Верного она убила и прибежала искать убежища у Рогонта, как капризное дитя у богатого дядюшки. У дядюшки, который на этот раз не мог защитить даже самого себя. Её взгляд помимо желания притянуло к концу длинного стола справа, где в одиночестве сидел Трясучка.
Жестокая правда, что её от него тошнило. Просто стоять рядом с ним требовало усилий, не то, что к нему прикоснуться. И дело было далеко не только в уродстве его изувеченного лица. Она с лихвой навидалась уродств, и натворила сама тоже с лихвой, и без проблем сумела бы притворяться, что её это не напрягает. Дело было в молчании - а ведь прежде его невозможно было заткнуть. Их разделило чересчур много долгов, уплатить которые ей было не под силу. Она смотрела на скособоченный, мёртвый глаз и вспоминала его шёпот: такой была бы ты. И она знала, что была бы. Когда они разговаривали, он больше не произносил речей ни о правильных поступках, ни о том, чтобы начать новую жизнь. Может ей стоило наслаждаться победой своих доводов. Она над ними крепко потрудилась. Но все её мысли были лишь о том, что ей достался человек идущий дорогой добра, а она каким-то образом взяла и превратила его в стремящееся ко злу создание. Она не только прогнила сама, но и портила всё, к чему прикасалась.
От Трясучки ей худо, и само осознание омерзения вместо положенной благодарности, ещё более усиливало дурноту.
- Я напрасно трачу время, - прошелестела она, главным образом своему бокалу, нежели кому-то ещё.
Рогонот вздохнул. – Как все мы. Просто тянем убогие дни до бесславной смерти, стараясь, чтобы та пришла в наименее ужасном обличье.
- Мне пора уходить. - Она попыталась сложить перчаточную руку в кулак, но на этот раз боль лишь ослабила её. - Найти способ... Найти способ разделаться с Орсо. - Но она так устала, что с трудом нашла в себе силы это вымолвить.
- Месть? В самом деле?
- Месть.
- Если вы оставите меня, я стану сокрушаться.
У неё вряд ли бы вышло заставить себя потрудиться следить за речью. - За каким чёртом я вам вообще сдалась?
- Вы, мне сдались? - Улыбка Рогонта на мгновение слетела. – Мне больше нельзя уползать, Монцкарро. Скоро, возможно завтра, настанет великая битва. Решающая в судьбе Стирии. Что может быть ценнее совета одного из величайших стирийских воинов?
- Погляжу, найду ли я такого для вас, - пробормотала она.
- И у вас много друзей.
- У меня? - Никто из ныне живых не шёл ей на ум.
- Простонародье Талинса всё также вас любит. - Он вскинул брови на присутствующих. Некоторые всё также недружелюбно сверлили её взглядами. - Конечно, здесь вы не столь популярны, но это только подтверждает правило. Злодей одним - герой другим, как-то так.
- В Талинсе меня считают погибшей, да и вообще им глубоко побоку, - и навряд ли не побоку ей самой.
- Напротив, мои агенты трудятся над выработкой чёткой гражданской позиции на случай вашего триумфального оживления. Расклеенные на каждом перекрёстке листовки опровергают версию герцога Орсо, обвиняют его в покушении, и гласят о вашем неминуемом возвращении. Народу глубоко не по боку, поверьте, в них кипит та бездонная страсть, что простонародье порой питает к великим личностям, которых они никогда не видели и не увидят. На худой конец всё это настроит их против Орсо в дальнейшем и создаст ему трудности у себя дома.
- Угу, политика? - Она опустошила бокал. - Хилые подвижки-то, когда у ваших ворот война.
- Все мы стараемся продвинуться настолько, насколько можем. Но и на войне и в политике вы по-прежнему котируетесь, вас хотят заполучить. - Его улыбка вернулась обратно, шире чем когда бы то ни было. - Вдобавок, разве мужчине нужна дополнительная причина, чтобы держать под рукой прекрасную и обаятельную женщину?
Она угрюмо скосила глаза. - Отъебитесь.
- Когда прижмёт, так и сделаю. - Он прямо взглянул на неё. - Но лучше бы мне кто-нибудь помог.
* * *
- Вы выглядите почти также злобно, как я себя чувствую.
- А? -Трясучка отвёл ненавидящий взгляд от счастливой парочки. - А-а. - С ним разговаривала женщина. - О. - Она смотрелась очень здорово, настолько, что казалось её окружает сияние. Тут он заметил, что сияние окружает все предметы. Он нажрался в говно. Всё же она, казалось, отличалась от остальных. Ожерелье красных камней на длинной шее, белое, свободно надетое платье, подобно тем, что носили в Вестпорте чёрные женщины, хотя сама она бледнее снега. В том, как раскованно она стояла, не было ничего натянуто-неискреннего. А в улыбке было что-то открытое. На мгновение он чуть не улыбнулся вместе с ней. Первый раз за всё это время.
