— Кто-то вошел, — прошептала женщина. — Во дворе шаги… Я же на дежурстве… Надо пойти узнать, кто это.
И она устремилась к дверям спальни, собираясь спуститься вниз. Но рука Жоржа накрепко вцепилась в ее юбку, и малыш закричал:
— Мама… мама… не уходи… Мне страшно…
— Я сейчас же вернусь, милый.
— Нет… нет… я боюсь… не уходи… Останься со мной…
Левой рукой прижимая к себе картонную лошадку, правой малыш вцепился в материнское платье сильнее, чем когда бы то ни было. Видя, что он просто обезумел от страха, госпожа Фортье взяла его на руки, быстро спустилась вниз, открыла дверь, вышла во двор прямо под дождь и посмотрела в сторону флигеля господина Лабру.
И тут красноватое мерцающее зарево осветило все вокруг. Свет шел из мастерских. До смерти перепуганная, Жанна бегом бросилась к заводским зданиям. Она была шагах в двадцати от флигеля, когда оттуда — четко и ясно — раздался вопль:
— Помогите!.. На помощь!..
Следом за ним тишину разорвал жуткий крик — крик умирающего. Он перешел в какой-то хрип, потом все стихло. Жанна бежала, не останавливаясь. Она была уже на пороге флигеля, когда в его окнах тоже заплясали вспышки ослепительного света. Жанна вскрикнула от ужаса. В коридоре она увидела Жака с ножом в руке, а у его ног — безжизненно распростертого, истекающего кровью господина Лабру. Женщина медленно опустила ребенка на землю.
— Ничтожество! Убийца! — закричала она. — Я так и не поняла, о чем идет речь в твоем подлом письме. Значит, ты предлагал мне купаться в золоте, обагренном кровью! Ничтожество! Ничтожество!
Старший мастер подскочил к Жанне и схватил ее за запястье.
— А! Дошло до тебя наконец! — с чудовищным цинизмом сказал он. — Лучше поздно, чем никогда! Ладно! Идем со мной!
— Ни за что!
— Если не пойдешь добровольно, силой заставлю.
— Ни за что! Я позову на помощь!
— Замолчи, иначе убью твоего ребенка! Если хочешь, чтобы он остался жив, так идем со мной, да поживее: через несколько секунд тут все рухнет.
И Жак поволок за собой Жанну с Жоржем — сначала во двор, потом, через маленькую дверь рядом с флигелем — в поле. Женщина начала кричать.
— Заткнись, сумасшедшая! — властно сказал Жак. — Заткнись ради собственного спасения! Ты зовешь на помощь тех, кто тебя же и обвинит!
— Меня? Меня? Обвинят? — запинаясь, воскликнула совсем уже сбитая с толку Жанна.
— Да, черт возьми! И доказательств тому более чем достаточно! Это ты купила керосин, от которого сгорел завод. Во дворе лежат пустые бутылки, их найдут. Тебя обвинят в том, что ты убила господина Лабру, ибо только ты могла знать о том, что он вернулся; к тому же все вспомнят, как ты угрожала ему при свидетелях. А ты только и делала, что твердила, будто это не принесет ему счастья. Ну же, идем!
Жанна чувствовала, что вот-вот сойдет с ума. Жак по-прежнему увлекал ее за собой; ребенка он тащил, перекинув через плечо.
Сдавленным голосом Жанна дважды крикнула:
— Помогите!
Жак тряхнул ее, да так грубо, что она упала на колени.
— Еще одно слово, и твой сын умрет!
— Сжалься!..
— Хочешь, чтобы я сжалился — замолчи!.. И ступай за мной, мы будем богаты.
— Нет… нет!.. Лучше умереть!..
— Тогда пеняй на себя! Убирайся и попытайся исчезнуть, я ведь так подстроил, что все улики против тебя, оправдаться и не пытайся: никто тебе не поверит. Я любил тебя… Хотел тебе счастья… А ты от него отказываешься!.. Тем хуже! Будь что будет. У меня много денег, и скоро я буду очень далеко.
И Жак бросился бежать по полю. Красные языки пламени теперь уже со всех сторон взметались в небо, окрашивая его в багряный цвет. Мастерские полыхали. Хозяйский флигель, построенный основательно, горел несколько медленнее, но все еще не стихавший ветер раздувал огонь…
После того как Жак Гаро бросил зажженную спичку на политые керосином стружки в столярной мастерской, он вернулся во флигель. Открыл стоявшую в коридоре шкатулку, достал оттуда пачки денег и чертежи и сунул их себе за пазуху. Именно в этот момент господин Лабру ступил во двор, а Жанна услышала, как за ним закрылась дверь.
Инженер увидел первые отблески пламени в мастерских и бросился бегом. Жак тем временем поджег кабинет хозяина и швырнул в огонь пустую шкатулку. Господин Лабру заметил, что дверь во флигель распахнута, и, догадавшись, что там орудует преступник, кинулся туда. Жак шел к выходу. Мужчины встретились лицом к лицу. Старший мастер не мог уже остановиться после того, что натворил. Теперь нужно было идти до конца. Он достал из кармана каталонский нож и открыл лезвие.
— Помогите! На помощь! — крикнул инженер. Жак бросился на него, словно дикая кошка. С пронзенной грудью, испуская предсмертный хрип, господин Лабру упал, чтобы больше уже не подняться. В этот самый момент появилась Жанна.
Несчастная женщина, дрожащая, растерянная, расширенными от ужаса глазами смотрела на все разгоравшееся пламя, прижимая к груди чуть не до смерти испуганного ребенка.
