Подходит вплотную. Его трясет всего. Ладонь мне на живот кладет, а я вздрагиваю испуганно, инстинктивно отстраняясь. Но вовремя останавливаю себя, замираю на месте. От моей реакции на его касание в глазах Русакова вспыхивает боль.
– Я понимаю, что потерял на тебя право… И я не буду брать насильно, не буду держать, обещаю, Алена. Просто дай мне защитить вас… Давайте уедем, все вместе. Я клянусь тебе, что не трону тебя, пока ты этого не захочешь..
От его слов внутри дыра огромная. И сколько бы я не запихивала ее чем попало, она все такая же необъятная и темная. Но червь ревности и обиды все еще не дает мне все отпустить.
– А Ольга? Ее тоже будешь оберегать?
Молчит.
Смотрю на него, и понимаю, что дико скучала. Руки его, глаза, скулы, морщинки у глаз и голос – все это по живому. Я хочу вернуться. Хочу обнять его, почувствовать на себе руки нежные, сильные. Хочу снова верить, научиться доверять себя ему. Мне так тяжело быть одной. Быть без него.
Я до ужаса боюсь, что совершу ошибку. Нужно бежать, уходить от него. Не стоит подпускать. Но он так нужен мне! Весь он, не только его защита. Только сейчас, когда увидела его, поняла, что не смогу обманывать себя, решив, будто без Шторма мне легче. Ни черта не легче…
– Дедушка говорил ужасные вещи о тебе. Ты убил всю семью Королевых. Ребенка и женщину не пощадил. Ты, правда, сделал это?
Он смотрит на меня, не мигая, молчит. Так долго, что мне не по себе становится.
– А ты как считаешь?
– Я не верю, – говорю это и понимаю, что не соврала ни на грамм.
Он кивает, делает шаг ко мне, протягивает руку. Русаков предлагает мне защиту, а я хочу снова все.
– Мне так больно, так страшно, Миша… – в глазах слезы.
Русаков кривится, не может на меня смотреть.
– Прости меня, маленькая.. – хриплым, сорванным голосом царапает меня. – Просто поверь в меня, доверься… – впервые в жизни я вижу его таким слабым. Даже в тюрьме, избитый полицией, заключенный в клетку, он был победителем. Одним своим видом внушал страх. А сейчас передо мной совершенно другой человек. Уставший, сбившийся с пути.
– Но если тебе будет легче без меня…
Ненавижу эти слова.
– Не легче, ни черта не легче!
Я смотрю на Мишу, и мои ноги становятся ватными. В его глазах столько голода и желания. Оно пугает меня, не меньше чем его самого. Боится. Теперь не хочет делать больно. Даже смотрит как-то иначе. Готовый оберегать, кружить вокруг, но в то же время запрещающий себе нарушать мои границы. Наказывает себя. Будто сам не верит в то, что я прощу, что мы в шаге от этого решения.
Нужно попробовать. Прикоснуться к нему, поцеловать. Узнать, наконец, есть ли еще что-то в нас, что-то с признаками жизни.
Делаю шаг к нему.
– Стоп, – утробный рык в ответ.
Улыбаюсь про себя.
Уже было подумала, что его командирские замашки куда-то испарились.
Еще шаг.
Смотрю прямо в глаза. А в его предупреждение красной лампой. Черт. Мне не нравится это. Я не хрустальная. И я верю ему… теперь верю.
Еще шаг, мои руки поднимаются и ложатся на его грудь, прямо на холодную ткань куртки.
– Дыши, – шепчу, и в этот момент полотенце соскальзывает с тела, спадая на пол.
Теперь я открыта. И готова. Сейчас он нужен мне, а все опасности и вопросы – потом.
– Дыши, – шепчу, когда он замирает.
Хмурится. Вижу, какая борьба внутри него.
– Тебе можно? Мы не сделаем ему плохо? – скользит взглядом к животу, и с каждым пройденным ниже сантиметром, его глаза заполняются тьмой.
Глава 13
Он возвращал меня к жизни. С каждым поцелуем, с каждым касанием к коже. Я была обессилена, тем, что происходило сейчас внутри, поэтому просто позволяла ему быть со мной.
Мне хотелось плакать, хотелось кричать, хотелось вцепиться в него руками и не отпускать никуда. Целовала его, не дыша, а сама злилась. За то, что не было рядом, за столько дней одиночества и страха, за то, что позволил усомниться в себе. Укусила его случайно. Миша отстранился, посмотрел в мои глаза своими одурманенными. Кривая ухмылка исказила его губы. От нее между ног так горячо стало.
Потянулся ко мне и пальцем по губам провел неспешно, пристально следя за движением своих рук.
– Ты же не сбежишь больше… – не знаю, был ли это вопрос – вряд ли. Но я все равно ответила на выдохе:
– Нет.
И будто только сейчас успокоившись, он отстранился, но всего на минуту – не больше. Лишь для того, чтобы снять с себя вещи. Все. И когда Русаков стянул белье, я поймала себя на мысли, что стою и с бешено колотящимся сердцем наслаждаюсь видом его вздыбленного члена.
В горле мгновенно пересохло. Eго хриплая усмешка, режущая тишину, заставляет пылать от стыда. Поднимаю глаза, жадно осматривая оголенное тело Русакова. Сколько бы ни храбрилась, одного не изменить – он имеет на меня такую же власть.
Его жадный взгляд с прищуром в свете луны заставляет покрываться мурашками кожу. Его сильные руки, мощная грудь и узкие бедра – все это настолько идеально, что плакать хочется.
