потолке спальни становилась все шире – вот так и море дюйм за дюймом отгрызает куски побережья. Все более сыро становилось и в шкафу под лестницей, где Флоренс хранила запасы книг. И все-таки это был ее дом, он принадлежал ей и ее книгам, там они вместе и останутся жить.
Миссис Гамар не предлагала своему племяннику тему упомянутого законопроекта, но была польщена, когда за ланчем в ресторане лондонской биржи он рассказал ей, что эта идея пришла ему в голову как раз на том приеме, который она устраивала прошлой весной. А в качестве дополнительного источника энергии – впрочем, в таком месте, как Хардборо, всего, в том числе и энергии, требовалось немного, да и энергия-то расходовалась в основном на выражение недовольства и всевозможные жалобы, – миссис Гамар пришлось создать «круги на воде». И воздействие этих все расширяющихся «кругов» оказалось значительно сильнее первоначального импульса, заданного рассмотрением самого законопроекта. И каждый раз, когда миссис Гамар удавалось убедиться в реальности этого воздействия, она испытывала большое удовлетворение, радуясь и за себя, и за других, ибо всегда поступала только так, как ей представлялось правильным и справедливым. Она и понятия не имела, что мораль редко служит безопасным руководством для человеческих поступков.
Сидя с племянником за ланчем, она улыбнулась ему через стол и сказала, что рыбу здесь есть не будет.
– Боюсь, жизнь в Хардборо нас совершенно испортила – по крайней мере, в отношении рыбы. Там мы едим ее всегда такой свежей, что во всех прочих местах мне рыба кажется лежалой и недостаточно хорошей. – Миссис Гамар была женщиной, безусловно, очаровательной и, между прочим, отлично сохранившейся, а в тот день она приехала в Лондон, чтобы подтолкнуть решение каких-то своих благотворительных планов, не имевших, кстати, ни малейшего отношения к книжному магазину «Старый Дом». Ее племянник, впрочем, никак не мог вспомнить, что это были за планы, однако ему об этом обязательно напомнили бы.
Глава девятая
В начальной школе Хардборо оценки за экзамен eleven-plus выставлялись не как обычно – то есть не самой классной наставницей после того, как дети разойдутся по домам, – экзаменационные листы отправляли на проверку в другую начальную школу, в Сэксфорд-Тай, полагая, что это дает определенную гарантию беспристрастности. Маленький Хардборо, пожалуй, даже чересчур пристально следил за тем, что происходило в школе, а сама миссис Трейл считала, что подобная процедура проверки, возможно, спасет ее от вполне реальной опасности оказаться разорванной на куски, когда результаты экзаменов будут наконец объявлены. Сама она к этим результатам относилась спокойно и была готова их сообщить. Тем более что извещения о тех, кто принят в грамматическую школу Флинтмаркета, приходили в белых конвертах квадратной формы, а извещения о принятых в техническую школу, или попросту Техничку, – в продолговатых темно-желтых конвертах. Так что, придя летним утром в школу, каждый ученик выпускного класса сразу видел на своей парте конверт и понимал, какая судьба его ждет. Разумеется, понимали это и все его одноклассники.
И впоследствии, даже прожив в Хардборо много лет, дети помнили этот момент, ибо не было в их жизни ничего столь же болезненного и убедительного, чем эти лежавшие на парте конверты. А снаружи сиял чудесный летний день, и муниципальный луг казался желтым из-за цветущего утесника. Лето успело вторгнуться даже в классную комнату, потому что для урока биологии детей попросили принести «какую-нибудь частицу живой природы», и весь класс был уставлен банками из-под варенья, в которых красовались букеты белого лихниса, ветки цветущего шиповника, пучки яркой липкой смолки, а несколько случайных былинок залетели даже на учительский стол. Ну а на подоконнике в большой стеклянной банке, чувствуя себя весьма неуютно, плавал живой угорь.
Собственно, сама финальная сцена заняла в тот день буквально одну минуту. Кристина вошла в класс одной из последних и сразу, увидев на парте длинный темно-желтый конверт, поняла, что свершилось именно то, чего она и ожидала.
Миссис Гиппинг сама проявила инициативу и зашла в книжный магазин «Старый Дом» – этот поступок был, безусловно, достоин внимания, поскольку она, постоянно занятая, выходила из дому только в случае крайней необходимости. Но все же она решила сама поговорить с Флоренс и сообщить, что работать у нее Кристина больше не будет; впрочем, ей сразу же стало ясно, что Флоренс и так все знает и нет необходимости что-то там еще объяснять. В общем, они не стали обсуждать очевидное, а уютно устроились на кухне. Магазин был закрыт, и доносившиеся с пляжа громкие крики отпускников были здесь, в задней части дома, почти не слышны.
– Осмелюсь заметить, тот старый «постукач», видно, не рискует объявляться, пока я тут, – сказала миссис Гиппинг. – Понимает небось, что нечего ему в моем присутствии зря время терять.
– Да и я его в последнее время почти не слышу, – заметила Флоренс, а затем, вспомнив тот хмельной напиток из кабачка, предложила: – А не выпить ли нам по бокалу шерри-бренди, миссис Гиппинг? Я вообще-то не пью, тем более средь бела дня, но сегодня, пожалуй, можно себе позволить.