Вдруг где-то вдали послышался дрожащий металлический звук горна. И тут же со всех сторон послышались вопли: «Пожар!». И вопли эти быстро приближались. Жанна мгновенно вскочила на ноги.
— Ах! — пробормотала она. — Я пропала! Он ведь прав, этот мерзавец, что мстит мне за мой отказ… Меня обвинят… Но нет! Я докажу свою невиновность… У меня есть его письмо… оно станет уликой против него.
И тут женщина, как безумная, схватилась за голову и, задыхаясь от отчаяния, проговорила:
— Письмо… Его ведь у меня нет… Оно осталось там… Ах! Пойду за ним… Отыщу его… и нечего будет бояться никаких обвинений… Оно станет моим оружием…
Жанна хотела было броситься к заводу — до него было метров двести. И тут шагах в тридцати от себя увидела группу мужчин, бежавших через поле, а ветер донес до нее слова:
— Говорю вам, это Жанна Фортье завод подожгла, мошенница. Иначе и быть не могло. Негодяйка при мне угрожала господину Лабру!..
Жанна узнала голос кассира Рику. Опустив голову, прижимая к груди Жоржа, она отступила назад.
«Неужели я позволю вот так обвинять себя, когда могу защититься? — подумала она. — Нет! Нет! Сейчас пойду и отыщу письмо, доказывающее мою невиновность и преступный замысел Жака Гаро. Только тогда я смогу оправдаться. Я покажу его всем. Виновного узнать будет нетрудно — он ведь сам себя разоблачает».
Жанна подходила к заводу. И тут, подняв голову, она в ужасе остановилась. Новые языки пламени взметались в воздух — и уже вовсе не в стороне хозяйского флигеля и мастерских. Разбушевавшийся ветер перебросил огонь дальше, и пламя уже пожирало привратницкую. Госпожа Фортье почувствовала, как по телу у нее пробежала дрожь, а на висках выступил холодный пот. Она прошептала:
— Огонь! Всюду огонь! Нет больше никаких доказательств! Я пропала!
В голове у нее все смешалось; несчастная женщина, начисто утратив рассудок, развернулась й, прижимая к себе ребенка, бросилась прочь. Жорж был почти без сознания, но окостеневшими ручонками крепко держал картонную лошадку, в животе которой лежало письмо — бесценное доказательство невиновности его матери. Сведенные судорогой детские пальчики словно приросли к любимой игрушке.
Завод господина Лабру стоял в альфорвилльской долине, довольно далеко от всякого жилья. И понятно, что в ужасную грозу, да еще в столь поздний час помощь не могла прийти достаточно быстро. Когда из Шарантонского форта прибыла рота солдат и с ними кое-кто из рабочих, бороться с огнем было уже поздно. Поскольку все двери были заперты, пришлось лезть через заводскую стену при помощи приставных лестниц. Отсутствие привратницы сразу же было замечено. Кто-то крикнул:
— Привратницкая горит!
Голос принадлежал Жаку Гаро. Он добавил:
— Презренная женщина, она подожгла завод, чтобы отомстить господину Лабру, и все мы теперь останемся без работы. Скорее к флигелю, друзья, нужно спасти кассу.
— Да!.. Да!.. Нужно спасти кассу, друзья! — подхватил только что подошедший Рику, услышав последние слова старшего мастера. — Там огромная сумма. Надо спасти кассу.
Все — и солдаты, и рабочие — вслед за Жаком и Рику бросились к охваченному огнем флигелю.
Каким же образом старший мастер Жак Гаро оказался среди людей, прибежавших спасать подожженный им завод?
Негодяй не хотел, чтобы Жанна, если она вздумает обвинять его, получила возможность высказаться и смогла завоевать людское доверие. Бросив вдову посреди поля, он, охваченный каким-то безумием, кинулся бежать со всех ног.
Однако вскоре к нему вернулась способность размышлять, к тому же он вспомнил о своем письме.
«Любой ценой нужно забрать у нее письмо», — решил он. И, вместо того чтобы мчаться дальше, свернул на дорогу и смешался с толпой, бежавшей к заводу с криками: «Пожар!». Замысел его был прост. Пользуясь суматохой, он рассчитывал незаметно проникнуть в привратницкую, отыскать и забрать письмо, а потом смешаться с прибежавшими тушить пожар. Оказавшись в заводском дворе и увидев, что жилище Жанны охвачено огнем, он облегченно вздохнул.
— Одной проблемой меньше, — пробормотал он, — компрометирующего меня клочка бумаги больше нет. Остается лишь своим рвением, отвагой и самопожертвованием обратить на себя всеобщее внимание — это будет великолепным ответом на все обвинения со стороны Жанны, если у нее хватит наглости меня обвинить.
В тот момент, когда он закричал: «Нужно спасти кассу!..», в голове у него созрел поистине дьявольский план.
Из дверных и оконных проемов флигеля вздымались языки пламени, раздуваемого порывами ветра.
— Нам ни за что не войти туда! — сказал кассир Рику.
— Позвольте-ка мне, — вызвался Жак.
— Что вы собираетесь делать?
— Сейчас увидите.
Он прыгнул сквозь стену огня, оказался в коридоре, где лежало тело господина Лабру, и вскрикнул как бы от ужаса.
— Здесь труп! — прокричал он.
Потом, подняв тело своей жертвы, выскочил наружу и опустил чудовищную ношу на землю. Кассир в ужасе отшатнулся и пробормотал: