– Монца? – спросил тихо.
– Кто же еще отважится к тебе подойти? – Она смерила его взглядом с головы до ног. – Выглядишь почти таким же дикарем, как при нашей первой встрече.
– Так и задумано, поди. А вы выглядите… – Он замешкался, подбирая слово.
– Шлюхой?
– Ну, если только очень дорогой.
– Дешевки не терплю. Что ж, я отправляюсь наверх дожидаться гостей. Если все пойдет хорошо, увидимся на складе.
– Ладно. Если пойдет… – Хорошо в жизни Трясучки уже давно ничего не шло. Он бросил хмурый взгляд на разноцветные окна. – Справитесь?
– С Арио-то? Конечно. Трепещу в предвкушении этого момента.
– Знаю, просто… может, я вам понадоблюсь…
– Ты бы лучше сосредоточил свой куцый умишко на собственных делах. О себе я сама побеспокоюсь.
– Я так уже беспокоюсь. На двоих хватит…
– Мне казалось, ты оптимист, – бросила она через плечо, направившись к дому.
– Может, вы меня разубедили, – проворчал он вслед.
Не нравилось ему, когда она с ним так разговаривала. Правда, когда совсем не разговаривала, было еще хуже.
Трясучка повернулся, увидел, что на него таращится Седой, и сердито топнул ногою.
– Чего стоишь без дела? Давай уже разметим этот чертов круг, пока не состарились!
Монца, вышагивая на высоких каблуках рядом с Коской по игорному залу, чувствовала себя крайне неуютно. К каблукам она не привыкла. Не привыкла к ощущению сквозняка, овевающего ноги. Корсеты были пыткой и в лучшие времена. И то обстоятельство, что в надетом на нее сейчас лифе вместо двух вынутых косточек таились длинные, тонкие ножи, острием торчавшие вверх, рукоятью упиравшиеся в поясницу, удобней его отнюдь не делало. Лодыжки, колени и бедра уже дрожали от напряжения. Подкрадывалось то и дело желание покурить, но Монца усердно его отгоняла. За последнее время ей пришлось вытерпеть столько боли, что нынешние муки казались ничтожной платой за возможность оказаться рядом с Арио. И полоснуть кинжалом по его насмешливому лицу. Только эта мысль и придавала ее походке кое-какую бойкость.
В конце зала, между карточными столами, застланными до времени зелеными покрывалами, стояла в горделивой позе, поджидая их, Карлотта дан Эйдер в красном платье, достойном императрицы.
– Кто бы на нас поглядел, – усмехнулась, подойдя, Монца. – Генерал в одежде шлюхи и шлюха в одежде королевы. Нынче вечером все рядятся в чужое обличье.
– Это политика. – Любовница Арио хмуро поглядела на Коску. – Кто с вами?
– Магистр Эйдер, какая нечаянная радость! – Старый наемник в поклоне сорвал с себя цилиндр, обнажив потную лысину. – Я и не мечтал увидеть вас когда-нибудь снова.
– Вы!.. – Взгляд ее похолодел. – Тоже замешаны… вообще-то я могла бы догадаться. Если бы не думала, что вас убили в Дагоске.
– Все так думали, но оказалось, что я был просто… мертвецки пьян.
– Не настолько, однако, чтобы не найти способ меня предать.
Коска пожал плечами:
– Предавать честных людей – стыд и срам. Но предателей… трудно отделаться от мысли о некоей… вселенской справедливости. – Он улыбнулся ей, потом Монце и снова повернулся к Эйдер: – Три таких верных человека, как мы, на одной стороне?.. Жду не дождусь увидеть, чем это обернется.
Ничем хорошим, подозревала Монца.
– Когда приедут Арио с Фоскаром?
– Когда закончится бал у Соториуса. Около полуночи.
– Что ж, подождем.
– Противоядие, – холодно напомнила Эйдер. – Я сделала свое дело.
– Получите его, когда я получу голову Арио на блюде. Не раньше.
– А если что-то пойдет не так?
– Умрете вместе с нами. Поэтому давайте надеяться, что все сложится гладко.
– Что вас удержит от того, чтобы дать мне умереть в любом случае?
– Моя блистательная репутация честного игрока и порядочного человека.
Эйдер, что никого не удивило, не засмеялась.
– Я пыталась сделать доброе дело в Дагоске! – Она ткнула себя пальцем в грудь. – Доброе! Пыталась спасти людей! И посмотрите, чем все для меня кончилось!
– Возможно, это урок для любителей добрых дел. – Монца пожала плечами. – Я лично с такими проблемами не сталкивалась.
– Вы еще шутите! Знаете ли вы, на что это похоже – жить в страхе каждую минуту?
Монца резко шагнула вперед, заставив ее отпрянуть к стене.
– Жить в страхе? – прорычала она, едва не царапнув маску Эйдер своей. – Поздравляю со вступлением в мое братство ужаса! Хватит ныть… сегодня на балу вы должны улыбаться Арио и прочим подонкам! – Она понизила голос до шепота. – А потом привести его сюда. И братца его тоже. Делайте, что я говорю, и для вас все еще может кончиться хорошо.
Ей самой в это плохо верилось, как и Эйдер. Ибо нынешние празднества мало для кого могли кончиться хорошо.
Дэй в последний раз провернула сверло, скрежетнувшее по дереву, затем легко высвободила его. Тьму чердака прорезал тонкий луч света, лег ярким круглым пятном ей на щеку. Девушка улыбнулась Морвиру, и он застыл на миг, пронзенный внезапным горько-сладким воспоминанием – мать улыбается ему при свете свечи…
– Готово.
Не время для ностальгии… Он подавил нахлынувшие чувства и осторожно двинулся вперед, всецело сосредоточась на том, чтобы не шагнуть мимо балки. Если потолок пробьет вдруг дрыгающаяся черная нога, это, несомненно, послужит некоторым поводом для беспокойства сыновей Орсо и их стражников… Добравшись до своей помощницы, Морвир заглянул в дырочку, которую, конечно, невозможно было заметить снизу среди обильных лепных украшений потолка. Увидел часть богато украшенного, отделанного деревянными панелями и устланного дорогими гуркскими коврами коридора. И две высокие двери, над ближней из которых красовалась резная корона.
– Место угадано безупречно, дорогая моя. Королевский номер.
Отсюда будут видны все стражники, которые встанут у дверей… Морвир полез в карман куртки, нахмурился. Похлопал по остальным карманам. И похолодел.
– Проклятье! Я забыл запасную трубку со стрелами! А вдруг…
– Я захватила две. На всякий случай.
Морвир прижал руку к груди.
– Слава судьбе… нет! К черту ее! Слава твоей запасливости и предусмотрительности! Что бы я без тебя делал?
Дэй одарила его своей невинной улыбкой.
– Примерно то же, что и сейчас, только в одиночестве. Осторожность – на первом месте, всегда.
– Как это верно! – Он понизил голос. – Идут. – В коридоре появились Меркатто и Витари, обе в масках, напудренные, разодетые, или, вернее сказать, раздетые, как и подобает служительницам подобных заведений. Витари открыла дверь под короной, шагнула в номер. Меркатто бросила быстрый взгляд на потолок, кивнула и последовала за ней. – Вошли. Пока все идет по плану. – Впрочем, для неприятных неожиданностей времени оставалось предостаточно. – Как дела во дворе?
Дэй проползла на животе в дальний конец чердака, где крыша спускалась к балкам, и выглянула через заранее просверленные дырки во двор.
– Похоже, к приему гостей все готово. Что теперь?
Морвир, осторожно ступая, подошел к маленькому запыленному оконцу, смахнул ребром ладони паутину со стекла. Солнце почти уже скрылось за рваной линией крыш, и в городе шепотов сгущались синие сумерки.
– Маскарад во дворце Соториуса должен близиться к концу. – По другую сторону канала, расположенного позади Дома досуга Кардотти, начали загораться первые окна и первые факелы. Морвир брезгливо стряхнул с руки паутину. – Теперь мы сидим на этом гнусном чердаке и ждем, когда прибудет его высочество принц Арио.
Секс и смерть
К ночи Дом досуга Кардотти преобразился. Стал похож на волшебную страну, столь же далекую от серой реальности, как луна от земли. Игорный зал озарили триста семнадцать свечей. Балагур сосчитал их, покуда их водружали на тихонько позвякивавшие люстры и втыкали в ослепительно сверкавшие подсвечники и канделябры.
Покрывала с игровых столов были убраны. Один из банкометов тасовал карты, второй сидел, глядя в пространство, третий считал и аккуратно складывал фишки. Балагур вел счет вместе с ним, только про себя. В дальнем конце зала пожилой служитель смазывал колесо фортуны. Оно было не слишком благосклонно к тем, кто с ней играет, насколько мог судить Балагур. Он давно заметил нечто необъяснимое в играх со случаем. Случай всегда против игрока. Вроде бы сначала ты побеждаешь цифры, но в конечном счете они побеждают тебя.
Все вокруг сияло и мерцало, как спрятанные в пещерном мраке сокровища, а ярче всего женщины – принарядившиеся к этому времени, надевшие маски и казавшиеся при теплом свете свечей какими-то нереальными со своими длинными, изящными руками и ногами, умащенными и присыпанными блестками, с глазами, загадочно блещущими сквозь прорези золоченых масок, с губами и ногтями, красными, как свежая кровь…
В воздухе витали непривычные, будоражащие запахи. В Схроне женщин не было, и Балагур с трудом сдерживал возбуждение, успокаивал себя, бросая кости снова и снова и складывая выпавшие цифры. Дошел уже до четырех тысяч двухсот…
Мимо проплыла очередная женщина, с шорохом волоча по гуркскому ковру подол юбки, в разрезе которой показывалась при каждом шаге голая нога. Двухсот… Взгляд его приклеился к этой ноге, сердце ускорило свой бег. Двухсот… двадцати шести. Балагур вновь взял себя в руки, перевел взгляд на кости.
Тройка и двойка. Все как обычно, беспокоиться не о чем. Он услышал шум за окном, выпрямился и выглянул во двор. Начали прибывать гости.
– Добро пожаловать, друзья, добро пожаловать к Кардотти! У нас есть все, чего только могут пожелать взрослые мальчики! Карты и кости, игры, требующие удачи и мастерства, – сюда, пожалуйста! А эта дверь для тех, кто предпочитает нежные объятья матушки-хаски! Вино и любые напитки по требованию. Пейте вволю, друзья мои! Всю ночь во дворе вас ждут самые разнообразные развлечения! Жонглеры, танцовщицы, музыканты… и даже, может быть, немного крови для тех, кто жаждет драки! Что же до женского общества… ну, этого у нас предостаточно…