- Здесь есть свободное место? - Она говорила по-стирийски с акцентом Союза. Чужая, как и он.
- Вы хотите присесть... со мной?
- Почему нет, вы что, разносчик чумы?
- С моим везеньем - не удивлюсь. - Он повернул к ней левую сторону лица. – Хотя, отвадить от меня людей и его хватает. - Её глаза переместились туда, затем обратно и улыбка даже не дрогнула. - У каждого из нас свои шрамы. У кого-то снаружи, у кого-то...
- Те, что внутри, всё ж далеко не так отвращают чужие взгляды, да?
- Как оказалось, эти взгляды чересчур переоценивают.
Трясучка медленно оглядел её сверху донизу и ему понравилось. - Вам легко говорить, вам их девать некуда.
- Умеете себя вести. - Оглядев зал, она разочарованно выдохнула. - Уже не чаяла отыскать хоть что-то подобное среди этой толпы. Клянусь, вы наверняка здесь единственный честный человек.
- Особо на это не рассчитывайте. - Хотя сам уже широко ухмылялся. Покадриться с миловидной женщиной неплохо в любое время. У него есть гордость. Она протянула ему руку, и он заморгал, глядя на неё. - Мне поцеловать, да?
- Если хотите. Она не растает.
Она была мягкой и гладкой. Ничего общего с рукой Монзы - жилистой, выгоревшей, мозолистой, как у какого-нибудь названного. А уж с другой рукой, в перчатке, перекрученной как крапивный корень, общего и того меньше. Трясучка прижался губами к тыльной стороне ладони, обоняя лёгкий запах духов. Похоже на цветы и ещё что-то, от чего дыхание режет горло.
- Я, у-у... Коль Трясучка.
- Я знаю.
- Знаете?
- Мы виделись, хотя и кратко. Моё имя Карлотта дан Эйдер.
- Эйдер? - Он потратил несколько мгновений, сопоставляя. Полумельком пролетевшее во мгле лицо. Женщина в красном пальто, в Сипани. Любовница принца Арио. - Вы та, которую Монза...
- Избила, угрожала, сломала и оставила подыхать? Тогда видимо это я. - Она хмуро поглядела на главный стол. - Монза, вот как? Даже не просто по имени, но по его ласкательному уменьшению. Вы с ней должны быть очень близки.
- Вполне близки. - Никак не настолько близки как тогда в Виссерине. Перед тем как у него отняли глаз.
- И всё же она восседает там наверху с великим герцогом Рогонтом, а вы сидите тут внизу в замешательстве среди жалких нахлебников.
Будто прознала его мысли. Внутри снова всколыхнулся гнев, и он попытался направить разговор в другую сторону. - Что привело вас сюда?
- После побоища в Сипани у меня не оставалось выбора. Герцог Орсо несомненно пообещал изрядную награду за мою голову. Последние три месяца я провела, ожидая от каждого прохожего удара ножом, яда, удавки или чего похуже.
- Хех. Такое чувство мне знакомо.
- Тогда примите моё сочувствие.
- Известно мёртвым, оно бы мне не помешало.
- Так или иначе, на моё можете рассчитывать. Разве вы не такая же простая фишка в этой подлой мелочной игре, как и я? И потеряли ещё больше моего. Ваш глаз. Ваше лицо.
Вроде бы она и не двигалась, а всё равно как-то приближалась. Трясучка ссутулил плечи. - Пожалуй.
- С герцогом Рогонтом мы знакомы давно. Не самый надёжный мужчина, хотя, без сомнений симпатичный.
- Пожалуй, - сумел проскрежетать он.
- Мне хочешь, не хочешь - пришлось не глядя броситься в пропасть - отдаваясь ему на милость. Жёсткое приземление, но всё-таки какая-то временная поддержка. Хотя, кажется, он завёл новую прихоть.
- Монзу? - Никак не способствовало то, что он всю ночь думал то же самое. - Она не такая.
Карлотта дан Эйдер неверяще фыркнула. - Правда? Не коварная лживая душегубка, которая использует всё и вся чтобы добиться своего? Она не предавала Никомо Коску и не отнимала его кресло? Почему, по-вашему, герцог Орсо пытался её убить? Потому, что на этот раз она собиралась отнять уже его собственное кресло. - От выпитого он здорово отупел и не мог придумать в ответ ни единого возражения. - Почему бы не воспользоваться Рогонтом в своих целях? Или она влюблена в кого-то другого?