Снова больно.
– Не нужно… не вспоминай, – словно чувствует ход моих мыслей. Сглатывает тяжело, вижу как ему больно.
Волосы мои с плеча убирает, а я дрожу вся.
– Ты одна, Алена… всегда ты…
Голос хриплый, от него между ног становится влажно. Соски напряжены, моя набухшая от гормонов грудь так и жаждет его касаний и губ. И никаких слов мне не нужно, только он…
Шторм знает, как сделать правильно. Он подхватывает меня на руки и кладет на диван. Осторожно, словно боится, что мне будет больно. Его горячие губы на моих, и этот поцелуй расслабляет, зажигает каждую клеточку тела, выгоняя холод всех этих дней.
Его губы скользят вниз по шее, к ключицам. Он отстраняется немного, замирая над грудью. Кожей ощущаю его голодный взгляд.
– Мои… – выдыхает, накрывая ртом правую. И это последнее, что я слышу, в голове шум. Внизу живота такое напряжение, кажется, если он случайно дотронется до меня там – я тут же кончу. Вцепляюсь в его волосы пальцами, выгибаясь навстречу любимым губам. Господи, как я вообще могла решить, что смогу без него? Не смогу. Не сумею. Погибну.
Не могу заставить себя перестать дрожать. От каждого касания губ к оголенной коже меня лихорадит.
Он не спешит никуда. Каждому сантиметру тела уделяет внимание. Плечи, грудь, каждое ребрышко языком ласкает, уходя вниз. А мое терпение на исходе. И когда его язык касается низа живота, я всхлипываю, подаваясь навстречу бедрами.
– Тише, – шепчет, раздвигая мои ноги, устраивается там. А я понимаю, что именно он задумал.
– Миш…, – тяну на себя. Хочу его внутри, чтобы также хорошо и ему было. Но он – скала чертова. Руки его сдвинуть не могу. Устраивается между моих ног, но когда я слишком сильно тяну его, поднимает голову и впивается в меня раздраженным взглядом.
– Не мешай… – хрипит, а на губах улыбка искусителя.
Голова Шторма исчезает между моих бедер. Всего пару движений его языком по жаждущей ласк плоти, и я взрываюсь.
Перед глазами мушки, все тело скручивает оглушительно сильным спазмом. Я сокращаюсь на нем, с губ то и дело рвутся громкие стоны, и я не могу это остановить. Слишком ярко и сладко Шторм чувствуется во мне, слишком все на пределе, слишком нежно… Мне настолько хорошо, что плакать хочется. А он все ласкает меня, пьет мой оргазм, откровенно наслаждаясь им.
Это было два раза. Мощно. С щемящей сердце нежностью и лаской. Я не помню, чтобы он был таким заботливым. Шторм всегда умел сделать хорошо, так чтобы забыла, как зовут. Но сейчас… сейчас было нечто особенное. Он словно в любви мне клялся, будто каждым касанием говорил насколько я дорога ему.
Миша так и не кончил. И сейчас, полностью обнаженная, и обессиленная я пыталась успокоить рвущееся из груди сердце. Шторм поднялся, с каменным стояком, полез в карман джинсов. Достал сигарету и, подойдя к окну, закурил.
Я видела, что его руки тряслись, когда он подкуривал. Его член вздрагивал. Он не смотрел на меня.
Мне вдруг до зуда в пальцах захотелось коснуться его. Чувствовать, постоянно ощущать его присутствие. Пусть даже просто жар его тела, слушать гулкий звук биения сердца.
Я накинула рубашку на плечи, выправив волосы, обняла его со спины, прижавшись всем телом.
Он сделал затяжку, и тут же затушил сигарету.
– Забыл, что тебе нельзя этим дышать… – проговорил сдавленно, открывая форточку.
Я улыбнулась, когда он повернулся, и притянул к себе за талию.
– Пацан будет? – проговорил с улыбкой, опустив глаза на живот. Развел в стороны полы рубашки и нежно так, чуть ниже пупка, провел. Я задрожала.
– С чего ты взял? – хихикнула, когда его палец скользнул в самый низ, на еще разбухшую от недавних оргазмов плоть. Отстранилась немного, понимая, что если дам ему так вести себя, надолго меня не хватит. Снова окажемся на этом диване. А нам нужно было поговорить о многом.
Шторм сощурился недобро, плечами пожал.
– Просто предположил. Ты же не говоришь. Или наказать решила в отместку?
Смеюсь, прижимаясь к его груди.
– Я и сама не знаю, Русаков. Рано еще.
Его сильные руки обнимают меня в ответ. И вот так, стоя в плену его горячего, крепкого тела, я наконец-то чувствовала себя хорошо и спокойно.
Скользнула взглядом по прихожей. Комната маленькая, и из самого дальнего угла гостиной можно было увидеть входную дверь.
– Как ты вошел?
В ответ тишина.
– Ты ходила к Боре?
Отстранилась, удивленно посмотрев на его лицо
– Я первая задала вопрос.
Молчит. Но хитрый блеск его глаз говорит мне о том, что серьезного ответа я не дождусь.
– Я же бандит. Зачем стучать, когда знаешь, что тебе не откроют, – улыбается, а голос с нотками грусти. Осторожно убирает прядь моих волос за ухо, прислоняется носом к виску.
– Так, скажи мне Алена, зачем ты пошла к этому идиоту?
Нежно так спину мне гладит.