Она принесла два небольших бокала и бутылку, которая, как и многие бутылки с ликерами, имела довольно странную изогнутую форму, как бы прихотливо обуженную в талии и явно требующую, чтобы ее хранили для особых случаев.
– Вы это, наверно, в церковной лотерее выиграли? – предположила миссис Гиппинг. – Правда, в последние три года никто ни разу выигрышного билета не вытаскивал. Викарий, по-моему, просто не знает, как ему теперь и быть: второй-то такой бутылки у него нет.
Ну что ж, возможно, нам эта бутылка принесет удачу, подумала Флоренс. И обе женщины одновременно сделали по глотку ярко-красного, ужасающе приторного шерри.
– Говорят, принц Чарлз очень этот напиток любит.
– В его-то юном возрасте! – воскликнула Флоренс. Затем, понимая, что обязанность хозяйки требует все же выяснения цели данного визита, сказала: – Я очень огорчена новостью насчет Кристины.
– Да, она первая из нашей семьи, кто не будет учиться в грамматической школе. Для нас это просто смертный приговор. Нет, против самой Технички я ничего не имею; вот только теперь уж Кристине не удастся ни с приличным парнем познакомиться, ни замуж выйти за какого-нибудь «белого воротничка». Теперь ей нечего даже и думать о ком-то выше простого рабочего, а то еще, не дай бог, какой безработный подвернется. И уж поверьте мне, миссис Грин, ей точно до конца жизни придется самой и стирать свое белье, и развешивать его на веревке!
Да, это правда, устало подумала Флоренс. Вот и Уолли, который уж год как учится в грамматической школе, успел завести себе новую подружку, тоже, разумеется, ученицу грамматической школы. Совсем недавно Уолли видели в обществе этой девочки: он учил ее плавать.
– Кристина у вас очень быстрая и ловкая, – сказала Флоренс, пытаясь приободрить миссис Гиппинг. – И очень музыкальная, – прибавила она, вспомнив танец Саломеи при дворе царя Ирода. – Она наверняка преуспеет в жизни, где бы ни оказалась.
– Вы только, пожалуйста, не думайте, будто мы что против вас имеем, – произнесла миссис Гиппинг. – Я ведь, собственно, именно об этом с вами поговорить хотела. Никто у нас в семье не верил, что Кристина вообще хоть как-то этот экзамен сдать сумеет. И дело вовсе не в том, что она у вас после школы работала. Как раз наоборот, это для нее, пожалуй, даже полезно было. А впоследствии еще, может, и преимуществом окажется. Ведь опыт работы в книжном магазине тоже кое-чего стоит, не так ли? Все ребята, что школу кончают, твердят одно: никто нас брать не хочет, потому что у нас опыта нет, а где нам было его получить-то? А мы нашей Кристине сказали: если тебе какая рекомендация понадобится, то надо только к миссис Грин зайти.
– Конечно. Ей достаточно только попросить меня об этом.
– Она ведь не хочет совсем от подработки отказываться, пока в Техничке учиться будет.
– Ну, разумеется, не стоит.
– Мы тут немного осмотрелись и поняли, что неплохо было бы ей устроиться в тот новый книжный магазин, что в Сэксфорд-Тай открылся. Она там могла бы по субботам подрабатывать.
Миссис Гиппинг говорила со спокойной убежденностью в своей правоте. Затем сделала последний глоток шерри-бренди, демонстрируя свое умение сколь угодно долго тянуть напиток даже из самого крошечного бокала, и заметила:
– А все-таки чересчур сладко! Хотя, конечно, грех жаловаться – ведь вино-то церковное.
После ухода миссис Гиппинг Флоренс вывела автомобиль из гаража, устроенного в пустующем лодочном сарае рядом с офисом береговой охраны, и поехала в Сэксфорд-Тай. Припарковавшись на главной улице, она не спеша прогулялась по окутанному сумерками городку. Все оказалось полной правдой. И место для нового книжного магазина было выбрано удачное – рядом с «Уошфорд армз», самым прелестным из тамошних старинных зданий.
Магазин открылся совсем недавно и вряд ли мог служить причиной упадка в торговых делах самой Флоренс. Она позволила себе вспомнить кое-какие цифры из очередного «предварительного баланса», грозно маячившего на пороге ее сознания. Ей казалось, что стройные ряды этих цифр – различных сумм в фунтах, шиллингах и пенсах – напоминают полки неприятеля, грозящие ей со всех сторон. Итак: стоимость закупок – 95 фунтов 10 шиллингов 6 пенсов (чересчур много!); выручка от продажи (наличными) – 62 фунта 10 шиллингов 11¾ пенса; ее зарплата – 12 шиллингов 6 пенсов; общие расходы – 2 фунта 8 шиллингов 2 пенса; новых заказов – ноль; возврат товара – 2 фунта 17 шиллингов 6 пенсов; имеющиеся наличные деньги – 102 фунта 0 шиллингов; стоимость книг, хранящихся на складе (скажем, на 31 июля), – примерно 600 фунтов; мелочь на сдачу, как обычно, несчитана. Похоже, и у отпускников в этом году лишних денег не было, или они воздерживались тратить их на покупку книг. А на будущий год, если они, проезжая через Сэксфорд, остановятся там и зайдут в новый книжный магазин, то для магазина в Хардборо денег у них и вовсе почти не останется.